| | Проблемы современной экономики, N 3 (31), 2009 | | ВОПРОСЫ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ. МАКРОЭКОНОМИКА | | Абрамова В. А. аспирант кафедры управления социальными и экологическими системами Российской академии государственной службы при Президенте РФ
| |
| | В условиях перехода к информационному обществу, когда меняются мотивы, цели и ценности экономической деятельности и поведения людей, необходимо четкое понимание содержания и механизмов формирования экономического сознания. В статье предпринята попытка использовать междисциплинарный подход к изучению опыта социально-экономических преобразований в экономике России и других стран, позволяющий уточнить содержание явления человеческого капитала | Ключевые слова: информация, коммуникация, общественное сознание, сознательное, бессознательное, менталитет, общество, информационно-коммуникативная сфера, человеческий капитал | Основой реализации любых экономических реформ является трансформация отношений собственности, которая, в свою очередь, предполагает изменение экономического сознания социума. Если осуществлению экономических реформ предшествует адаптационный период, который включает в себя формирование соответствующего экономического сознания и экономической психологии, то подобные реформы проходят успешно, с наименьшими экономическими и духовными потерями для граждан. В этом случае происходит эволюционное изменение отношений собственности. К сожалению, в России большинство реформ осуществлялось не эволюционным, а революционным путем, и для понимания процесса их осуществления необходимо учитывать не только менталитет народа, но и менталитет реформаторов.
Основным критерием всякой трансформации отношений собственности, будь то приватизация или огосударствление, является количество появившихся эффективных хозяев-собственников. При анализе внутренней сущности отношений собственности следует опираться на вывод В.В. Леонтьева о необходимости решения проблемы междисциплинарного сотрудничества на основе объединенных усилий экономистов, географов, антропологов, историков, культурологов и других специалистов для выполнения задач экономического роста социального прогресса [2]. В традиционной трактовке отношений собственности внимание обращается на отношение субъекта (владельца) к объекту собственности, особенно в либеральной экономической теории. В более широком, междисциплинарном смысле отношения собственности — это не только субъект-объектные отношения, но и субъект-субъектные. На первый план в них выходит человек, а далее человек-собственник, и как продолжение — отношения между людьми (социальными группами) как собственниками, сознание которых является непременным атрибутом экономической деятельности.
Ученые и философы (например, Ж. Бодрийяр) считают, что субъект-субъектные отношения будут выступать в качестве основной формы социальных связей в наступившем тысячелетии. Их возросшее значение в новой структуре общества означает, что сегодня невозможно обойтись без социально-информациологического подхода к осмыслению социальной действительности, который «изучает причинно-следственные связи в цепи: факт — интерпретация — освещение — восприятие (невосприятие)» [5, С. 41–52]. Важное значение здесь имеет и интерпретация экономических явлений в средствах массовой информации. К сожалению, отечественные массмедиа раскрывают проблемы, акцентируясь, в основном, на следствии, а не на причине или цели происходящего.
Следует постоянно учитывать, что субъектом данных отношений выступает не просто человек, а человек, живущий в определенном обществе, люди, объединенные в определенные социальные группы, страты. Это уже очеловеченные и социализированные отношения между людьми, отношения между субъектами собственности, где каждый из них, прежде всего, есть владелец, т.е. субъект по отношению к конкретному овеществленному объекту собственности, но находящийся в конкретном социуме, живущий в своей стране.
Человек по своей сущности является продуктом биогенеза (человек — часть животного мира), филогенеза (здесь проявляют себя архетипические мотивы поведения), антропогенеза (становление человека особого вида в историческом изменении), этногенеза (развитие этноса), социогенеза (социализация и ее различия), культурогенеза (развитие культуры, различия по культурным типам), ноогенеза (взаимодействие с космосом, божественная духовная планетарная связь)[3, С. 43–44; 50–52]. В каждом таком «сегменте» сущности человека есть свой мотив отношения к объектам и субъектам собственности.
В каждом цивилизованном развивающемся обществе экономическое сознание и поведение собственников регулируются правовыми (законодательными), социальными, нравственными и другими нормами и правилами.
Среди неэкономических мотивов экономического поведения существенную роль играют психические феномены. Инстинкт собственности здесь не исключение: если его не ограничивать, не ставить в определенные рамки, он может трансформироваться в такие модусы поведения, как алчность, страсть к безграничной наживе, обман, подкуп, воровство, коварство, жестокость. Главным принципом жизни в желании стать собственником может стать девиз: все средства хороши, если они приносят прибыль. При этом могут вытесняться такие качества человека, как честность, порядочность. Может сломаться перегородка «Сверх-Я», где главная ячейка — совесть, и тогда все «животное бессознательное» прорывается в «Я» (сознание, дух) и поражает его. В экономическом поведении при этом начинают доминировать «низшие», биологические мотивы поведения. Между собственниками начинается жестокая борьба.
В итоге наносится ущерб всему обществу, в социуме происходит расслоение, поляризация между богатыми и бедными, которые приводят к социальному взрыву, бунту, революции. А значит, к регрессу. Это происходит потому, что нарушается целостность человека. Он не может жить только одними биологическими потребностями. А если и последние удовлетворяются с трудом, то впоследствии происходит взрыв на уровне «животного бессознательного».
В процессе социализации человека, развития экономических отношений, государства и институтов гражданского общества пришло понимание, что сущностное проявление инстинкта собственника в человеке, государстве, обществе необходимо регулировать с помощью права. Иначе говоря, для укрощения чувства алчности потребовалось регулирование экономического поведения граждан. Развиваясь, человечество выработало систему норм и ценностных представлений, определяющих и регулирующих такое поведение.
Заметим, что эти и другие регуляторы начинают работать во благо человека, когда они становятся для него естественными, т.е., когда они не только осознаются, а становятся компонентом психики человека, его сознания. В связи с этим существует острая потребность в формировании экономического сознания и поведения, соответствующих современному уровню развития производительных сил и производственных отношений.
Этого можно достичь тем более успешно, чем большая степень идентичности будет достигаться между развивающимися отношениями собственности и глубинной ментальной психологией российского общества. Для достижения этого состояния необходим и учет мирового опыта, общецивилизационных требований. Другими словами, требуется учет специфики исторического развития общества в русле законов общечеловеческой цивилизации, требований социального прогресса, где человек — начало, основание и вершина всех общественных отношений и, особенно, отношений собственности. Отношений, которые бы регулировались таким образом, чтобы большинство граждан были экономически обеспеченными.
Современные экономические отношения характеризуются тенденцией изменения экономического сознания работника (товаропроизводителя), прежде всего, в системе отношений собственности. Роль работника как владельца рабочей силы — товара трансформируется в осознание роли хозяина или сохозяина, наделенного долей собственности. Другими словами, меняется парадигма экономических отношений, вслед за этим меняется экономическое сознание людей. Если раньше субстратом экономических отношений был товар, то в настоящее время такой субстанцией является человек, как высококвалифицированный работник. И он же — собственник, в большой массе — ассоциированный.
Тенденция к изменению роли работника в структуре социально-экономических связей, по мнению многих ученых, стала проявляться в связи с исчерпанностью модели «хозяин — наемный работник», характерной для индустриального капитализма. Высокие, наукоемкие, информационные технологии потребовали появления такого работника, затраты на подготовку которого стали в несколько раз превышать все другие компоненты стоимости товара, себестоимости продукции, а следовательно, определяющим образом стали влиять на эффективность труда. Сегодня работник учится 15–17 лет, затем проходит регулярную переподготовку, повышение квалификации. В США, например, подсчитано, что 1% увеличения затрат на труд (квалификацию работников) позволяет расширить производство в три раза больше, чем 1% прироста капитала. В 20-е гг. ХХ в. овеществленный совокупный капитал США более чем в 2 раза превышал накопленный «человеческий капитал», а через пять десятилетий они сравнялись по стоимости.
Экономический успех Японии в 60-е гг. прошлого века был достигнут, по признанию самих японцев, на основе трех составляющих: человеческих способностей, знаний и энтузиазма. Но социальной основой достигнутого успеха была экономическая система, идентичная историческим традициям, глубинной психологии, менталитету японцев. В основе организации работы фирм, компаний, предприятий лежали семейные, общинно-корпоративные отношения. Сегодня эти отношения трансформируются в либерально-общинные формы организации на основе целенаправленных действий японского государства по изменению отношений собственности.
Говоря о свершившемся «экономическом чуде» в Японии, хотелось бы подчеркнуть в нем роль социально-психологических факторов.
Во-первых, это обеспечение истинной экономической свободы людей, которая заключается в возможности выбора модели хозяйствования, идентичного менталитету, глубинной психологии народа и вызовам нового времени. Экономическая свобода является реальностью, когда идентичность не только и не столько осознается нацией на уровне теории, рационального осмысления, сколько на уровне интуиции, прозрения, озарения (т.е. сверхсознания), а также «коллективного бессознательного». Японцы восстанавливали и развивали свое послевоенное хозяйство, опираясь на помощь американцев, они вошли в мировой рынок, но вошли по-японски, на основе своих национальных традиций.
Во-вторых, это создание системы стимулов, которые формировали высокую мотивацию экономического поведения субъектов рынка и всех работников. Такая система организации труда позволяла включать психологические механизмы сопричастности, причастности, сопереживания и переживания, заинтересованности и ответственности, чувства хозяина, взаимовыручки и взаимопомощи.
В свое время на основе японского опыта У. Оучи вывел формулу успеха функционирования организации. К элементам этой «формулы» можно отнести такие принципы, как долгосрочный наем кадров, групповое принятие решений, индивидуальная ответственность, оценка кадров и их умеренное продвижение, контроль с помощью четких формализованных методов, неспециализированная карьера, всесторонняя забота о работниках, система пожизненного найма (включающая неуклонное повышение заработной платы по мере роста по мере роста стажа работы). Большое значение имеет также наделение работников такими функциями управления, реализация которых позволяет им реально и со знанием дела воздействовать на производственный процесс. Отсюда и возникает сопричастность, ответственность, заинтересованность [1, С. 11].
Важно учитывать и социально-психологические условия производства: комплектование структурных подразделений производственного коллектива психологически совместимыми работниками, внедрение форм равноправного общения между руководителями и подчиненными. Это помогает формировать прочные, бесконфликтные отношения. Кроме того, для японской системы управления энтузиазм есть могучая созидательная сила. Изобретатели японской системы управления фирмой очень тщательно изучали энтузиазм советских людей в период индустриализации 30-гг ХХ столетия, опыт работы бригад коммунистического труда в 60-х гг., метод бригадного подряда в 70-х гг. и использовали все лучшее. Самое важное, что поняли и взяли японцы на вооружение — это достижение идентичности, соответствия, взаимосвязи и тождественности экономики и культуры народа.
О перспективах смещения доминанты социального прогресса с материальной, экономической на коммуникативно-информационную шла речь еще в работах О. Тоффлера [8, С. 128–224]. Социальная информациология рассматривает информационную потребность как часть духовных процессов. Производство, распределение и потребление знаний и информации считается частью духовного производства [7]. Последнее, безусловно, базируется на экономике, но в свою очередь оказывает на нее существенное определяющее воздействие.
Целевое направление российской государственной политики состоит в том, чтобы наделить информацию и знание не только чисто экономическим, товарным статусом, но и придать им статус духовных «феноменов, субстратов духовного производства». В связи с этим «следует поставить вопрос об информационном детерминизме всех сфер нашей жизни» и, конечно же, политической сферы [6, С. 10–11; 21–29]. Так, академик В.С. Степин считает, что такие «универсалы культуры», как справедливость, труд, свобода, совесть, честь и заложенные в них «глубинные, базисные ценности и смыслы» — «есть тот самый культурно-генетический код, который определяет корневую систему социального мира» [7, С. 20]. При этом коммуникативные коды выступают фактором экономической, культурной и духовной трансформации общества.
Действует закономерность: «радикальные изменения общества невозможны без духовной революции». Можно согласиться с В.Д Поповым и Дж. Хабермасом, фактически солидарными в том, что «всякая политическая, экономическая революция и реформирование общества сопровождается адекватной революцией духовных, «революцией в умах, затрагивающей базовые ценности культуры» [4, С. 69–57]. Особенно — революции «коммуникативного разума» [9, С. 97–112].
Продолжая мысль о том, что способ производства, развитие экономики не являются «единственной и исчерпывающей причиной изменений в социальной жизни, единственной причиной появления новых типов общества, В.С. Степин подчеркивает, что, как и в любой саморазвивающейся системе, в обществе «есть особые информационные структуры, которые хранят предшествующий опыт взаимодействия системы со средой, а также опыт ее организации» [7]. Согласно немарковской парадигме, при формировании современного массового экономического сознания необходимо учитывать «отпечаток прошлого», связь времен, эпох, поколений, историческую память и характер народа [4].
Таким образом, современные тенденции социального прогресса требуют таких подходов к организации процессов реформирования и их осмыслению, которые учитывали бы информационно-коммуникативные аспекты сознания человека как главного фактора развития экономики. |
| |
|
|