|
| | | | Проблемы современной экономики, N 3 (79), 2021 | | | | ВОПРОСЫ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ. МАКРОЭКОНОМИКА | | | Кульков В. М.
профессор кафедры политической экономии экономического факультета
Московского государственного университета имени М.В.Ломоносова,
доктор экономических наук
| |
| | | | | В статье анализируется современное состояние экономической теории и в этом контексте показывается роль теории национальной экономики (национально-ориентированного подхода). Делается акцент на сочетании ортодоксии и гетеродоксии, абстрактно-теоретической и эмпирической сторон, рациональности и нерациональности поведения субъектов. Обосновывается вывод о том, что теория национальной экономики позволяет обеспечить интегральное сочетание указанных соотношений, избежать крайностей. Она может создать возможность научного синтеза разных направлений. обогатить представление об экономической системе | | Ключевые слова: экономическая теория, ортодоксия и гетеродоксия, национальная экономика | | УДК 330.101; ББК 65.01 Стр: 51 - 54 |
К современной экономической теории накопилось немало претензий. Во многом они связаны с ее оторванностью от реальности, что особенно выразилось в неспособности предвидеть кризисные явления, обрушившиеся на мировую экономику в последние полтора десятилетия, сформулировать адекватные способы ее выхода из сложившегося положения, наметить перспективные и эффективные направления действий. Вызывает уже давно возникшие сомнения увлеченность основного направления экономической теории математическим инструментарием, эконометрическими моделями, уводящими от поиска глубинных причинно-следственных связей. Попытки усилить реалистичность теории путем обращения к поведенческой экономике и другим формам, отражающим нерациональное поведение, носят преимущественно внешний характер и охватывают более поверхностный уровень экономического поведения субъектов и отдельных фрагментов экономики, не затрагивая по большому счету уровень экономики в целом. К тому же, надо иметь в виду, что закрепившаяся в науке стандартная модель рационального поведения (шире — поиска базовых, универсальных основ поведения, как бы специфически эта универсальность ни выражалась разными теоретиками), при всей критичности оценки ее исходных постулатов, вряд ли будет вытеснена из экономической теории. Как было справедливо замечено, «трудно представить, как могла бы выглядеть общая теория иррационального поведения, сравнимая по широте, полноте и степени структурированности с моделью рационального выбора. Как показывает пример поведенческой экономики, исследование когнитивных искажений неизбежно распадается на анализ множества не связанных между собой частных случаев» [1, 122]. Конечно же, по части строгости представления доказательств, стройности и логики такая «экономика» будет уступать стандартной («рациональной») теории; но при этом последняя проигрывает в части оторванности от реалий и от учета многосторонних особенностей и отклонений, характеризующих эти реалии. В итоге можно предположить, что в перспективе теоретико-методологический фундамент экономики «будет состоять из центра в виде модели рационального выбора и периферии в виде многочисленных отступлений от нее. Иными словами, «антропологический» дуализм, скорее всего, не исчезнет из экономического анализа» [1, 122–123]. Иначе говоря, в экономической теории есть проблема сочетания рационального и иррационального, которая может решаться по-разному. Это первый вывод, он не новый, но учитывающий современное состояние науки, а главное для нас здесь состоит в том, чтобы зафиксировать его с целью последующего развертывания применительно к определенному пространству анализа, а именно — к анализу национальной экономики.
Второй вывод связан с соотношением ортодоксальной и гетеродоксальной экономической теории. К ортодоксальной теории можно отнести то направление, которое оформилось как мейнстрим и получило свое наиболее выпуклое выражение в неоклассическом направлении теории. При этом надо сделать следующие оговорки. Первая из них состоит в том, что ортодоксальное направление вбирало в себя в ходе последующей эволюции и другие направления: кейнсианство (это особенно проявилось в форме неоклассического или кейнсианско-неоклассического синтеза), институционализм (прежде всего, в форме неоинституционализма), новую политическую экономию (экономику), поведенческую экономику, экспериментальную экономику и некоторые другие, которые изначально в большинстве своем формировались как самостоятельные направления, но затем в стиле «экономического империализма» вошли в мейнстримовскую орбиту неоклассики. Другая оговорка касается того, что к ортодоксальной теории может быть отнесено все то, что вышло из смитианского корня и наложило свою огромную печать на все последующее развитие экономической теории. В таком случае к ортодоксальному направлению может быть отнесено и марксистское экономическое учение, которое считало смитианство (и в целом английскую классическую политэкономию) одним из своих основных теоретических источников. Другое дело, что последующее жесткое размежевание вывело марксизм из западной ортодоксальной мысли — иными словами, сделало его гетеродоксальным направлением.
Что касается структурных частей современной гетеродоксии в экономической теории, то они довольно разнообразны. На Западе к данному направлению принято относить «современное прочтение «старого» институционализма, посткейнсианство, новую австрийскую школу и радикальную политэкономию» [2, 153]. Один из крупнейших российских экономистов-теоретиков В.Т. Рязанов называл следующие направления, характеризуя их как неортодоксальные школы и одновременно как звенья разрабатывавшейся им модели политэкономии неомарксистского синтеза: «марксистская экономическая теория + кейнсианство (посткейнсианство) + институционализм (теория особенного) + мир-системный анализ + ...» [3, 258], принимая во внимание также потенциал радикальной политэкономии, исторической школы, философско-хозяйственного подхода и др. Таким образом, следует учитывать указанную раздвоенность экономической теории (ее деление на ортодоксальное и гетеродоксальное направления) при исследовании экономики.
В данном случае нашей целью не является детальное рассмотрение отмеченных выше выводов в качестве теоретической самоцели. Авторская гипотеза состоит в данном случае в том, чтобы показать возможность интеграции разных направлений (взглядов) в рамках национально-ориентированного подхода в экономической теории, который можно обозначить и как теорию национальной экономики. Автор уже высказывался относительно пространства и содержания указанного подхода. Его содержание сводится к необходимости «учета и теоретического отражения всей совокупности национально-специфических факторов, присущих стране, долгосрочных целей национального развития и национальных интересов и их воздействия на экономическую жизнь ... Конкретным учебно-научным выражением указанного подхода выступает теория национальной экономики как относительно самостоятельная часть экономической теории. Ее предмет — система национально-экономических отношений (национальная экономическая система) входит в общее предметное пространство экономической теории» [4. 91].
Изначальное появление национально-ориентированного подхода в экономической теории связано с немецкой исторической школой, с Ф.Листом. Последний сформулировал важные выводы, которые легли в основу указанного подхода: о «национально-экономических отношениях», улавливающих все своеобразие страны; об особой роли развития национальных производительных сил; о включении в последние «всей совокупности общественных условий»; о приоритете «общей пользы», получившей позднее терминологическое оформление в виде методологического холизма; об укреплении экономического суверенитета страны, о ее безопасности и интересах. Как считал автор, «наука не имеет права не признавать природу национальных отношений, или не обращать на нее внимания, или извращать ее» [5, 160]. При этом Ф. Лист формулировал свои выводы именно в рамках политэкономии («национальной системы политической экономии» — так, напомним, называется его основное произведение) или, иначе говоря (пользуясь более широким термином) — в рамках экономической теории.
Указанное направление получило развитие в старой и новой исторических школах, в определенных аспектах ордолиберализма, в разного рода консервативных течениях, в отдельных ветвях институциональных исследований, в компаративистике, у разработчиков национальных моделей экономики. Особо следует выделить попытки системного выражения экономической специфики стран (цивилизаций): в частности, в форме «евразийской политэкономии» [6], в концепции «институциональных матриц» [7]. Можно отметить ряд работ (на первый взгляд, частного характера), выводящих на более широкие обобщения, касающиеся учета национальных интересов и особенностей [8]. В российской экономической мысли национально-ориентированное направление исторически получило свое распространение в самых разных формах, начиная от И.Т. Посошкова и продолжаясь в спорах славянофилов и западников, народников и марксистов, а в более поздний период — в разработках проблематики переходных процессов и российской экономической модели. Большое значение приобрели учебники по «Национальной экономике», которые привлекают внимание к российской специфике, дополняя экономическую теорию. Можно сказать, что в современной России сформировались научные предпосылки оформления национально-ориентированного подхода, несмотря на еще имеющуюся разобщенность исследований этого рода и недостаточную системность представления его структуры.
Данный подход формировался изначально как гетеродоксальный относительно классической политэкономии, позднее — относительно ее обособившихся ветвей: неоклассической и марксистской теорий. Не случайно, со стороны последних, несмотря на их, казалось бы, их противоположные друг к другу взгляды, звучало так много нападок на историческую школу и сопутствующие направления.
Выразим основные различия национально-ориентированной гетеродоксии и ортодоксальной линии, представленной неоклассикой. В данном случае, гетеродоксальная линия берется только в указанной форме, имея в виду, что течений этого рода, конечно, заметно больше (собственно, они были названы выше).
Во-первых, ортодоксия претендует на универсальность своих выводов, гетеродоксия придает особое значение национальным спецификациям, цивилизационным особенностям. Во-вторых, первая из них поставила во главу угла равновесные состояния, вторая — процесс изменений, сопровождающийся нарушением равновесия, но сопряженный с национальным экономическим развитием. В-третьих, если в одном случае, самодовлеющее значение имеет функционирование самих экономических отношений, то в другом — особая роль отводится национальным производительным силам, взятым вместе со всем комплексом национальных общественных условий. В-четвертых, если неоклассический ортодоксальный подход вооружен методом методологического индивидуализма, то национально-ориентированная гетеродоксия базируется на принципе методологического холизма, подчеркивая особую роль «нации» в сопоставлении с индивидом. В-пятых, если в первой из них метод исследования скатился преимущественно к математическим, эконометрическим формам, то в другой — методы тяготеют к содержательным формам, соединенным с национальным целеполаганием (автору удалось в свое время обратить внимание и на такие специфические методы, позволяющие более адекватно отразить национальное своеобразие в экономической жизни, как многомерная диалектика, постструктурализм [9, 65–67]).
К указанным аспектам примыкает и еще один, касающийся соотношения рационального и иррационального (нерационального). Он уже был затронут в начале данной статьи. Для неоклассики, как известно, характерна модель рационального поведения экономических субъектов, сводимого к максимизации полезности. Гетеродоксальная же оппозиция придает важное значение формам нерационального поведения, отражающим особенности национальной среды (социокультурные, цивилизационные, пространственные и т.д.). Однако можно сделать и дугой акцент в понимании рационального: с национально-ориентированной точки зрения рациональным можно считать поведение субъектов, сопряженное с национальной средой и национальными интересами страны. В противном случае это поведение становится нерациональным.
Здесь стоит обратить внимание в целом на понимание рационального поведения в экономической жизни. Оно оказалось монополизированным неоклассической микроэкономикой. Но ведь можно считать рациональным и поведение государства по обеспечению макроэкономической стабилизации — прежде всего, в рамках кейнсианского подхода. Рациональным (в институциональных координатах) выглядит и поведение субъектов, предопределяемое спецификой институциональной среды. Можно считать рациональным и поведение, соответствующее понятым объективным экономическим законам, на чем делался акцент в марксистской политэкономии. В этом ряду находится, как уже было показано выше, и национально-ориентированное поведение. Таким образом, термин «рациональное поведение» можно интерпретировать в разных ракурсах, не зацикливаясь только на его отродоксальном понимании. И этот вывод имеет значение не только в качестве критического аспекта по отношению к ортодоксии, но свидетельствует и о возможности иного, гетеродоксального взгляда на категории, казалось бы, принадлежащие к другому ряду, и о возможности интегральных усилий — в данном случае, относительно категории «рациональность». К этому аспекту мы еще вернемся.
Вновь обращаемся к национально-ориентированному подходу в экономической теории. В отличие от других гетеродоксальных течений, указанный подход часто замалчивается. Это проявляется даже в немецкоязычной мысли, казалось бы, более сопряженной с наследием исторической школы, несмотря, правда, на некоторые сохранившиеся спецификации, связанные, в частности, с более широким использованием термина «национальная экономика». Так, в недавно переведенной c немецкого на русский язык книге австрийского экономиста Х. Курца «Краткая история экономической мысли» [10] Ф. Лист не упоминается вовсе. И это при том, что «перед нами работа ученого, не чуждого гетеродоксии» [11, 137].
Вместе с тем, происходит укрепление оснований для все большего распространения указанного направления. Это связано с рядом причин, которые автор подробно анализировал ранее [12].
Во-первых, с внешними причинами, к которым надо, прежде всего, отнести характерные для последнего десятилетия процессы деглобализации, кризиса мирохозяйственных отношений, сопровождавшиеся ростом «экономического национализма», усиления внимания к проблемам национальной экономической безопасности и национальных интересов (при этом надо иметь в виду противоречивость данных процессов и возможность попятных действий). Во-вторых, это связано и с внутренними потребностями России — прежде всего, с необходимостью глубоких изменений (модернизации) в отечественной экономике и формирования адекватной национальной экономической системы — тем более в условиях нарастающего режима санкций и геополитического давления на нашу страну. Наконец, это связано и с потребностью самой экономической теории и экономического образования в их большей связи с реальностью: одной из форм ее реализации как раз и может выступить более акцентированное обращение к национальной экономике.
При этом национально-ориентированный подход (или условно «теория национальной экономики») может проявить себя в двух разных формах.
Одна из них предстает в форме гетеродоксальной теории, обособившейся от мейнстрима и воплощаемой в «экономике локальной цивилизации» (российской, евразийской) с адекватным цивилизационным строем, уникальной национальной средой, специфическими институтами, особенностями национального воспроизводства, «национальными экономическими законами» и т.п. Это гетеродоксия, привязанная, на первый взгляд, к экономике только отдельной страны (в нашем случае — России). Но она имеет основания на ее признание и в структуре мировой экономической теории, поскольку может использовать общий теоретико-методологический инструментарий национально-ориентированного подхода (к какой бы стране он не был приложен), а к тому же экономика каждой страны реально облекается в форму национальной системы (модели) и в этом отношении указанное направление актуально в той или иной мере для всех стран.
Вторая форма реализации национально-ориентированного подхода может выглядеть как спецификация ортодоксальной теории по принципу «общее — особенное»: «общим» будут выступать универсальные характеристики, фиксируемые стандартными частями экономической теории, а «особенным» — их национальные спецификации. Последние будут обогащать и дополнять не только известные характеристики мейнстримовской ортодоксии, но и гетеродоксальных теорий (по крайней мере, некоторых из них — в частности, политэкономии, нового «старого» институционализма, мир-системного подхода), которые в данном случае тоже будут выступать в качестве «общего». Отсюда — национальная макроэкономика, национальная микроэкономика, национальная политэкономия, национальные институты и др., осуществляющие в рамках своей терминологии и своего инструментария национальную спецификацию известных частей экономической теории. Это более легкий и толерантный путь, позволяющий вписать национально-ориентированный подход в общее русло экономической теории.
И, наконец, обобщенной формой позиционирования теории национальной экономики может стать нацеленность на интегральный характер, когда две приведенные выше формы соединяются под «одной обложкой». В таком случае она реализуется в двух ипостасях или частях: в одной из них она инкорпорируется в структуру универсальной ортодоксии в качестве национальной спецификации, в другой — предстает как гетеродоксальное направление, делающее своим акцентом национальную уникальность.
Конечно, в конкретном научном исследовании и тем более в учебном процессе (сообразуясь с его ограничениями по объему выделяемых часов) можно использовать любую их трех обозначенных форм реализации национально-ориентированного подхода в экономической теории. Задача-минимум состоит в том, чтобы этот подход был вообще представлен в учебно-научном пространстве тем или иным образом. Оптимальным вариантом была бы интегральная форма. Ее реализация позволяет сформулировать некоторые выводы более широкого порядка.
Во-первых, это вывод о возможности сочетания ортодоксального и гетеродоксального направлений экономической теории — конечно, при условии снижения градуса монополизма, высокомерия и агрессии со стороны мейнстримовской ортодоксии. Вряд ли все сводится только к следующей дилемме перспектив гетеродоксии: «с одной стороны, заимствование мейнстримной техники математической формализации анализируемых проблем, а с другой — уход из лона экономической теории» [2, 159], а именно — миграция в чистую социально-гуманитарную сферу. Иначе говоря, или-или. Национально-ориентированный подход в рамках предложенной выше двухчастной структуры позволяет найти более гибкий способ сочетания двух направлений.
Во-вторых, это вывод о сочетании теоретического и эмпирического. Национальные спецификации зачастую выглядят со стороны мейнстрима как чисто эмпирические характеристики (отсюда упреки в эмпиризме, начиная еще с известных нападок на историческую школу). Однако надо иметь в виду, что «абстрактные теоретические конструкции нередко отвлекают взгляд от сути» [13, 216] и. прежде всего, от понимания национальной экономики. Между тем, в национальном пространстве действуют свои закономерности, облекаемые в теоретическую форму. Так, степень вмешательства государства в национальную экономику можно свести к проявлению эмпирии («нащупывания»), но, с другой стороны, она предопределяется такими национально специфическими факторами, как пространственный, природно-климатический, социокультурный, геополитический и др., а также целями национального развития, национальными интересами, что делает ту или иную степень указанного вмешательства закономерной, а значит теоретически оправданной. Здесь было бы уместным напомнить о двух канонах, исторически сформировавшихся в экономической науке: абстрактно-теоретическом и эмпирическом. Оценивая современное состояние мировой экономической мысли, можно видеть растущее желание преодолеть отрыв теории от конкретной действительности и «этот разворот к реальности, который можно было бы назвать «новым эмпиризмом», кажется, еще не достаточно рассмотрен в методологической литературе» [14, 20]. При этом не стоит вдаваться в крайности и опасаться того, что в экономической науке «крен в сторону атеоретичности будет ... только усиливаться» [1, 127], хотя такую опасность и не стоит сбрасывать со счетов. Перспективным выглядит утверждение о том, что «два типа экономического мышления во многом сочетаются и дополняют друг друга» [8, 59)]. Но к этому следовало бы добавить следующее: такое сочетание может проявиться особенно выпукло именно в теории национальной экономики — в той ее двухчастной структуре, которая была предложена выше.
В-третьих, это вывод относительно взаимоотношения рационального и нерационального (иррационального). Этот аспект уже затрагивался выше. Затронем его теперь с другой стороны. В рамках национально-ориентированного подхода (в его двухчастной структуре) могут найти себя обе формы. В одной части — известная универсальная модель рационального поведения (она может быть обогащена при этом и свойствами поведенческой экономики), но при этом специфицированная национальным колоритом. В другой части — иной ракурс рационального поведения, идентифицируемого как национально-ориентированное поведение, порождаемое всей совокупностью национальной среды и национальных интересов. Со стороны ортодоксальной теории это нерациональное поведение и это ее право так считать, исходя из ее внутренних предпосылок; напротив, со стороны «теории национальной экономики» это особое выражение рационального поведения. Таким образом, отмеченный дуализм позволяет в рамках теории национальной экономики сочетать разные понимания рационального и его соотношения с нерациональным.
Обобщая сказанное, отметим, что национально-ориентированный подход (теория национальной экономики) дает возможность реализовать сочетание ортодоксального и гетеродоксального, теоретического и эмпирического, рационального и иррационального аспектов, сохраняя, с одной стороны, их отличия и противоречия, а, с другой стороны, избегая их жесткого противопоставления. В таком понимании, несмотря на кажущуюся эклектичность, содержится большой научный потенциал. Оно может служить примером и для других гетеродоксальных течений относительно как сохранения своего своеобразия, так и вписывания в общее русло развития экономической теории. Кроме того, это создает возможность научного синтеза разных направлений — причем как частного порядка, так и более широкого и объемного. Все это способно обогатить и само представление об экономической системе, сделав его более синтетическим. |
| |
|
|
