|
| | | | Проблемы современной экономики, N 4 (80), 2021 | | | | ЕВРАЗИЙСКАЯ ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ПЕРСПЕКТИВА: ПРОБЛЕМЫ И РЕШЕНИЯ | | | Хабибуллина З. Р.
старший преподаватель кафедры экономики и инноватики
Казанского кооперативного института (филиала)
Российского университета кооперации
| |
| | | | | Статья написана как попытка осмыслить современную модель евразийской интеграции в контексте происходящих в мире геополитических изменений с ориентацией на поиск новой стратегии долгосрочного развития регионального партнерства в формате Евразийского экономического союза. Аргументировано, что в качестве методологической платформы, на основе которой можно объяснить объективный тренд глобальной социально-экономической и технологической трансформации и переход к качественно новым формам общественных отношений, может выступить развиваемая профессором С.Д. Бодруновым концепция ноономики через новое индустриальное общество второго поколения (НИО.2) | | Ключевые слова: ЕАЭС, евразийская интеграция, новые глобальные вызовы, новые условия хозяйствования, ноономика, современная политическая экономия, созидание, творческий процесс | | УДК 339.924; ББК 65.01 Стр: 22 - 24 |
Современная модель Евразийского экономического союза (ЕАЭС), сформировавшаяся на постсоветском пространстве как международная организация региональной экономической интеграции со свободным движением товаров, услуг, рынка труда и капитала, представляет собой многостороннее сотрудничество пяти государств-членов (Армения, Белоруссия, Казахстан, Киргизия и Россия) и трех государств-наблюдателей (Куба, Молдавия и Узбекистан), объединенных между собой одной общей целью. В качестве стратегической цели союза провозглашен курс на всестороннюю модернизацию, технологическую кооперацию и повышение конкурентоспособности национальных экономик (ст. 4 Договора о ЕАЭС) [11] в целях создания условий для качественного развития в интересах достижения высокого стандарта жизни населения. Другими словами, во главу угла поставлена задача расширенного воспроизводства национального человеческого потенциала, основанного на критериях человеческой культуры и разума. Последнее должно способствовать формированию единого евразийского пространства как одного из наиболее значимых центров развития современного мира, способного отстаивать на международной арене национальные интересы, предупреждать и адекватно реагировать на внешние угрозы и вызовы, быть внутренне самодостаточной и конкурентоспособной международной организацией. В этом смысле можно говорить, что целеполагание союза не замыкается на чисто экономическом интересе, а идет дальше, закладывая основу и объективные предпосылки для добровольной межгосударственной солидарности (по типу договорного взаимодействия) стран-участниц на условиях взаимопереплетения (но не слияния!) хозяйственных связей.
Напомним, экономическая модель евразийской интеграции на постсоветском пространстве сформировалась во многом как защитная реакция на агрессивную внешнюю политику экономически развитых стран мира во главе с США, на рубеже ХХ-ХХI вв., взявших курс на так называемую авторитарную глобализацию, где преобладающей особенностью такого тренда стал ее явно выраженный экспансионистский характер. Последнее, как известно, предполагает использование по отношению к периферийным государствам элементов жесткого подчинения и подавления основополагающих факторов национального суверенитета.
Лидеры стран Белоруссии, Казахстана и России первыми осознали потребность объединить усилия в деле сохранения национальной идентичности и территориальной целостности макрорегиона и выступили с инициативой о намерениях расширять многостороннее сотрудничество во имя достижения общих интересов. При этом считаем важным подчеркнуть, что подобный интеграционный процесс не означает движение в обратном направлении. Поэтому его нельзя расценивать как очередную попытку воссоздать на мировой арене новую империю (новую версию Российской империи или СССР). Интеграционная инициатива такого рода — это, прежде всего, понимание, что действовать сообща продуктивнее, чем поодиночке; осознание, что объединить усилия, не значит потерять свободу и поставить под сомнение собственную субъектность и экономическую безопасность, а двигаться вперед и преодолевать препятствия общими усилиями и согласованными действиями на условиях равноправия всех без исключения участников. Разобщенность национальных экономик должна быть преодолена взаимосвязанностью и паритетом. Возможность глубокого теоретического обсуждения перспектив развития такого евразийского проекта в формате ЕАЭС нам представляется чрезвычайно важной и своевременной.
Разработка такой стратегии требует системной, теоретически обоснованной и практически реализуемой концепции, способной адекватно объяснять суть происходящих в мире изменений. В этой связи, роль теоретической науки несомненна, поскольку именно она располагает мощным прогностическим потенциалом. В этом качестве экономическая наука призвана сосредоточиться не просто на описании форм различных функциональных связей в хозяйственной деятельности, а на понимании объективных оснований взаимосвязи экономических, геополитических, культурно-нравственных, социальных и хозяйственных отношений, происходящих в жизни.
В качестве целостной методологической платформы, на основе которой можно объяснить объективный тренд глобальной социально-экономической и технологической трансформации и переход к качественно новым формам общественных отношений, может выступить успешно развиваемая Президентом Вольного экономического общества (ВЭО) России, профессором С.Д. Бодруновым концепция ноономики через движение к новому индустриальному обществу второго поколения (НИО.2).
При этом, хотелось бы обратить внимание, что мы в никоей мере не игнорируем вклад ученых из других научных школ и направлений, наоборот, с большим уважением относимся к их научным разработкам. Речь идет об экономистах, которые ведут активную исследовательскую деятельность в таких направлениях экономической мысли, как теория «неоиндустриализации» (С.Ю. Глазьев, Р.С. Гринберг, Е.Б. Ленчук, А.А. Пороховский, С.А. Толкачев и др.), «постсоветской школы критического марксизма» (А.В. Бузгалин, М.И. Воейков, А.И. Колганов, М.Ю. Павлов и др.), «неомарксистского синтеза» (Н.Ф. Газизуллин, А.И. Попов, В.Т. Рязанов, Д.Ю. Миропольский и др.). Среди западных авторов следует упомянуть экономистов, развивающих теоретические основы «третьей промышленной революции» (Р. Курцвейл, Дж. Рифкин), «четвертой промышленной революции» (Н. Дэвис, К. Шваб).
Нам видится, что теоретический потенциал ноономики позволяет спроектировать стратегический взгляд на будущее как на систему хозяйствования, где не просто развивается умное, знаниеинтенсивное производство, происходит качественная трансформация производственных отношений и социально-экономических институтов, но и реализуется принципиально новый формат общественной жизни. В этих условиях экономика начинает служить исключительно человеку и вообще, как таковая, сворачивается по мере перехода к безлюдному производству и созданию вещей вещами. Тем самым реализуется прогноз К. Маркса, где человек становится контролером и регулировщиком автоматизированной системы машин. Это общество, где человек живет потребностями нового порядка (в терминологии С.Д. Бодрунова — ноопотребностями).
Ноономика развивает идею преимущественно неэкономического способа удовлетворения человеческих потребностей, прогресса ноопроизводства (разумного хозяйствования) с опорой на NBICS-конвергенции, роста удельного веса высокотехнологичных знаниеемких отраслей материального производства и высококвалифицированного труда, диффузии собственности, социализации системы жизнеустройства, солидаризма и культурно-нравственного прогресса человека [1–5]. И надо признать, такого рода изменения в довольно отчетливой форме фиксируются на практике.
В частности, по пути социально-рыночного хозяйства сегодня развиваются целый ряд экономически развитых стран мира. Последнее предполагает сдвиг в сторону приоритета общественных интересов большинства над частным интересом меньшинства. Это называется социализацией экономики [17], которая невозможна без значительных вложений в социальную сферу — в науку, в образование, в охрану жизни и здоровья, в экологизацию, в рекреацию, в развитие технологий, в комфортизацию и гармонизацию общественной жизни. Запускаются процессы индикативного планирования и комплексного стратегического прогнозирования [9–10]. Параллельно происходит постепенное размывание прав собственности между широким кругом людей (шеринговые проекты в сфере транспорта, детских колясок, профессиональных строительных инструментов и оборудования и др.). Все большую популярность набирают волонтерство и фандрайзинг. Реализуются проекты по коливингу, клаудсорсингу, копилефту, коворкингу и др. [2, 6–7, 14]. В приоритете — любовь к окружающей среде, к бережливому использованию ресурсов [15, 18]. Приходит понимание о необходимости решать обострившиеся до предела социальные проблемы [16], искать способы и пути сокращения экономического неравенства [12], социальной несправедливости в обществе.
Евразийский блок в долгосрочной перспективе, как представляется, стремится развернуть стратегическую линию своего развития в этом направлении. Первые шаги на евразийском пространстве уже наметились. Доказательством тому служит утвержденная главами государств ЕАЭС 11 декабря 2020 года «Стратегия развития евразийской экономической интеграции» [13] — целеустановочный документ до 2025 года. По сути, это дорожная карта всех интеграционных процессов, призванная укрепить экономические и социокультурные связи государств-членов и обеспечить принципиально иное качество развития единого евразийского пространства [9, с. 11].
Здесь мы не будем подробно останавливаться на содержании самого документа. Он в свободном доступе присутствует в сети Интернет и каждый желающий может с ним ознакомиться. Единственное, на что хотелось бы обратить внимание, в документе заложены ключевые основы, призванные достроить единое евразийское экономическое поле, исходя из целей строительства ЕАЭС. Стоит также упомянуть о стремлении ЕАЭС интегрироваться в общемировую рыночную систему как один из его полноправных игроков. Заявленная Президентом России В.В. Путиным линия на формирование Большого евразийского партнерства (БЕП) — яркий тому пример. По сути, «речь идет о формировании сети партнерских отношений с третьими странами и региональными объединениями как в формате торговых соглашений, так и рамочных меморандумов о комплексном взаимодействии» [9, с. 14]. Уже имеются прямые отношения 1) с Ассоциацией государств Юго-Восточной Азии, в завершающей стадии формализация диалога с ШОС; 2) с Китаем в формате соглашения о торгово-экономическом сотрудничестве в рамках китайской инициативы «Один пояс — один путь»; 3) с 10 июля текущего года вступает в силу Соглашение о свободной торговле с Сербией.
Как считает академик С.Ю. Глазьев, «создание БЕП как собственный центр силы может послужить основой формирования нового мирохозяйственного уклада, отличающегося от нынешней системы либеральной глобализации Вашингтонского консенсуса восстановлением значения национального суверенитета и разнообразия национальных политик развития, полицентричностью, взаимовыгодностью международного экономического сотрудничества на принципах добровольности, равноправия, прозрачности, строго соблюдения норм международного права» [9, с. 13].
Таким образом, Декларация по многим пунктам перекликается с логикой ноономики. Главное, чтобы Стратегия–2025 воплотилась в жизнь в виде реальных проектов, а не осталась очередной красивой декларацией о намерениях на бумаге. В этом процессе может стать полезной развиваемая С.Д. Бодруновым концепция ноономики как вероятная платформа для построения качественно нового мироустройства, символом и целью которого должен стать высокообразованный и гармонично развитый человек, а его творческая энергия — ключевой движущей силой и культурно-нравственной ценностью, потенциал которой логически и исторически позволяет воплотить в жизнь ноопроект как вершину качественно нового хозяйственного мироустройства. |
| |
|
|
