|
| | | | Проблемы современной экономики, N 1 (81), 2022 | | | | ЭКОНОМИКА, УПРАВЛЕНИЕ И УЧЕТ НА ПРЕДПРИЯТИИ | | | Таничев А. В.
доцент кафедры экономики, организации и управления производством
Балтийского технического университета (Военмех) им. Д.Ф. Устинова (г. Санкт-Петербург),
кандидат экономических наук
| |
| | | | | Настоящая статья посвящена пока еще не получившей широкого освещения в академических кругах теме — менеджмент устойчивости. Это предопределяет ее актуальность, что особенно контрастирует с вниманием к этой теме в зарубежных работах. Особое внимание обращено на терминологическую парадигму устойчивого развития, где отмечается довольно часто встречающаяся семантическая неадекватность русскоязычных терминов их англоязычным оригиналам. Уделено внимание понятиям сильная и слабая устойчивость с указанием на основные характеристики этих концептов, из сравнения которых следует, что слабая устойчивость в большей степени соответствует практике разработки имеющих шансы на реализацию программ и мероприятий по реализации концепции устойчивого развития. Рассмотрен основной инструментарий устойчивости и его приложения в различных подразделениях компаний. Предложена динамическая модель менеджмента устойчивости, где введены, как в системе автоматического регулирования, сенсоры (нефинансовая отчетность, аудит устойчивости) и драйверы устойчивости (схемы ESG-инвестирования). Сделан краткий обзор по разработке и применению ключевых метрик устойчивости (на основе публикаций Большой Четверки). Работа снабжена обширным справочно-библиографическим аппаратом, предназначенным оказать помощь приступающим к схожей тематике исследователям, а особенно студентам | | Ключевые слова: драйвер устойчивости, индикаторы устойчивости, менеджмент устойчивости, мультикапитальный подход, сенсор устойчивости, теория шести капиталов | | ББК У30(0)-21 Стр: 97 - 103 |
Введение.
По данным платформы Dimensions [https://app.dimensions.ai/discover/publication], число англоязычных публикаций за 2021 г., связанных с темой устойчивого развития, превысило 165 000, что составило рост примерно в 18 раз, начиная с 2000 г. (эти же показатели для источников на русском языке составляют, соответственно, всего лишь 656 и 100). В то же время частотность появления менеджмента устойчивости (sustainability management) в англоязычных публикациях почти на 2 порядка ниже (2455 в 2021 г.). Банальное объяснение повышения внимания исследователей к менеджменту устойчивости обуславливается тем, что управление устойчивым развитием выпадает из концепции рыночного авторегулирования и та самая «невидимая рука» по основному закону капитализма неминуемо, без разумного и ответственного вмешательства ведет как раз к неустойчивому развитию. Трудно не согласиться с относительно недавним (2020 г.) утверждением, что мотивы (причины) и ценности применения концепции устойчивости в менеджменте пока не изучены достаточно глубоко, а собственно «менеджмент устойчивости является сравнительно новой концепцией для многих организаций в России, набирающей все большую популярность» [1]. Впрочем, для российской научной среды это утверждение верно и сегодня (2022 г.), что косвенно подтверждают Google, который дал в январе 2021 года 354 отклика на «менеджмент устойчивости», и Яндекс — 54 отклика на «управление устойчивостью». Таким образом, уточнение понятия «менеджмент устойчивости», а также рассмотрение механизмов его реализации представляется достаточно актуальным как для развития теории устойчивости (устойчивого развития), так и разработки соответствующих учебных курсов и поддерживающей их учебной и учебно-методической литературы.
Концепция устойчивого развития неоспоримо является императивом, определяющим дальнейшее неразрушающее (как минимум) развитие геосоциоэкосистем (ГСЭС) [7]. Тем не менее, постоянно возникает вопрос о несовместимости этой весьма привлекательной концепции, обещающей «всем и всеобщее счастье» с сущностью и основным законом капитализма, что отмечается как в России [6], так и за рубежом [30]. Дилемма понимания инклюзивно-устойчивого развития — путь к спасению человечества от грядущих социальных, финансовых и экологических катастроф (точка зрения современного неолиберализма) versus заманчивая социальная демагогия и зеленый камуфляж сущности современного финансового капитализма (точка зрения неомарксизма) — поднимает вопрос о сущности становления «нового» ответственного капитализма [35]. Интересно, что в официальных документах ООН по этой тематике почему-то нет конкретных указаний на необходимость изменения социально-экономической системы, то есть, капитализма. Просто признается — в разделе «Theory of Change» [44, p. 9], что сама постановка цели инклюзивно-устойчивого роста в документе Agenda 2030 является признанием того, что нынешние модели экономического роста оказались неспособны для трансформативных изменений, необходимых для достижения целей устойчивого развития (ЦУР) [43]. Ощущается прямо какая-то стыдливая политкорректность в неоспоримом выводе [43], что без фундаментальных изменений в структуре и характере роста [почему не типа социально-экономической системы — авт.] рост неравенства и отчуждения вполне может возобладать и, если не будут созданы системы, обеспечивающие устойчивость для защиты экономики и общества от кризисов, миллионы уязвимых домохозяйств могут оказаться в упадке обратно в нищету, и без сохранения окружающей среды сам экономический рост может быть поставлен под угрозу.
Выполненный ранее [21] контент-анализ соответствующих нашей теме источников показал, что существует определенный разрыв между громкими политическими декларациями о необходимости перехода к устойчивому развитию, а также многочисленными работами о многообразии и противоречивости этого многоуровневого процесса и действительной разработкой, внедрением и оценкой механизмов реализации концепции устойчивого развития. Быстро и повсеместно, а главное автоматически, реализовать указанную концепцию и перейти к реальным экономическим действиям на перекрестке противоречивых интересов невозможно [21].
Прежде чем перейти к заявленной в названии статьи теме, сделаем некоторые замечания по поводу дальнейшего развития терминов системы устойчивого развития. Неудачность и определённая оксюморонность самого термина «устойчивое развитие» (sustainable development) давно стала притчей во языцех [2]. Удалось обнаружить [18], что сама концепция, которую повсеместно стали называть «устойчивое развитие», была терминирована в начале восемнадцатого века неким саксонским бюрократом, чтобы обозначить принцип бережливой и дальновидной практики непрерывной заготовки древесины в одном и том же лесу, как «Nachhaltigkeit» (постоянство, настойчивость, упорство, стойкость или стабильность, длительность — см. на сайте https://forward-translate.ru). Суть принципа «Nachhaltigkeit» в том, чтобы потребление леса не опережало его восстановление. Впрочем, такое же рудиментарное бережное отношение к «природному капиталу» можно заметить у малых народов Крайнего Севера. Даже, если в духе наивной этимологии (по Задорнову), разбить этот немецкий термин на части и заменить герундий на инфинитив — Nachhalten + keit — получим «способность сохраняться или долго держаться», что наилучшим образом соответствует целям и задачам следования, так называемому, «тройному итогу» по Джону Элкингтону (Triple Bottom Line) [26]. Иными словами, для менеджмента устойчивости необходимо принимать управленческие решения, ориентированные на финансовые показатели (Profit) в координации с социальными (People) и экологическими (Planet) результатами деятельности бизнеса. Вместе с тем, дальнейшая эволюция терминологической онтологии устойчивого развития (сдвиг корневого термина «sustainable development» —> «sustainability») похоже все расставляет на свои месте. Так, в целом, практически сформировалась наука об устойчивом развитии или наука устойчивости (sustainability science) [39] как новая междисциплинарная предметная область науки [9], которая ставит своей основной целью понимание сложной системы человека и природы и вклада академических знаний в стремление к устойчивому развитию. Кроме того, в частности появления в релевантных нашей теме академических работах замечен сдвиг от термина «sustainable development» к его акрониму «SD» и, наконец, просто к «sustainability».
Развитие концепции «менеджмент устойчивости». Прежде всего, определимся с понятием «устойчивость» именно в контексте устойчивого развития, чтобы дистанцироваться от стресс-тестов устойчивости систем, а также многообразного понимания устойчивости до начала (1987) всеобщего распространения идей доклада «Our Common Future» [46]. Устойчивость, в самом общем смысле, принято понимать как «способность системы сохранять текущее состояние при наличии внешних воздействий» [https://dic.academic.ru/dic.nsf/ruwiki/23285] или как «постоянство, пребывание в одном состоянии» [https://dic.academic.ru/dic.nsf/enc_philosophy/], что никак не сочетается с понятием развитие, которое, по тем же источникам, есть «поступательное движение, эволюция, переход от одного состояния к другому» [там же]. Несмотря на то, что в свете исключительно экологических проблем устойчивость понималась ранее как «предотвращение истощения природных ресурсов для поддержания экологического баланса» [46, p. 43], в итоге возобладал комплексный подход в рамках 3Р-парадигмы устойчивости Элкингтона (People, Planet and Profit) [26], что может быть развернуто следующим образом: (1) всеобъемлющая концептуальная основа, описывающая желательный, здоровый и динамичный баланс между человеком и природными системами; (2) совокупность политических действий, социальных убеждений и лучших практик, которые должны защищать разнообразие и богатство экосистем планеты, способствовать жизнеспособности и расширению возможностей экономик, а также создавать высокое качество жизни для всех людей; (3) обоснованная мечта, описывающая будущее, в котором каждый хотел бы жить.
В истоках развития концепции устойчивого развития обнаруживаются две полярные концепции «сильная устойчивость» (strong sustainability) и «слабая устойчивость» (weak sustainability), которые часто толкуются как парадигмы, находящиеся в оппозиции друг к другу. Основное различие между сильной устойчивостью и слабой устойчивостью заключается в оценке ценности природы для человеческой цивилизации (табл. 1). Имеет место дилемма между стремлением к бесконечному экономическому росту (ускорителем которого являются идеология консьюмеризма и рост численности населения) и конечностью ресурсов планеты Земля. Несмотря на то, что концепция сильной устойчивости соответствует идеологии зеленых движений, на практике значительное число «устойчивых» мероприятий и политик выглядят как слабо устойчивые [40]. Можно, принимая во внимание интенсивные политические движения «зеленых», согласиться с утверждением [24], что позиция сильной устойчивости представляет собой случай «глубокой зеленой экономики» (deep green economy), где не допускается экономический рост и рост населения. Последнее, на наш взгляд, как-то расходится с пониманием обещаемого устойчивым развитием «всеобщего счастья». Исходя из сказанного, наиболее методологически приемлемым для оценок и управления устойчивостью (по крайней мере на мезо- и микроуровнях ГСЭС, содержащих хозяйствующие единицы или бизнесы) видится мультикапитальный подход [8]. Тем более, что достаточно убедительно определено [36], что инструменты (механизм) управления устойчивостью (табл. 2), в первую очередь, относятся именно к области корпоративной устойчивости. Нетрудно заметить, что инструментарий этот позволяет производить многомерные оценки устойчивости, что как раз соответствует междисциплинарной природе предметной области устойчивости [11].
Таблица 1
Основные характеристики сильной и слабой устойчивости| Слабая устойчивость | Сильная устойчивость |
|---|
| ЦЕЛЬ: Следующее поколение должно унаследовать антропогенные активы (произведенный, человеческий, социальный и институциональный капиталы) и экологические активы (природный капитал), не меньший, чем запас, унаследованный предыдущим поколением. | ЦЕЛЬ: Следующее поколение должно унаследовать не меньший запас экологических активов (природный капитал), чем запас, унаследованный предыдущим поколением. | | Слабая устойчивость предполагает, что природный капитал и произведенный капитал, по существу, взаимозаменяемы и считает, что нет существенных различий между видами благ, которые они создают. | Природный капитал — не просто запас ресурсов, но комплекс сложных систем, состоящих из эволюционирующих взаимодействующих биотических и абиотических элементов, определяющих способность экосистемы прямо/косвенно обеспечивать жизнедеятельность человека. | | Мультикапитальный подход | Монокапитальный подход — абсолютизация природного капитала | | При эффективном использовании природного капитала, истощенный природный капитал заменяется еще более ценным воспроизводимым и человеческим капиталом, тогда стоимость совокупного запаса капиталов будет увеличиваться. | Опасение того, что некоторые уникальные и необходимые экологические поглотители (места захоронения отходов), процессы и услуги могут быть безвозвратно утеряны; и существует неопределенность в отношении их будущей ценности и важности | | Поддержание и увеличение стоимости этого совокупного капитала оказывается достаточным для обеспечения устойчивости. | Устойчивость требует сохранения именно уникального и необходимого природного капитала. |
Источник: составлено автором по [13, 27, 34]
При всей важности социальных и экологических факторов для существования и развития человечества, активное место «первой скрипки» остается за производственной сферой, где собственно и создаются новые ценности, что в терминах теории шести капиталов [8] может быть представлено в форме произведенного капитала (включая его нематериальные активы в форме кодифицированного и некодифицированного знания), а также создаются условия для создания/сохранения этих ценностей (человеческий, социальный, институциональный капиталы). Это положение соответствует выводу нобелевского лауреата (1987) Роберта Солоу: «Если «устойчивость» — это нечто большее, чем лозунг или выражение эмоций, она должна быть равнозначной предписанию сберегать и сохранять производственные мощности на неопределенное будущее» [38].
Таблица 2
Основные подразделения корпорации и их инструментарий устойчивости| Подразделение | Инструменты устойчивости |
|---|
| Производство / НИОКР | Проектирование (экологичное, устойчивое)
Контроль углеродного следа продуктов
Оценка экологической эффективности | | Маркетинг | Маркировка (эко, социальная, устойчивая)
Спонсорство (эко, социальное, устойчивое)
Маркетинг (эко, социальный, устойчивости) | | Закупки/логистика | Зеленые закупки [45]
Зеленое / устойчивое управление цепями поставок
Анализ материальных потоков / учет материальных и энергетических потоков | | Стратегическое планирование | Миссия (экологическая, социальная, устойчивая)
Сценарный анализ рисков
Раннее обнаружение [41] | | PR | Отчетность (экологическая, социальная, HR, устойчивость)
Экологическая декларация [29]
Диалог со стейкхолдерами | | HR | Непрерывное обучение
Схемы предложений (suggestion schemes) [23]
Волонтерство сотрудников / корпорации | Корпоративные финансы
Аккаунтинг (нефинансовая отчетность)
Управленческий контроль | Контроллинг (эко, социальный, устойчивый)
Аккаунтинг (экологический, материальных и энергетических потоков, социальный, устойчивый)
Учет затрат (экологических, материальных, социальных) |
Источник: [37] с некоторыми дополнениями автора из [23, 29, 41, 45]
В отечественной литературе можно встретить утверждение [4], что суть менеджмента устойчивости состоит в достижении рыночного равновесия с учетом критериев экономической эффективности, экологической безопасности и социального благополучия. Набор критериев (соответствующий 3Р-парадигме) возражений не вызывает, но «рыночное равновесие», под которым хрестоматийно понимается ситуация на рынке, когда спрос на товар равен его предложению, как-то не вписывается в парадигму устойчивого развития, поскольку как раз обоснованное вмешательство менеджмента с учетом ценностей устойчивости, а не автоматическое следование за состоянием рынка по критерию максимизации прибыли является целью менеджмента устойчивости.
Для сравнения приведем зарубежное определение: «Менеджмент устойчивости — разработка, создание и управление такой организационной системой, которая в долгосрочной перспективе обеспечивает создание, но не сокращение ценностей в экологическом, социальном и экономическом измерениях, с их интеграцией, позволяющей добиться устойчивого развития.» [14, p. 4]. В более лапидарном оформлении читаем [36, p. 3067]: «Менеджмент устойчивости можно определить, как систематическое интегрирование экологических и социальных проблем в традиционный менеджмент компании». Опираясь на это положение, а также на очевидное понимание того, что изменение целого (социально-экономическая система) зависит от изменения его частей различной природы и уровней (институты, бизнес-единицы, сообщества, индивидуумы) сконцентрируем внимание на бизнес-единицах. По сути дела, речь идет об управлении изменениями (change management), целевой функцией которого является максимально возможное приближение к некоему «идеалу устойчивости». Поскольку предлагаемых и/или применяемых метрик устойчивости несть числа (от методик корпораций, банков, консалтинговых агентств и предложений отдельных ученых до международных и национальных исследовательских организаций вплоть до стандартов ISO), то в отношении самой возможности существования единого подхода к метрике устойчивости возникают сомнения, хотя на уровне формализации [32] задача выглядит осуществимой.
Дополнительной сложностью оценки корпоративной устойчивости является и то, что сам референтный «идеал устойчивости» изменяется во времени (рис. 1). Тем не менее, воспользовавшись приведенной выше рекомендацией «интегрировать экологические/социальные проблемы в традиционный менеджмент», обратимся к хорошо известной модели менеджмента PDCA (Plan—Do—Check—Act), применяемой, в частности, в менеджменте качества [3] и, принимая во внимание отмечаемую [31] связь устойчивости с качеством жизни, предложим динамическую модель менеджмента устойчивости (рис. 1). | | |  | Рис. 1. Динамическая модель менеджмента устойчивости (повторяющийся цикл типа PDCA)
Примечания: сенсоры устойчивости: корпоративная нефинансовая отчетность, аудит устойчивости; драйверы устойчивости: ESG-инвестирование (ответственное инвестирование); ментальный конструкт устойчивости менеджеров.
Источник: разработано автором |
Несмотря на отсутствие единства в разработке и применении метрик устойчивости (да собственно таковое единство и невозможно в силу отраслевого, регионального и национального понимания проблем устойчивого развития и возможностей их демпфирования) представляется весьма перспективной концепция четырех опор устойчивости (sustainability pillars), являющаяся совместной разработкой Большой четверки (Deloitte & Touche; Ernst & Young; KPMG; Pricewaterhouse Coopers) [42], краткие сведения по которой представлены в табл.3. Судя по максимальному разнообразию метрик именно по группе «Planet», эта система метрик устойчивости находится, под отмечавшимся нами ранее [21] сильным влиянием политики зеленого движения. Дополнительный анализ контента этого документа показывает его сильную связь с американскими источниками, что (естественно, судя по авторству документа) делает универсальность этого документа довольно относительной.
Представленный пример предлагаемых Большой Четверкой метрик устойчивости (табл. 3) позволяет ощутить, как многомерность процесса устойчивого развития корпоративного уровня (мезо- и микроуровни ГСЭС), так и те сложности с квантификацией в процессе оценки уровня достигнутой устойчивости. В связи с этим, в поисках холистического подхода к оценкам устойчивости (задача, которую иногда ярко именуют «измерение неизмеримого» [15]), предлагается обратить внимание на мультикапитальный подход [8] как принцип построения гармонизированной системы индексов устойчивости, играющих роль сенсоров в динамической модели менеджмента устойчивости. Уделим внимание и драйверам устойчивого развития, роль которых в этих моделях, явным образом, играют импакт-инвестирование, социально ответственное инвестирование или ESG-инвестирование. Эти типы инвестирования имеют одну цель (в целях настоящей статьи — способствовать становлению корпоративной устойчивости), и несколько различаются по критериям выработки политики инвесторов. Впрочем, терминологическое разнообразие для такого инвестирования, помимо указанного выше, предстает еще богаче [37]: «этическое инвестирование», «социально осознанное инвестирование», «зеленое инвестирование», «инвестирование, основанное на ценности» и «инвестирование, основанное на миссии или связанное с миссией».
Концепции всех этих видов инвестирования (да и сама концепция устойчивого развития) генетически восходят к принципам религиозной этики основных авраамических религий: Иудаизма, Христианства и Ислама. Пожалуй, самое краткое определение такого рода инвестирования [33] сводится к инвестированию капитала, за пределами публичных фондовых рынков, для создания социальных и экологических ценностей наряду с финансовой отдачей (ROI). Таким образом, в развитом капиталистическом обществе имеет место не только интенсивная работа по построению систем индикаторов устойчивости (сенсоры устойчивости), но и драйверов устойчивости, среди которых наиболее эффективными и прямыми драйверами следует считать многообразные схемы ESG-инвестирования, которые наряду с косвенными драйверами (политика устойчивости государственных и общественных институтов) оказывают существенное влияние на деятельность бизнес-единиц. Есть и еще один, недостаточно изученный процесс нано-уровня ГСЭС — обучение для устойчивости [17], результатом которого ожидается формирование ментального конструкта устойчивости у менеджеров компаний, играющих в таком случае роль внутренних драйверов устойчивости. В заключение, поскольку нет роз без шипов, следует упомянуть и о так называемом импакт-камуфляже в области инвестирования («impact washing» по аналогии с «greenwashing»), который можно определить [16] как действия организаций, демонстрирующих свое вовлечение в (социальное) импакт-инвестирование, но выполняющих это в лишь маркетинговых целях (типичный спекулятивный пиар) с целью использования ожидаемого конкурентного преимущества и утверждающих, что они ориентированы на позитивное воздействие при отсутствии (или малой степени) каких-либо очевидных, существенных позитивных социальных или экологических последствий.
Таблица 3
Четыре группы ключевых метрик устойчивости (проект)| Группа | Краткое описание метрик |
|---|
| Принципы управления (Principles of Governance) [12, 16, 17] | EB/AC — Процентная доля членов органов управления, сотрудников и бизнес-партнеров, прошедших обучение антикоррупционной политике и процедурам.
EB/AC — Общее число и характер случаев коррупции, подтвержденных в текущем году, но связанных с предыдущими годами.
EB/AC — Общее число и характер подтвержденных в текущем году фактов коррупции, относящихся к текущему году
EB/PEA&RM — Описание внутренних и внешних механизмов для:
обращения за консультациями по этичному и законному поведению и корпоративной честности;
сообщения об опасениях по поводу неэтичного или незаконного поведения и соблюдения корпоративной честности.
GP — Процентная доля каждой группы стейкхолдеров, которая знает о заявленном намерении компании и считает, что она его реализует должным образом
EB/MLUB — Общая сумма денежных убытков за счет судебных разбирательств, связанных с мошенничеством, незаконным инсайдерским трейдингом [22], антимонопольным законодательством, антиконкурентной практикой [12], манипулированием рынком, злоупотреблением служебным положением или другими действиями, осуждаемыми соответствующими отраслевыми положениями или нормативными актами. | | Экология (Planet) [6, 7, 12, 13, 14, 15] | СС — Отчет по выбросам в рамках Протокола по парниковым газам (GHG Protocol Scope 1 and 2) в тоннах эквивалента диоксиду углерода (tCO2e), а также, если это существенно, оценка и отчет о входящих и исходящих выбросах (GHG Protocol Scope 3).
СС — Определение и отчет о прогрессе в достижении научно обоснованной цели по сокращению выбросов парниковых газов.
СС — Совершенствование отчетности в соответствии с правилами TCFD (Рабочая группа по вопросам раскрытия финансовой информации, связанной с изменением климата, при Совете по финансовой стабильности).
Отчет обо всех случаях по цепочке создания стоимости, где есть социально значимое воздействие от:
СС — выбросов парниковых газов.
землепользования и преобразования экосистем.
FVA — потребления воды.
AP — PM2,5 (взвешенные твердые микрочастицы и мельчайшие капельки жидкости размером от 10 нм до 2,5 мкм в диаметре), содержащиеся в воздухе), выбрасываемых в городских районах (в тоннах).
AP — загрязнения воздуха.
WP — использованных или произведенных фосфатов и азота (в тоннах).
WP — загрязнения воды, в том числе избытком удобрений, тяжелых металлов и других токсинов.
SW — выброшенных одноразовых пластиковых изделий (в тоннах).
SW — утилизации твердых отходов, включая пластмассы и другие потоки отходов.
RA/RC — Отчет обо всех случаях циркулярного притока и оттока ресурсов (в тоннах и процентах) [20]. | | Люди (People) [1, 3, 4, 5, 10] | GPE — Соотношение базового оклада и вознаграждения женщин и мужчин по каждой категории работников в разбивке по основным местам деятельности.
D&I — Процентные доли сотрудников, относящихся к различным (по достоинству и привлекательности) категориям занятости, с разбивкой по возрастным группам, полу и иным показателям.
WL — Соотношения стандартной начальной заработной платы с разбивкой по полу по сравнению с местной минимальной заработной платой для конкретных категорий занятости.
RC&FL — Число и процентная доля предприятий и работодателей, в которых, как считается, значителен риск: а) случаев использования детского труда и б) случаев принудительного труда, с разбивкой по типу предприятий и работодателей, по странам или географическим зонам, где значителен таковой риск.
H&S — Показатель общего числа регистрируемых несчастных случаев (TRIR) — число смертельных случаев, травм с потерей трудоспособности, вынужденного перевода на другую работу, а также иных случаев травматизма, требующих лечения медицинским работником, на миллион рабочих часов по отдельным категориям работников (например, постоянные работники, работники по контракту).
H&S — Коэффициент отсутствия (AR) по конкретным категориям работников (потерянные рабочие дни, выраженные в процентах от общего числа отработанных дней по конкретным категориями работников (например, постоянные работники, работники по контракту) за тот же период).
TP — Среднее число часов обучения на человека, которое работники организации проходили за отчетный период, с разбивкой по полу и категориям работников (общее число тренингов, предоставленных сотрудникам, деленное на число сотрудников).
TP — Средние расходы на обучение и повышение квалификации на одного штатного сотрудника (общая стоимость обучения сотрудников, деленная на число сотрудников).
D&HI — Число случаев дискриминации и домогательств по типам предприятий, статусу инцидентов и предпринятым действиям.
D&HI — Общая сумма денежных убытков в результате судебных разбирательств, связанных с нарушением законодательства и дискриминацией в сфере занятости.
FA&CB — Процентная доля предприятий и работодателей, в которых права работников на свободу создания ассоциаций или ведение коллективных переговоров могут быть нарушены или подвержены значительному риску.
LW — Текущая заработная плата в сравнении с прожиточным минимумом для постоянных работников, работников по контракту и поставщиков в тех штатах и населенных пунктах, где работает компания.
G&I — Число и тип зарегистрированных жалоб, а также число наступивших серьезных последствий, связанных с серьезной проблемой нарушения прав человека, а также тип и воздействие по этим проблемам.
IWRI — Монетизированное воздействие несчастных случаев на работе на работников, работодателей и общество, оцениваемое посредством умножения числа и типа несчастных случаев на производстве на прямые и косвенные затраты для работников, работодателей и общества в расчете на каждый несчастный случай. | | Процветание (Prosperity) [1, 8, 9, 10] | E&WG — Общее число и процентная доля принятых на работу новых сотрудников за отчетный период в разбивке по возрастным группам, полам и регионам.
E&WG — Общее число и показатель текучести кадров за отчетный период в разбивке по возрастным группам, полам и регионам.
E&WG — Созданная и распределенная прямая экономическая стоимость (EVG&D [10]) — по методу исчисления, охватывающая основные компоненты глобальной деятельности организации, включая доходы, операционные расходы, заработную плату и льготы (бенефиции, соцпакеты) сотрудников, платежи поставщикам капитала, платежи правительству по странам и инвестиции в сообщества.
E&WG — Чистые инвестиции:
Общие капиталовложения (CapEx)
Амортизация
Выкуп (собственных) акций
Выплата дивидендов
Расчет: («общие капиталовложения» — «амортизация») / («общая стоимость выкупа акций» + «выплата дивидендов»)
IBPS — показатель расходов на НИОКР (%)
Общая сумма расходов на НИОКР в процентах от общего объема продаж.
CSV — Инвестиции в сообщество (%)
Процентная разбивка инвестиций в сообщества, включая денежные взносы, такие как благотворительные подарки и общественные партнерства; временные взносы, такие как волонтерство сотрудников в оплачиваемое время; взносы в натуральной форме в виде услуг или оборудования; и управленческие расходы, нормированные как процент от прибыли до налогообложения.
CSV — Налоговая отчетность по странам
Все налоговые юрисдикции, в которых юридические лица, включенные в прошедшую аудит консолидированную финансовую отчетность организации или в финансовую информацию, представленную в открытом доступе, являются резидентами для целей налогообложения.
E&WG — Средняя почасовая заработная плата по регионам деятельности.
IBPS — Индекс жизнеспособности (%)
Процентная доля от валового дохода, полученного от товарных рядов, добавленных за последние три (или пять) лет, рассчитанная путем деления объема продаж товаров, выпущенных на рынок за последние три (или пять) лет, на общий объем продаж.
IBPS — Индекс потребительской лояльности (NPS) [25, 28]
Измерение потребительского опыта бренда организации, рассчитанное на основе ответов на один вопрос: «Насколько вероятно, что вы порекомендуете нашу компанию/товар/услугу другу или коллеге?»
IBPS — Созданная социальная ценность (%)
Процентная доля от дохода от товаров и услуг, предназначенных для предоставления конкретных социальных преимуществ или решения конкретных проблем устойчивого развития.
CSV — Итоговые социальные инвестиции ($)
Итоговые корпоративные взносы (TSI) по семи категориям социальных инвестиций, как определено в руководстве CECP 2020 Valuation Guidance [19] |
Примечания: в колонке «ГРУППЫ» в квадратных скобках даны номера целей устойчивого развития в соответствии с Agenda 2030 [43]; EB/AC — этическое поведение / борьба с коррупцией; EB/PEA&RM — этическое поведение / механизмы закрытых этических консультаций и отчетности; GP — основная цель; EB/MLUB — этическое поведение / денежные потери от неэтического поведения; СС — изменение климата; FVA — наличие свежей воды; AP — загрязнение воздуха; WP — загрязнение воды; SW — твердые отходы; RA/RC — доступность ресурсов / обеспечение циркуляции ресурсов; GPE — гендерное равенство в оплате труда; D&I — разнообразие и инклюзия; WL — уровень заработной платы; RC&FL — риск использования детского и принудительного труда; H&S — здоровье и безопасность; TP — предоставляемое производственное обучение; D&HI — жалобы и воздействие; FA&CB — свобода ассоциаций и коллективных переговоров; LW — прожиточный минимум; G&I — жалобы и воздействие; IWRI — воздействие несчастных случаев на работе; E&WG — занятость и создание благосостояния; IBPS — инновации лучших товаров и услуг; CSV — сообщество и социальная жизнеспособность;
Источник: составлено автором в основном по [43] с дополнением ссылок на [12, 19, 20, 22, 25, 28]. |
| |
|
|
