|
| | | | Проблемы современной экономики, N 3 (83), 2022 | | | | ПРОБЛЕМЫ ТЕОРИИ И ПРАКТИКИ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВА | | | Курпаяниди К. И.
профессор Ферганского политехнического института (Узбекистан),
кандидат экономических наук
| |
| | | | | Статья посвящена проблемам развития малого предпринимательства в Республике Узбекистан как ключевым направлениям современной экономической политики правительства Республики. Дан анализ факторов и основных направлений развития институтов в области малого предпринимательства, выявлены закономерности их развития. Автор исследует природу и характер изменений в системе институтов малого предпринимательства | | Ключевые слова: Республика Узбекистан, институционализм, институциональные реформы, малый бизнес, предпринимательство, институциональные трансформации | | УДК 330.1+338 Стр: 142 - 147 |
Введение. Активное развитие сектора малого предпринимательства национальной экономики Республики Узбекистан представляет собой вектор современной экономической политики, проводимой президентом страны Ш.М. Мирзиёевым. Малые и средние предприятия (МСП) играют важную роль в большинстве стран мира, особенно в развивающихся странах. МСП составляют большинство предприятий во всем мире и вносят важный вклад в создание рабочих мест и глобальное экономическое развитие. По данным Всемирного Банка, они представляют около 90% предприятий и более 50% рабочих мест во всем мире. Формальные МСП обеспечивают до 40% национального дохода (ВВП) в странах с развивающейся экономикой. Эти цифры значительно выше, если включить неформальные МСП [1].
Важный фактор для оценки «здоровья» экономики страны — это эффективное функционирование предприятий малого бизнеса, что является показателем ее гибкости, способности адаптироваться к постоянно меняющейся экономической ситуации. Доля малого предпринимательства в ВВП за 2021 год составила 54,9%. Количество субъектов малого предпринимательства на 1000 человек населения составило 16,5 ед. [2]. Одна из причин относительно невысоких показателей развития данного сектора, по нашему мнению, состоит в сохранение институциональных барьеров.
Рассмотрим проблемы институциональной среды предпринимательского сектора.
Анализ категории «институциональная среда», «институт», форм ее развития и влияния на экономические процессы в макроэкономическом масштабе представлен в работах ученых институционального и неоинституционального направления: Т. Вебленом, Дж. Коммонсом, Д. Нортом, Дж. Ходжсоном и др. Российские ученые также занимаются исследованием, как теоретических вопросов институционального анализа, так и проблемами развития институциональной структуры российской экономики. Среди них можно выделить труды А. Аузана, Е. Балацкого, В. Зотова, О. Иншакова, Г. Клейнера, Я. Кузьминова, Р. Нуреева, А. Олейника, В. Преснякова, В. Полтеровича, В. Радаева, В. Розенталя, В. Тамбовцева, А. Шаститко, Е. Ясина и др.
В рамках институционализма существует теория институциональных изменений, ориентированная на описание, объяснение и предсказание изменений в институтах, а также на разработку научно-практических рекомендаций в отношении желательных (требуемых, необходимых) в них трансформаций. С помощью научного аппарата данной теории можно исследовать также природу и характер изменений в системе институтов малого предпринимательства.
В соответствии с данной теорией, изменения, происходящие в институтах, означают процесс модификации правил и механизма принуждения к их исполнению с целью снижения величины трансакционных издержек.
Изменению подвергаются все структурные элементы института, которыми являются:
а) правила для экономического агента (А), который должен следовать этому правилу;
б) правила для гаранта (G), который должен следить за тем, чтобы они выполнялись, и применять санкции в случае их невыполнения в соответствии с рис.1. | | |  | Рис. 1. Структура института (правила)
Составлено автором по источнику: Тамбовцев В.Л. (2000). Институциональный рынок в переходной российской экономике. Научные доклады Центра управленческих и институциональных исследований факультета менеджмента СПбГУ, (2000–07), 6. |
Из данного рисунка следует, что изменения в институтах происходят в отношении:
– алгоритма выполнения правил I1;
– контингента агентов — А, к которым относится правило I1;
– либо правил I2;
– либо контингента гарантов — G.
Если в качестве института (I) возьмем, например, правила перевозки грузов через таможенные посты, то первый вариант изменений касается процедуры оформления документов предпринимателями (А). В качестве примера второго варианта изменений можно назвать установление различных требований к предпринимателям, которые приведут к изменению их состава. Третий вариант — расширение или сокращение функциональных обязанностей сотрудников органов таможенного управления (G), а четвертый вариант — передача полномочий по отдельным процедурам (контролю таможенных перевозок или оформлению деклараций) другому вспомогательному органу.
В некоторых особых случаях законодательные органы власти могут отменить данный институт, либо заменить его другим. Однако не всегда изменения институтов сопровождаются положительными эффектами, но об этом речь будет идти позже.
Теория институциональных изменений содержит различные концепции, объясняющие факторы развития институтов. Так, в соответствии с концепцией Х. Демсетца [3] (Demsetz, H. 1967) развитие институтов происходит под влиянием изменений относительных цен на экономические ресурсы, а концепции Норта-Томаса (North, D. C., & Thomas, R. P., 1977) — демографического давления [4]. Авторы обеих концепций полагают, что неэффективное использование ресурсов формирует спрос на новые институты, необходимые для использования возможностей, предоставленных этими изменениями. При этом государство, социальные группы играют пассивную роль, не участвуют в процессе создания институтов, а лишь принимают их. Важной же предпосылкой этих изменений является повышение эффективности, способствующей созданию стоимости.
Углубленные исследования в области институциональных изменений показали, что вышеуказанные концепции содержат ряд моментов, требующих уточнения. В частности, ученые подвергли сомнению то, что изменения в институтах происходят автоматически вслед за изменениями в экономических условиях. Концепция Д. Норта (North, D. C.,1990), опубликованная в 1990-х годах, сумела развеять эти сомнения, а также превратиться в основополагающий труд для новых разработок в этой области [5].
Д. Норт, исследуя процессы на политических рынках, установил, что политические акторы (предприниматели) преследуют собственные интересы в институциональных изменениях. Они являются главными организаторами новых институциональных соглашений, нацеленных на сокращение неопределенности и создание базы для поиска компромисса в конфликте интересов. На наш взгляд, к такой постановке вопроса Д. Норт пришел под влиянием эволюционной теории Й. Шумпетера [6]. Ведь в теории экономического развития предпринимателю отведено центральное место как нарушителю равновесия, катализатору изменений и источнику инноваций. Следовательно, комбинируя новые факторы производства, предприниматель инициирует изменения как в относительных (институциональных соглашениях), так и в абсолютных правах собственности (институциональной среде). При этом механизм институциональных изменений запускается путем совмещения действий внешних изменений и внутреннего накопления знаний. Об этом Д. Норт писал следующим образом: «Факторы (источники) изменений — это возможности в том виде, как они воспринимаются предпринимателями. Они вытекают из изменений во внешней среде, а также обусловлены накоплением опыта и знаний и объединением этих факторов в мысленных конструкциях действующего лица» [7].
На основе подходов Д. Норта был построен алгоритм развития институтов, который выглядит в соответствии с рис.2. где:
– изменение в уровне знаний ведет к появлению новых технологий;
– новые технологии меняют относительные уровни цен на ресурсы;
– новые уровни цен создают у владельцев потенциально возрастающих в стоимости ресурсов стимулы к трансформации прав собственности на них;
– новые уровни цен, в свою очередь, ведут к появлению правил, позволяющих максимизировать ценность использования таких прав;
– при этом ненулевые трансакционные издержки на политическом рынке препятствуют тому, чтобы реализовались все потенциально возможные институциональные изменения полезные для создания стоимости [8]. | | |  | Рис. 2. Алгоритм развития институтов по Д. Норту
Составлено автором |
Как нам видится, в данном алгоритме прослеживается взаимосвязь между технологическими и институциональными изменениями, что подтверждает наш вывод о влиянии представлений Й. Шумпетера на формирование концепциии Д. Норта.
Согласно концепции индуцированных инноваций В. Раттена (Ratten, V., 2019) [9] и Солис-Наварети (Solis-Navarrete, J. A., 2021) [10] экзогенные факторы формируют спрос на институциональные изменения, но политические акторы (предприниматели) предлагают такие изменения в институтах, которые обеспечат им определенный доход [11].
На наш взгляд, данная концепция указывает на то, что, во-первых, каждой институциональной среде соответствует свое распределение политической и экономической власти между экономическими агентами и, во-вторых, политические акторы, обладающие большей властью, стремятся вырабатывать и закреплять такие институты, которые позволят им повысить эффективность хозяйственной деятельности на отдельных рынках.
Автор теории распределительной природы институтов Г. Лайбкеп [12] убежден в том, что институциональные изменения вызывают сдвиги в распределении богатства и политической власти, поэтому заинтересованные стороны разрабатывают распределительные механизмы для указания получателей выгод от изменений в институтах в течение определенного времени [13]. Теория Г. Лайбкепа получила своё развитие в работах М. Олсона, который поддерживает мнение о существовании групп специальных интересов, но при этом утверждает, что группы следует различать по степени их возможностей — на малые и большие [14]. Мы полагаем, последнее связано с тем, что большие группы неэффективны при достижении общей цели из-за появления эффекта «безбилетника». По Дж. Найту суть эффекта «безбилетника» заключается в том, что рациональный агент не будет принимать участия в политическом процессе, поскольку в случае его успешного завершения он без всяких затрат получит часть общей выгоды. Малые же группы более эффективны, так как им присущи: общность интересов (однородность предпочтений) членов группы и малые издержки принятия коллективных решений (издержки голосования) [15].
Б. Артур выделил две группы факторов, определяющих направленность институциональных изменений: возрастающий масштаб отдачи и трансакционные издержки, которые В. Полтерович дополнил еще тремя факторами:
а) трансформационные издержки, то есть затраты на переключение от одной нормы к другой;
б) переходная рента, то есть доход, возникающий в частном секторе в результате движения к равновесию после либерализации реформ;
в) макроэкономическая политика, то есть государственное управление может вести к существенным изменениям в институциональной структуре [16] в соответствии с рис. 3. | | |  | | Рис. 3. Факторы, определяющие направленность институциональных изменений по Б. Артуру и В. Полтеровичу |
Заслуга В. Полтеровича состоит в том, что он показал взаимосвязь между теорией реформ и институциональными изменениями. В целом, эти концепции дополняют работу Д. Норта и позволяют более полно объяснить наблюдаемые изменения в институтах.
На современном этапе ученые из постсоветских стран предлагают новые концепции развития институтов. В частности, Г. Клейнер предлагает факторы, влияющие на институциональный процесс, разделить на три группы в соответствии с уровнем, на котором они возникают:
микроуровень (действия социальных акторов по созданию и укоренению норм);
мезоуровень (формирование и изменение «полей или арен взаимодействия» — локальных сфер, где рождаются или закрепляются институты);
макроуровень (взаимодействие самих институтов).
По мнению ученого, факторы всех трех уровней являются участниками институтогенезиса, но в различных ролях и на различных стадиях жизненного цикла института.
В его концепции институциональные изменения представлены в виде двухуровневого процесса. На высшем уровне, затрагивающем как сознательные ментальные процессы, так и личное, и коллективное бессознательное, в результате наступления определенного рода событий формируются информационные импульсы, отражающие потребность значимой части общества в некотором институте. Эти импульсы возбуждают процессы поиска соответствующего прототипа в пространстве базисных протоинститутов. Поиск осуществляется адаптерами и инициаторами — своеобразными институциональными разведчиками или лидерами общества — лицами или коллективами, чей голос будет услышан данной частью общества. Если такой прототип не обнаруживается, то под воздействием выраженной потребности формируется определенная комбинация протонорм, которую можно условно назвать «скрещиванием». Это приводит к формированию «новых» протонорм и их номинальных и фактических носителей, которые в результате процесса укоренения превращаются в институты или исчезают из общественной практики. Участниками процесса укоренения выступают акторы (физические лица), а местом протекания этих процессов являются «арены» взаимодействия.
На наш взгляд, данная концепция отличается от предыдущих концепций тем, что Г. Клейнер оперирует таким понятием, как «событие», которое, на его взгляд, является своеобразным спусковым крючком институциональной динамики.
В свою очередь, концепция институциональной архитектоники, выдвинутая украинскими учеными, для объяснения институциональных изменений использует такие категории, как институциональная эволюция, институциональная динамика, институциональная яма [17]. В самом общем плане институциональная архитектоника представляет собой структуру институтов, образующуюся из взаимосвязей образа мыслей и действий людей, правил, норм, стереотипов, традиций, учреждений и других социальных образований в их соотношениях с сутью и общим эстетическим планом построения общественной системы. Объектом институциональной архитектоники является структура институтов, рассматриваемая и оцениваемая с позиций ее соответствия сущностным характеристикам общества и общему эстетическому плану. Сторонники институциональной архитектоники полагают, что если институциональная структура выстраивается, опираясь на базовые институты, постепенно наращивая и усложняя свою архитектонику и модифицируя саму основу, то мы имеем дело с институциональной эволюцией. Классическим примером институциональной эволюции является институциональная трансформация Китая [18], который, опираясь как на свои тысячелетние традиции, так и на марксистскую идеологию, постепенно выстраивает новую институциональную структуру, адекватную требованиям времени. Жестко удерживая институциональное ядро, китайское руководство допускает достаточные динамические изменения, которые находятся в пределах институциональной эластичности, исключающей сломы в институциональной структуре.
Мы согласны с их мнением, что институциональные изменения должны осуществляться при наличии соответствующих правил изменения существующих правил. Авторы данной концепции считают, что рыночные институты формируются постепенно в процессе рыночных преобразований, но этот процесс пойдет успешнее, если они будут опираться на институты трансформации, то есть на определенные правила и нормы институциональных изменений, которые и образуют механизм трансформации. В переходной экономике эта проблема проявляется, в частности, как соотношение трансформации институтов и институтов трансформации. Процесс формирования правил, норм, процедур институциональных изменений представляет собой систему базовых институтов институциональной динамики.
Институциональная яма образуется в институциональной среде, где одновременно присутствует необходимость институциональных изменений и отсутствуют механизмы таких изменений.
Схема институциональных изменений, предложенная А. Шаститко, опирается на концепцию институционального равновесия и после модификации А. Рунова выглядит в соответствии с рис. 4, на котором видно, что, во-первых, развитие институтов приводит к нарушению равновесия; во-вторых, рынок не остается в неравновесном состоянии, наоборот он начинает двигаться к новому равновесию в долгосрочной перспективе. | | |  | Рис. 4. Взаимосвязь изменений относительных и абсолютных прав собственности
Источник: Рунов А.Б. Генезис российской фирмы в постсоветском институциональном пространстве // Экономические субъекты постсоветской России (институциональный анализ) / Под ред. Р.М. Нуреева. Изд. 2 В 3-х ч. Ч. 2. — М., 2003. — С. 42. |
Роль разрушительной силы (фактора) играют накопленные знания и опыт, расширяющие мировоззрение экономического агента (предпринимателя). Новая система взглядов предпринимателя относится также и к воспринимаемым относительным издержкам осуществления экономической деятельности, последующий пересмотр которых ведёт к нарушениям в системе относительных цен и сдвигам в сравнительной переговорной силе сторон, а изменения в последней, в свою очередь, ведёт к нарушению институционального равновесия.
Согласно же методологическому подходу Д. Норта институциональное равновесие — это такая ситуация, в которой при данном соотношении сил игроков (фирм) и данном наборе контрактных отношений, образующих экономический обмен, ни один из игроков не считает для себя выгодным тратить ресурсы на изменение соглашений. Нарушение этого равновесия предполагает появление стимула к изменению контрактных условий. Пересмотр условий контрактов с целью получения некоторого потенциального выигрыша от обмена понимается как инкрементные (непрерывные) институциональные изменения. Поскольку знания и опыт все время совершенствуются, то в обществе постоянно имеет место динамический процесс развития институтов.
Процесс децентрализованного выбора институциональных форм трансакции (правил заключения контрактов) происходит на институциональных рынках. Впервые понятие рынка институтов было введено в 1994 году С. Пейовичем, который писал: «рынок институтов — это процесс, позволяющий индивидам выбирать правила игры в их сообществе. Посредством своих добровольных взаимодействий индивиды оценивают уже существующие правила, определяют и проверяют пригодность новых. Важнейшей функцией этого конкурентного рынка выступает поощрение институциональных инноваций и форм адаптивного поведения» [19].
Изменения в относительных правах собственности создают предпосылки для пересмотра абсолютных прав собственности (институциональной среды) на политических рынках. Политический рынок представляет собой место, где совершаются явные институциональные сделки (трансакции). Данный рынок охватывает совокупность субъектов, организаций и процедур, обуславливающих формирование и изменение институциональной среды. Предметом явных институциональных сделок выступают формальные правила, координирующие экономическое поведение субъектов рынка. Результат сделки — институциональные инновации, то есть новшества, осуществленные в формальных правилах без указания на будущие трансакции по их реализации. Другими словами, это различные дополнения, изменения, вносимые в действующие нормативно-правовые акты, принятие новых законов, положений.
Следует отметить, что неформальные правила в силу своего происхождения и области приложения редко выступают предметом институциональных сделок на политических рынках. К редким случаям относится придание какому-либо неформальному институту формального статуса. Такой процесс отражает сущность эволюционного варианта развития институтов, когда норма, лежащая в основе неформальных институтов, получает силу закона.
В литературе описаны два направления институциональных изменений: спонтанное и целенаправленное. Спонтанные изменения возникают и распространяются без чьего-либо предварительного замысла и плана. В качестве примера спонтанных изменений можно привести трансформации в контрактных соглашениях в период кризиса неплатежей. Это — институциональные формы оформления сделок по условиям предварительной оплаты стоимости поставляемых товаров и бартерного обмена товарами и услугами. Первая форма была избрана предпринимателями для обязательного выполнения условий договора, а другая — как один из возможных путей стабилизации цен. В 1990-х годах данные институциональные инновации сыграли заметную роль в экономическом развитии и превратились в главные компоненты институциональной среды того времени.
Целенаправленные (преднамеренные) изменения (или институциональное проектирование) возникают и распространяются в большем или меньшем соответствии с некоторым осознанно разработанным планом. Процесс разрушения централизованного планирования и последовавшие за ним мероприятия по созданию новой институциональной структуры со значительными допущениями можно назвать примером преднамеренных изменений. Одновременно данный процесс считается ярким примером дискретных (революционных) изменений, суть которых заключается в радикальных изменениях формальных правил. Инициатором радикальных изменений выступает государство и/или организованные группы (институциональный предприниматель).
Исходя из вышеизложенного, мы считаем, что роль движущей силы, инициирующей институциональные изменения в сфере малого предпринимательства, играют предприниматели и государство. Существующая институциональная структура не всегда обеспечивает баланс интересов всех участников экономического процесса. Выполняя свое главное предназначение — повышение эффективности производства, институты вызывают в обществе перераспределение доходов, экономических возможностей и экономического преимущества. Как следствие, действующая институциональная среда малого предпринимательства для некоторых предпринимателей может быть «положительным благом», а для других — «отрицательным благом». Неудовлетворенность уровнем доходов, сужением возможностей, лишением преимуществ, одним словом, потерянные потенциальные выгоды вынуждают предпринимателей-аутсайдеров образовывать специальные группы, которые лоббируют их интересы на политическом рынке. Иными словами, выражают спрос на определенные институты. Это свидетельствует о том, что в экономической системе происходит непрерывный процесс борьбы за расширение экономической свободы через построение адекватной системы прав собственности. Описанные действия предпринимателей характеризуются целенаправленностью. Однако в повседневной жизни их деятельность сопровождается спонтанным процессом формирования неформальных правил поведения (деловые обычаи, предпринимательская этика).
Не исключено, что институциональные рамки, не создающие стимулы к предпринимательской деятельности, могут привести к экономическому кризису. В таких случаях институциональная структура выступает причиной неэффективного функционирования национальной экономики, а государство инициирует перестройку институциональной структуры с тем, чтобы изменить направленность стимулов.
В теории институциональных изменений для нас особый интерес представляет концепция В. Тамбовцева, объясняющая механизм институциональных изменений через микроэкономическую модель институционального рынка в условиях совершенной конкуренции [20]. Её автор полагает, что рынок институтов (институциональный рынок) обладает элементами классического рынка: спрос, предложение, цена и конкуренция. И хотя рынок институтов невозможно увидеть, допускается, что его механизм сопровождает все действия индивида в процессе подготовки трансакции. Роль товара на институциональном рынке выполняет институт, который относится к категории «товаров длительного пользования». Иначе их называют капитальными активами, способными приносить доход в течение длительного периода времени.
Предыдущие наши теоретические исследования показали, что в экономической системе формируется спрос на институты, необходимые предпринимателям для облегчения процесса обмена и сокращения трансакционных издержек. В. Тамбовцев величину спроса (QdI) на определенное правило измеряет «числом обращений к нему экономических агентов при осуществлении ими релевантных данному правилу товарных сделок в условиях некоторой цены его использования». Также он считает, что выбор индивидом того или иного правила обуславливается не только текущими экономическими выгодами, но и более широким кругом обстоятельств, таких как традиционные религиозные или идеологические ограничения и др.
А. Рунов, в свою очередь, выделяет экономические и организационные факторы спроса на институты. К экономическим факторам он относит изменение относительных цен активов в разных секторах экономики вследствие открытия (или исчезновения) прежних рынков, упадок в цикле продуктов; изменение ценности отдельных факторов производства; новые технологические и инновационные возможности, которые сложно или невыгодно реализовать в рамках существующей системы правил. К числу же организационных факторов он причисляет: изменение ментальных моделей поведения и идеологии; изменение механизмов субъектов гарантов прежней системы прав собственности. Кроме того, он считает, что в целом спрос на институты можно подразделить на две группы: спрос на действующую структуру прав собственности и на новые правила [21].
Специфичность предложения институтов состоит еще в том, что на рынке институтов институциональные инновации не патентуются, и право собственности на них отсутствует, поэтому право на их имитацию бесплатно. Более того, в некоторых ситуациях развитые страны нередко готовы оплатить и расходы на трансплантацию (процесс заимствования институтов, развившихся в иной институциональной среде), иногда даже конкурируя за право вырастить на новой почве именно свой институциональный продукт.
Что касается институциональных сделок, то их особенность связана с тем, что институт не продается и не приобретается в буквальном смысле как товары и/или услуги. Процесс «приобретения» институтов сводится к:
– получению тем или иным способом информации о содержании нормы, алгоритме ее осуществления и последствиях действий по данному правилу;
– поиску контрагента, способного и согласного взаимодействовать с индивидом именно по соответствующим правилам;
– заключению с ним явной или неявной институциональной сделки;
– обеспечению согласия и готовности гаранта применять санкции в случае его нарушения.
Конечное приобретение института превращает его во благо. В зависимости от группы интересов различают три типа благ: общественные, клубные, частные [22]. Действия государства способны обеспечить институциональные инновации как общественные блага. Малые группы эффективны в производстве клубных благ, а частное благо создает и контролирует сам предприниматель. А. Шаститко считает, что информация, предоставляемая институтами, позволяет рассматривать их как общественное благо [23].
По мнению Г. Клейнера, не вполне корректно говорить о спросе на институты. Понятие спроса на то или иное благо как совокупной готовности агентов предложить некие ценности в обмен на пользование этим благом требует определенного уровня конкретности в характеристике как самого блага, так и обмениваемых ценностей. «Если же речь идет о некоем расплывчатом и неопределенном благе, таком, скажем, как «порядок», то обмениваемые на него ценности также теряют однородность, и говорить об их аддитивности нельзя». Соответственно теряет корректность и понятие спроса.
Кроме того, он отмечает, что рассмотрение институтов как своеобразных доверительных благ не снимает проблемы, поскольку формирование института не является продуктом целенаправленной деятельности, а есть результат непланируемой эволюции. В этом смысле институт не может быть продуктом ни «институционального производства», ни «институциональной добычи» и, значит, не может рассматриваться как товар, услуга или иное рыночное «благо» [24].
И все же в рассматриваемой нами модели неотъемлемым элементом считается цена. В случае институтов цена их приобретения (использования) выражается в механизме осуществления выбора, сопоставления выгод и издержек, связанных с таким выбором. По мнению В. Тамбовцева такая «цена» количественно измеряется в рамках двухбалльной шкалы:
– соотношение издержек и выгод приемлемо;
– соотношение издержек и выгод неприемлемо.
В случае «приобретения» института экономическими агентами продавцы институтов не получают доход в чистом виде. Вот поэтому В. Тамбовцев предлагает в качестве доходов продавцов рассматривать вышеуказанные издержки, которые будут нести экономические агенты.
Равновесие на данном рынке наступает, если обе стороны согласны осуществить товарную сделку во взаимовыгодной институциональной форме с удовлетворительным уровнем трансакционных издержек. В действительности на рынке имеют место неравновесные состояния, вызванные дефицитом (или избытком) институциональных форм (правил).
Заключение. Мы полагаем, что на рынке институтов может наблюдаться дефицит правил, когда спрос на институты превышает их предложение (QdI > QsI). В реальной жизни такая ситуация имела место на постсоветском пространстве после дискретных институциональных изменений. В результате в экономической системе образовался институциональный вакуум, который быстро заполнялся модифицированными неформальными правилами, институтами-трансплантатами. Доминирование неформальных отношений над формальными, неадекватность институтов-трансплантатов реальной действительности сопровождались ростом правового нигилизма (недоверия людей к праву вообще).
Другая крайность — это избыток институтов на данном рынке, который является свидетельством излишней бюрократизации и усиления административного давления, подавляющих стимулы к предпринимательской деятельности, и вынуждающих действующие фирмы обращаться к альтернативной институциональной среде, расширяя масштабы теневой экономики. В этих условиях одним из путей движения к равновесию считается включение механизмов дебюрократизации и дерегулирования экономики. Кроме того, разнообразие институтов включает в действие механизм конкуренции между ними. При этом признаком института, выигравшего конкуренцию, является его систематическое использование, а признаком проигравшего института — его исчезновение. Ситуация же с институциональным равновесием была нами уже описана выше, однако следует иметь ввиду, что оно продолжается непродолжительное время и приводит к нарушению переговорной силы сторон, которая служит основанием для дальнейших институциональных изменений.
В целом, мы считаем, что основные положения теории институциональных изменений являются ключевыми для понимания институциональных преобразований в сфере малого предпринимательства. |
| |
|
|
