|
| | | | Проблемы современной экономики, N 4 (88), 2023 | | | | ТЕКУЩАЯ БИБЛИОГРАФИЯ | | | Селищев А. С.
доктор экономических наук, профессор (г. Санкт-Петербург)
| |
| | | |
Автор книги — Цзинь Чунцзи (金冲及, р. 1930) — крупный специалист в области современной истории, автор более 100 научных работ, в том числе фундаментальных. Рецензируемая монография «История Китая ХХ века» (二十世纪中国史纲) была опубликована на китайском языке в 2009 г.
Перевод на русский язык выполнен директором Научно-образовательного Центра изучения Китая и стран АТР при СПбГЭУ (с 1 октября 2023 г. — Первый секретарь Посольства РФ в Китае, руководитель Россотрудничества в КНР) Уржумцевой Татьяной Борисовной, а также заместителем директора НОЦ изучения Китая и АТР Ковалевой Анастасией Александровной.
В предисловии Цзинь Чунци отмечает, что если разделить историю Китая ХХ века на две части, то первая половина (1901–1949) была временем, когда вопрос о национальной независимости и освобождения народа страны решался революционным путем, а вторая половина (1949–2000 гг.) стала дорогой к процветающему и могущественному государству с обществом высокого достатка через строительство и реформы [1, с. 7].
Китай вступил в ХХ век при мучительных конвульсиях маньчжурской династии Цин. Автор пишет, что западные страны рассматривали Цинское правительство как корабль, который тонет, наперегонки прибывая в Китай, чтобы силой принудить отдать важные порты, китайские территории, получить права на разработку полезных ископаемых. В ответ на экспансию империалистических стран в Китае вспыхнуло восстание Ихэтуаней (义和团运动, отрядов гармонии и справедливости), которые без разбору уничтожали все, связанное с Западом. [1, с. 11].
Предварительные соображения по поводу рецензируемой книги. Китай — цивилизация уникальная. Во всемирной истории сравнимых по масштабам влияния на развитие человечества подобных насчитывалось всего шесть (рис. 1). Но пять из них, кроме Китая, не выдержали испытание времени. Сохранился лишь Китай и Греция, но последняя не как мировая держава, а как небольшая страна, скромная наследница былого величия. История цивилизации Древней Греции прослеживается с конца III тыс. до н.э. и продолжается до 30 года до н.э. Китайская цивилизация — ровесница греческой. И Китай продолжает жить и развиваться как великая мировая держава. Ныне греки и китайцы «как сверстники-одногодки» с особым любопытством интересуются друг другом: часто и регулярно проводятся встречи ученых, артистов и политиков, сопоставляются особенности развития.
Три особенности греческой и китайской цивилизации. Как известно, «Илиада» Гомера считается первым европейским эпосом — душой западной цивилизации. В этом литературном памятнике, помимо всего прочего, поражают три особенности. Во-первых, люди, жившие во время осады Трои (в XII веке до н.э., то есть более 3 тысяч лет тому назад) чувствовали точно также как и мы в XXI веке, думали также и были нисколько не глупее нас. Во-вторых, при всех своих замечательных духовных и интеллектуальных качествах, люди способны были устраивать жуткие кровопролитные и длительные войны по любому, порой пустяковому поводу. Так, десятилетняя осада Трои, унесшая тысячи и тысячи жизней, велась из-за прекрасной Елены, которую (с ее же согласия) умыкнул у законного мужа троянец Александр (Парис). В-третьих: «мы и варвары». Древних греков и китайцев сближала еще одна особенность: и те и другие делили людей на «цивилизованных» (то есть их самих) и «варваров» (всех остальных). В «Илиаде» эта градация еще только зарождалась. | | |  | Рис. 1. Хронология основных мировых цивилизаций
Источник [2, с. 13]. |
Так, здесь Гомер впервые упоминает о «варварском наречии» одного из народов и то лишь единожды (Гомер, Илиада. II. 867–869). Великий сказитель жил в VIII веке до н.э. В то время деление на «цивилизованные» и «варварские» народы только начало формироваться. Но уже через четыре века великий греческий мыслитель Аристотель (384–322 гг. до н. э.) утверждал, что настоящими людьми являются только греки, остальные же — это живые существа, лишенные разума, животные, а то и просто жалкие растения [3, с. 284]. Великий китайский философ Конфуций (551–479 гг. до н.э.) мыслил подобным же образом: «цивилизованная Поднебесная» в окружении «варваров», то есть 中国 («Срединное государство»), и дикая «окраина». И не стоит этих двух величайших философов обвинять в расизме: в то время статус и достижения их стран во всех областях общественной жизни по сравнению с окружением были несопоставимы. При династии Западная Чжоу (1046–771 гг. до н.э.) уже возникает различие между «мы» и «они, т.е. варвары». При династии Восточная Чжоу, в период «Весны и осени» (770–476 гг. до н.э.) окончательно сложилась идея китаецентризма, и на протяжении всей дальнейшей истории китайская элита никогда не преклонялась перед другими нациями и культурами.
В России — всё было не так. И это очень зорко подметил гениальный Александр Сергеевич Грибоедов (1795–1829), который в «Горе от ума» словами Чацкого высмеивает рабское преклонение современной ему российской элиты перед Европой, особенно Францией, и призывает учиться у китайцев:
Ах! Если рождены мы все перенимать,
Хоть у китайцев бы на несколько занять
Премудрого у них незнанья иноземцев;
Воскреснем ли когда от чужевластья мод?
Чтоб умный, бодрый наш народ
Хотя по языку нас не считал за немцев. (1822)
Вспомним гениальную книгу Л.Н. Толстого «Война и мир»: почти вся первая страница романа излагается на французском языке, «на котором не только говорили, но и думали» в высшем свете тех лет. У российского двуглавого орла зрячей традиционно была голова, смотрящая на Запад, «восточная» же была если не слепой, то очень неважно видящей. После Великой Отечественной войны И.В. Сталин начал было бороться с угрозой «космополитизма», но при Н.С. Хрущеве развернулось так называемое «мирное сосуществование». В те годы в ходу была шуточная частушка: «Сегодня он играет джаз, а завтра Родину продаст». И ведь сбылось. В «новой России» хорошим тоном и даже повальной модой нашей «элиты» стало жить в Лондоне и говорить по-английски. Впрочем, перейдем, к рассмотрению книги профессора Цзинь Чунцзи.
Первое: период 1900–1916 гг. Китайская цивилизации в течение многих веков была ведущей в мире. До 1800 года в Китае проживал каждый пятый житель Земного шара, и доля империи в мировой экономике составляла примерно одну треть, а в 1820 году около 35%. В 1900 году доля Китая в мировой экономике упала до 10–12%, опустившись до драматического минимума 5% в 1950 году [4, с. 20]. То была подлинная катастрофа. Понятно, что «западные хищники» не дремали. В 1840 году Англия затеяла с Китаем «опиумную» войну, которая окончилась подписанием Нанкинского договора, по которому Китай открывал пять портов, а Гонконг передавался в «вечное» владение Англии. Затем случился разгром во второй «опиумной» войне 1856–1860 гг. и новые унизительные уступки. После — поражение в франко-китайской войне 1884–1885 гг., и, наконец, поражение в японо-китайской войне 1894–1895 гг., после чего началась открытая и беззастенчивая борьба между западными странами и Японией за раздел Китая на сферы влияния.
Китай и Япония приступили к модернизации почти одновременно. Но если в Японии этот процесс протекал быстро и безболезненно, то в Китае — совсем наоборот. Главная причина японского успеха состояла в том, что в результате переворота Мэйдзи в 1867 г. в Японии к власти пришла новая и прогрессивная элита из аутсайдерских кланов, которая поставила четкую цель превращения страны в ведущую мировую державу, активно используя передовой опыт западных стран. В Китае же по-прежнему правила замшелая и самовлюбленная маньчжурская элита, не желавшая учится у Запада. Как справедливо отмечал английский ученый Джордж Бэйли Сэнсом (1883–1965): «При взаимоотношениях с европейцами японцы не считали себя хуже, а китайцы считали себя лучше их» [5, с. 175].
Именно безвольная и некомпетентная политика маньчжурской элиты вызвала недовольство и волнения народных масс Китая, которые для отстаивания национальных ценностей и защиты родины начали стихийно организовываться в движение ихэтуаней (义和团运动, отряды гармонии и справедливости), уничтожая все, связанное с Западом. Это восстание (1899–1901) явилось стихийным реакционным протестом китайского населения против «европеизации» Китая, против «варваров», которые строили на территории Китая железные дороги, фабрики, банки, магазины, почту и телеграф, в результате чего китайское население теряло работу и впадало в беспросветную нищету. Ихэтуани не только уничтожали западную технику, но и безжалостно убивали европейцев, а также китайцев, принявших христианскую веру.
Как отмечал в рецензируемой книге Цзинь Чунцзи: «Восстание ихэтуаней стремительно набирало обороты в провинции Чжили [直隶, так называлась провинция Хэбэй (河北) до 1928 г. — С.А.], в Пекине и Тяньзцине, серьезно угрожая интересам западных великих держав. Войска всех стран, вторгшиеся в Китай, были приведены в боевую готовность. 10 июля 1900 г. объединенная эскадра под командованием британского вице-адмирала Эдварда Хобарта Сеймура (1840–1927) численностью 2000 человек направились в Пекин. В наступлении приняли участие флоты Великобритании, России, Франции, США, Италии, Японии, Германии и Австро-Венгрии — так называемый “Альянс восьми держав”» [1, с. 16].
Далее автор описывает захват западными державами Пекина, грабежи и разрушения. При этом он ссылается на русского очевидца тех события Дмитрия Григорьевича Янчевецкого (1873–1938), книга которого, изданная в 1903 г. [6], была переведена в Китае в 1983 г. Русский корреспондент относился с большим уважением к китайскому народу, с болью подмечая ужасы войны и преступления воюющих сторон. Бесчинствовали не только европейцы, но и китайцы, поголовно истребляющие китайских христиан: «Крещеные китайцы в ужасе выскакивали из горящих фанз и попадали на копья и кривые мечи. Ихэтуанцы резали всех и только иногда даровали жизнь детям, которым обрезали руки. (...) Иные китайцы отрекались от нового Небесного Владыки, которому молились, другие без стона и вопля умирали под ножами ихэтуанцев и, точно не чувствуя, как их истязали, только твердили:
— Иесу Малия!
— Иесу Малия!
Залитые кровью дети с обрезанными ручонками, с испуганными глазками бегали кругом своей сгоревшей фанзы-хижины, тщетно искали папу и маму, но не плакали.
— Дьявольские дети! Даже не кричат! — говорили злобно мучители-ихэтуанцы» [6, с. 70].
Весьма красноречиво описывал пекинские события другой русский очевидец Владимир Викторович Корсаков (1854–1932) в своей книге, изданной в 1901 г.: «Европейская христианская цивилизация внесла в среду языческого, но самобытно-культурного китайского народа такие лицемерия и неправду, что иного исхода, как ненависть и презрение у всех любящих свою родину, европейцы и не могли ожидать. Проявление этой общенародной ненависти составляло лишь вопрос времени и обстоятельств, ей благоприятствующих» [7, с. XII].
С душевным сочувствием к китайскому народу написал в 1901 г. роман, посвященный трагическим событиям, Александр Иванович Красницкий (1866–1917) [8].
Второе: период трудных лет 1917–1949 гг. Как отмечает автор в начале ХХ века в Японии был распространен марксизм, и многие студенты из Китая, обучавшиеся в Японии, впервые столкнулись с этим течением именно там. [1, с. 61]. Самые ранние упоминания в китайской печати Карла Маркса имело место в феврале 1899 г. [1, с. 65].
Октябрьская революция в России вызвала горячий отклик среди китайской интеллигенции [1, с. 66]. С 1920 г. труды Маркса, Энгельса, а затем и Ленина начали переводиться и издаваться в Китае [1, с. 73]. В апреле 1920 г. Владивостокское отделение Российской коммунистической партии Дальневосточной республики направили 27-летнего Григория Наумовича Войтинского (1893–1953) в Китай, для помощи в организации Коммунистической партии Китая, а 23 июня 1921 г. в Шанхае прошел I Всекитайский съезд КПК, на котором присутствовали 12 делегатов, представляющих 53 члена партии по всей стране [1, с. 79]. Среди участников были нидерландский представитель Коминтерна Г. Маринг (Хендрикус Сневлит, 1883–1942), а также В. Никольский (Владимир Нейман, 1898–1938). Большинство членов КПК в то время были представителями интеллигенции [1, с. 85].
Второй крупномасштабной китайской революцией была так называемая «Великая революция» (1925–1927). Коминтерн в лице его представителя Мартинга выступали за сотрудничество КПК с Гоминданом. И СССР активно помогал материально, поставками оружия, а также посылкой советскими военными советниками Гоминдану. Однако ставка на сотрудничество с Гоминьданом оказалась ошибочной и 12 апреля 1927 г. Чан Кайши совершил вероломный переворот, начав открытую борьбу против КПК [1, с. 88–119]. Сотрудничество КПК с Гоминданом было признано ошибкой.
7 июля 1937 г. Япония развязала крупномасштабную войну против Китая. После захвата Нанкина японская армия совершала чудовищные зверства против беззащитных китайских граждан. Лишь за 10 дней пребывания войск в Нанкине были убиты более 300 тыс. китайцев [1, с. 182–183]. После внезапного нападения Германии на СССР в 1941 г. Советский Союз лишился возможности активно поддерживать Китай против японских оккупантов [1, с. 210]. 1941–1942 годы были для КПК самым сложным периодом в антияпонском сопротивлении [1, с. 216]. Но в 1944 г. Красная армия не только изгнала агрессора с территории СССР, но и продолжила наступления в странах Восточной Европы [1, с. 220].
Автор продолжает: «В феврале 1945 года главы Соединенных Штатов, Советского Союза и Великобритании провели встречу в Ялте. Достигнутое на этой встрече соглашение фактически определило сферу влияния трех стран в Европе и на Дальнем Востоке после войны. Без участия представителей Китая было подписано соглашение, наносящее ущерб суверенитету и интересам Китая, что явилось проявлением политики с позиций силы со стороны крупных держав, правящих миром» [1, с. 228]. К концу сентября практически весь материковый Китай был освобожден [1, с. 283].
Третье: недолгий период братской дружбы 1949–1956 гг. 1 октября 1949 года явился днем рождения Нового Китая. «Рождение Нового Китая совсем не похоже на Октябрьскую революцию в России. Новый Китай, опираясь на народную армию, установил на долгое время политическую власть в освобожденных районах, накопил первоначальный опыт экономического и политического строительства, вырастил группу управленческих кадров, и только потом взял власть в свои руки» [1, с. 292]. Международная обстановка вокруг Нового Китая была непростой. «Правительство США занимало враждебную позицию по отношению к новому государству, применяя эмбарго и блокаду. Советский Союз не очень переживал за КПК, его беспокоило возможное появление “второго Тито”. Соседние национальные государства не до конца понимали Новый Китай, у них оставалось еще много сомнений. Если бы дипломаты не справились с этим должным образом в своей работе, то Китай мог бы оказаться в изоляции или вновь стать вассалом других стран» [1, с. 294].
«На второй день после образования КНР Советский Союз прислал телеграмму, в которой заявил о решении установить с Новым Китаем дипломатические отношения. Первой страной, признавшей Новый Китай, стал СССР. Это дорого стоит» [1, с. 304].
С 1953 года началась реализация первого пятилетнего плана развития народного хозяйства КНР, составленного при помощи СССР. Начался бурный подъем экономического строительства [1, с. 336–337].
Четвертое: раскол и его последствия (1956–1989). 1956 год стал поворотным в процессе социальных изменений, происходящих в Китае [1, с. 375]. Как пишет автор: «К тому времени только Советский Союз самостоятельно построил социалистическое общество, и другой модели не существовало. Поэтому, когда началось строительство, ЦК КПК призвал “учиться у Советского Союза”. Однако вскоре стали отчетливо видны различные недостатки в социалистическом строительстве Советского Союза. Состоявшийся в феврале 1956 года ХХ съезд Коммунистической партии Советского Союза резко обнажил грубые ошибки Сталина и разоблачил серьезные последствия культа его личности, что вызвало большое потрясение в социалистическом лагере. При всей своей успешности советская модель могла не соответствовать национальной специфике Китая, поэтому нельзя было ее слепо копировать. Нужно было идти своим путем. Таким образом, перед китайским народом встал совершенно новый вопрос: как построить социализм, опираясь на собственные национальные условия?» [1, с. 375].
Поиски путей построения социализма начались в начале 1956 года, что нашло отражение в документе «О десяти важнейших взаимоотношениях», повестке VIII съезда КПК и в работе «К вопросу о правильном решении противоречий внутри народа», опубликованном в первой половине 1957 года. Главный посыл состоял в том, что необходимо взять СССР в качестве поучительного примера, обобщить собственный опыт и заняться поисками пути социалистического строительства, отвечающего реальным условиям Китая. «Особого внимания заслуживают недостатки и ошибки, обнаруженные недавно в строительстве социализма в Советском Союзе. Или вы хотите пойти по извилистому пути, проложенному Советским Союзом», — заявил Мао Цзэдун 2 мая 1957 года [1, с. 376].
В ответ на серьезную идеологическую путаницу в мировом сообществе, вызванную секретным докладом Хрущева на ХХ съезде КПСС, по результатам расширенного заседания Политбюро ЦК КПК была опубликована статья «Об историческом опыте диктатуры пролетариата», в которой Сталину была дана оценка «70% заслуг, 30% ошибок» [1, с. 377]. «Международная антикоммунистическая и антисоциалистическая волна после ХХ съезда КПСС сильно шокировала Коммунистическую партию Китая». [1, с. 383].
Вот что пишет по этому поводу спичрайтер Л.И. Брежнева, Александр Николаевич Бовин (1930–2004), награжденный к своему пятидесятилетию орденом Ленина за «соавторство в работе над брежневской Конституцией СССР 1977 года»: «Легендарный руководитель гэдээровской разведки Маркус Вольф считал, что события, приведшие к краху социализма, начались в 1956 году. Вольф имеет ввиду ХХ съезд КПСС и вызванные им кризисы в Венгрии и Польше. Не могу согласиться с Вольфом» [9, с. 242]. Можно и не соглашаться, но факты — упрямая вещь.
В июне 1960 года представители коммунистических и рабочих партий 12 социалистических стран провели встречу в Румынии. «Хрущев был полон решимости продолжать полемику с нами на встрече в Бухаресте и мобилизовать лидеров всех партий Восточной Европы на согласованные действия с КПСС». Это было расценено как неожиданный удар, после чего отношения КНР и СССР резко ухудшились [1, с. 409]. Разногласия между китайской и советской партиями еще больше усилились в результате XXII съезда КПСС в октябре 1961 года [1, с. 421].
После освобождения Хрущева от всех занимаемых постов в октябре 1964 года Китай попытался улучшить китайско-советские отношения и решил отправить китайскую партийно-правительственную делегацию во главе с Чжоу Эньлаем с визитом в Советский Союз для участия в празднования 47-й годовщины октябрьской революции. Никто не ожидал, что министр обороны СССР маршал Р. Малиновский спровоцирует конфликт. Он сказал Чжоу Эньлаю: «Мы советские люди, свергли Хрущева, и вы тоже должны свергнуть Мао Цзэдуна» [1, с. 425].
Летом 1966 года Мао Цзэдун инициировал «культурную революцию» (1966–1976), которая ныне оценивается китайскими учеными как серьезная ошибка. За это же время произошли IX и X съезды КПК, курс которых также оцениваются как ошибочные [1, с. 472]. IX съезд КПК (1–24 апреля 1969 года) — одобрил директиву «огонь по штабам» — провозгласив борьбу с империализмом и советским ревизионизмом. В Устав КПК был включен тезис о том, что Линь Бяо является преемником Мао. X съезд КПК (24–28 августа 1973 года) — продолжил курс IX съезда КПК.
Далее автор отмечает: «Самые первые несколько лет “Великой культурной революции” Китай находился в очень жесткой международной ситуации. США продолжали наращивать военные действия во Вьетнаме, численность американских войск там достигла 500 тыс. человек. СССР увеличивал численность войск на китайско-советской и китайско-монгольской границах, неоднократно устраивал вооруженные провокации, создавая серьезную опасность для Китая. В августе 1968 года Советский Союз ввел войска в Чехословакию. Это событие потрясло Китай, заставив его рассматривать военную опасность, исходящую от СССР, как главную угрозу безопасности страны.
В ночь перед открытием IX съезда КПК произошло крупномасштабное вооруженное столкновение на острове Даманский в провинции Хэйлунцзян. В марте 1969 года большое подразделение Советской Армии с двух сторон вошло на остров Даманский, внезапно атаковав китайских пограничников. В ходе боя погибли и были ранены несколько человек. Китайский пограничный отряд занял оборону, трижды отразив атаки противника. Это событие взволновало весь мир» [1, с. 473].
Позволю прокомментировать эти слова и не согласиться с автором. Начало весны в тот год выдалось тоскливое, хмурое и бессолнечное: под стать жуткой трагедии. До сих пор помню эти события достаточно четко. Первый вооруженный эксцесс произошел 2 марта, второй — 15 марта. Всего же конфликты продолжались до 22 марта. Погибли 58 советских солдат и офицеров. В то время я был учеником восьмого класса, любил читать, и не только книги, но газеты и журналы. Советские радио, телевидение и пресса очень подробно освещали ход трагических событий. И все эти жуткие новости мы жадно впитывали. Не преувеличу, если скажу, что советские люди пребывали в совершенном ошеломлении, растерянности, горечи и даже отчаянии. Еще не так давно Китай виделся другом, и вдруг — такой поворот.
1969 год являлся третьим годом «культурной революции», которая привела Китай к тяжелым экономическим последствиям, деградации науки и культуры, всеобщему хаосу, что не могло не вызвать в китайском обществе сомнений в правильности проводимого курса. Как считают многие аналитики, дабы развеять все эти сомнения Мао Цзэдун организовал резкое обострение отношений с СССР — ход не новый, но достаточно надежный. Эта точка зрения содержалась как в самых первых официальных советских документах, так и в рассекреченных позднее материалах американского государственного департамента и ЦРУ. Некоторые исследователи выдвигают предположение и в том, что конфликт с СССР был нужен Мао для налаживания отношений со странами Запада и, в первую очередь, с США, с которыми у КНР в те годы не было даже дипломатических отношений [10, с. 110–112]. Это была самая черная страница в российско-китайских отношениях. Очень хочется надеяться, что и последняя. Летом 1970 г. через реку Уссури перебрался в СССР китайский командир взвода, который объяснил свой поступок несогласием с политикой Мао Цзэдуна [10, с. 204–205].
Однако вернемся к рецензируемой книге. «Вскоре после завершения IX съезда КПК Мао Цзэдун направил в пограничные районы четырех генералов — Чэнь И (陈毅, 1901–1972; министр иностранных дел КНР в 1958–1972; с начала 1960-х гг. поддерживал курс на конфронтацию с СССР и КПСС, а затем и за сближение с США — С.А.), Е Цзяньин (叶剑英, 1897–1986), Сю Сянцянь (徐向前, 1901–1990) и Не Жунчжэнь (聂荣臻, 1899–1992) для совместного изучения международной обстановки. Главным был назначен Чэнь И, в ЦК КПК было направлено письменное распоряжение. В то время самыми неотложными вопросами были: во-первых, состоится или нет китайско-американская и китайско-советская война? Во-вторых, какая страна — СССР или США более опасна для Китая? В-третьих, какие новые предположения можно построить, исходя из данной ситуации?
Эти генералы обладали богатым стратегическим опытом. Они обсудили и подготовили отчет “Предварительная оценка военной ситуации”, направив его Мао Цзэдуну. В отчете было написано: “Мы считаем, что в обозримом периоде вероятность того, что американский империализм, советский ревизионизм в одиночку или совместно предпримут масштабную агрессивную войну, довольно мала”. В докладе также было выражено одно важное мнение: “Советский ревизионизм считает своим главным врагом Китай. Он более опасен для нашей страны, чем американский империализм”. Этот отчет очень помог Китаю создать свою международную стратегию» [1, с. 473].
«Удар» по острову Даманский ускорил намерение США изменить политику по отношению к Китаю, и с этого же года началось китайско-американское сближение. В феврале 1972 г. президент США Никсон прибыл на самолете в Пекин. [1, с. 474–475].
Однако как в КНР, так и в СССР среди высшего руководства были сторонники нормализации отношений двух стран. С китайской стороны это был, прежде всего, Линь Бяо (林彪, 1907–1971), министр обороны и официальный «преемник» Мао Цзэдуна, который к тому же был против сближения с США. После загадочной авиакатастрофы 13 сентября 1971 г. над Монголией, в которой погиб Линь Бяо, в китайской армии началась чистка, в которой пострадали тысячи его сторонников. У Цзинь Чу (吴金秋), дочь пострадавшего в чистке генерала У Фасяня ( 吴法宪; 1915–2004) опубликовала в США книгу воспоминаний по этому поводу [11]. Она выразила мнение ряда специалистов, что отход Мао Цзэдуна от дружбы с СССР к крайней враждебности и инициация «культурной революции» были среди всего прочего и плодом его «старческой паранойи» [11, с. 42–45].
Среди ведущих советских лидеров тех лет активным сторонником сближения с КНР был, прежде всего, Александр Николаевич Шелепин (1918–1994). Без обиняков утверждает это, в частности, Л.М. Млечин: «Шелепин представлял молодую, образованную часть аппарата, которая пришла на государственные должности после войны. Она исходила из того, что экономика нуждается в обновлении, в реформах и, прежде всего, в технической модернизации. Она хотела экономических реформ при жесткой идеологической линии. Это примерно тот путь, который избрал Китай при Дэн Сяопине. Молодые партийные руководители поддерживали Косыгина и Шелепина. Если бы Шелепин возглавил страну, страна пошла бы, условно говоря, по китайскому пути» [12, с. 317]. Однако в СССР победила группировка Юрия Владимировича Андропова (1914–1984), которого французский аналитик Роджер Фалиго однозначно определяет как «одного из главных архитекторов окончательного разрыва с китайцами» [13, с. 95]. Андропов окружил себя очень своеобразными советниками: такими как Георгий Аркадьевич Арбатов, о котором Ю.В. Андропов сказал: «Юра Арбатов, конечно, коммунист, но все-таки не большевик» [14, с. 142]. Да и сын академика, потомственный академик А.Г. Арбатов отмечал: «Под воздействием своего политического опыта и широких контактов, знаний об окружающем мире Георгий Аркадьевич сначала проникся идеологией еврокоммунизма, а потом стал стопроцентным социал-демократом» [14, с. 142]. Социал-демократами или «не вполне коммунистами» считали себя и такие советники из ближайшего окружения Андропова, как А.Е. Бовин, М.Ф. Бурлацкий и некоторые другие.
Пятое. После крушения СССР. Далее Цзинь Чунцзи пишет следующее. 15 мая 1989 г. в Китай с официальным визитом прибыл М.С. Горбачев. Визит продемонстрировал значительное улучшение отношений Китая с СССР, чем привлек внимание мировой общественности. Но организовать приветственную церемонию на площади у восточных ворот здания ВСНП не было никакой возможности (на площади в те дни бунтовали студенты), ее пришлось перенести в Пекинский аэропорт. Такое не часто бывало с момента образования Нового Китая. На следующий день в первой половине дня Дэн Сяопин провел переговоры с Михаилом Горбачевым. 18 мая было опубликовано совместное коммюнике, подтвердившее нормализацию отношений КНР и СССР [1, с. 551–552].
Предпоследняя, 24-я глава рецензируемой книги начинается фразой: «На рубеже 1980–1990-х гг. международная ситуация претерпела огромные изменения, которые потрясли весь мир. Произошел распад Советского Союза, политический ландшафт Восточной Европы также серьезно преобразился. (...) Мировое социалистическое движение находилось на спаде. Некоторые люди на Западе торжествующе заявляли, что величайшим наследием ХХ века является социалистический эксперимент, его провал. Такие заявления неизменно вызвали некоторую растерянность отдельных лиц в Китае. Столкнувшись с тяжелой ситуацией, Дэн Сяопин невозмутимо отметил: “Что касается международной обстановки, то наши действия следует свести к трем пунктам: первое — спокойное наблюдение; второе — укрепление своих позиций; третье — сдержанное реагирование. Не спешить, не волноваться. Мы должны быть спокойны, спокойны и еще раз спокойны, усердно работать и хорошо делать свое дело”. “Хорошо делать свое дело” — это и есть продолжение уверенного продвижения вперед социализма с китайской спецификой, начало которому было положено на III Пленуме ЦК КПК 11-го созыва» [1, с. 560]. После этой фразы и до конца монографии, упоминаний о нашей стране и происходящих в ней событий за оставшееся десятилетие ХХ века (1991–2000 гг.) больше не было.
Выводы. Рассматриваемая книга, безусловно, является важным трудом, который знакомит отечественного читателя с главными событиями в Китае ХХ века глазами крупного китайского ученого. По нашему убеждению, ознакомиться с книгой обязан не только каждый китаевед, но и любой заинтересованный читатель. |
| |
|
|
