Logo Международный форум «Евразийская экономическая перспектива»
На главную страницу
Новости
Информация о журнале
О главном редакторе
Подписка
Контакты
ЕВРАЗИЙСКИЙ МЕЖДУНАРОДНЫЙ НАУЧНО-АНАЛИТИЧЕСКИЙ ЖУРНАЛ English
Тематика журнала
Текущий номер
Анонс
Список номеров
Найти
Редакционный совет
Редакционная коллегия
Представи- тельства журнала
Правила направления, рецензирования и опубликования
Научные дискуссии
Семинары, конференции
 
 
Проблемы современной экономики, N 2 (78), 2021
ЭКОНОМИКА И РЕЛИГИЯ
Дудкин В. Л.
аспирант кафедры международного менеджмента
Белорусского государственного университета (г. Минск)


Энциклика caritas in veritate: интерпретация предпринимательской деятельности в католическом социальном учении
В статье анализируются принципы концептуализации взаимоотношений между предпринимательской деятельностью и этикой на основе «гуманистического осмысления» первой, предложенные папой Бенедиктом XVI в энциклике Caritas in veritate (2009)
Ключевые слова: Бенедикт XVI, Caritas in veritate, католическое социальное учение, предпринимательство, экономическая политика, социальная справедливость
УДК 330.875   Стр: 194 - 196

Энциклика папы Бенедикта XVI энциклике Caritas in veritate (2009) предлагает не что иное, как «радикально новый взгляд на предпринимательскую деятельность» [1, § 40] — представление о деловой активности, которое вытекает из существующего социального учения, но отличается от него или является новым, по крайней мере, в следующих аспектах.
• Предпринимательские или управленческие действия не могут быть отделены от экономических целей, которые, в свою очередь, должны способствовать целостному человеческому развитию [1, §§ 31, 41].
• Этика глубоко интегрирована в структуру предпринимательских и управленческих действий, так что любая попытка принять решение только по «техническим» причинам потерпит неудачу [1, §§ 36, 70–73].
• Деловая активность «присутствует в каждой работе, рассматриваемой как actus personae [действие личности]», и поэтому руководство должно стимулировать творческий подход работников, например посредством «взаимного обучения и обмена между разными типами деловой активности» [1, § 41].
• Поиск все более эффективных решений, на которых основана классическая теория управления, оправдан, но ограничен в том смысле, что это необходимое, но недостаточное условие для надлежащего управления [1, §§ 50, 70].
• Бизнес должен найти более устойчивые структуры корпоративного управления, построенные на ответственном управлении в течение более длительных периодов пребывания в должности [1, §§ 40, 47].
• Предприятиям следует лучше укорениться на территориях, которые они обслуживают. Даже если глобализация не может быть остановлена, можно развивать приверженность конкретным территориям [1, §§ 25, 33, 37, 47].
• Корпоративная социальная ответственность, которая реально основывается на личных добродетелях, не может быть сведена к отношениям с определенными группами заинтересованных сторон, но распространяется на всю цепочку создания стоимости и на все заинтересованные стороны [1, § 40].
• Управление не должно практиковаться (и изучаться) в отрыве от его собственных целей, так как адекватные цели являются неотъемлемой частью адекватного управления [1, §§ 38, 58].
• Принятие адекватных решений зависит от правильной иерархии добродетелей, при этом благотворительность является главной из них, одушевляющей все остальные [1, §§ 30–34].
• Культура играет ключевую посредническую роль, обеспечивая стимулы для надлежащего упорядочения ценностей, которые должны быть реализованы в добродетельных предпринимательских или управленческих действиях, причем критерием добродетели является эффективность этих действий [1, §§ 32, 36].
• В конечном счете, только эксплицитная религия может придать смысл надлежащим ролям предпринимателей и менеджеров, которые понимаются как призвания [1, §§ 7, 11, 16–19, 52, 69].
Эта новая интерпретация, предложенная в рассматриваемой энциклике, вносит серьезные коррективы в магистральное направление управленческой мысли. Она (интерпретация) и не находится в отрыве от предшествующего развития, продолжая делать акцент на эффективности, и выходит за рамки традиции, предлагая иное обоснование для еще более эффективных решений. Мышление управленческого звена должно отойти от опоры на теорию рационального выбора с ее формалистическими и, в конечном счете, утилитарными понятиями рациональности. Управление на микроуровне экономической системы должно служить целостному развитию человека на макроуровне. И деловая этика теряет свою роль как якобы независимый ограничитель управленческих действий, который включает в себя собственное оправдание.
Экономические аргументы говорят о том, что неудачи в обеспечении целостного человеческого развития и построении справедливого общества являются серьезными, но они тем более серьезны, что до сих пор не создана даже реально эффективная экономика по актуальным стандартам, считающимся правильными. Помимо очевидных моральных недостатков не меньшую проблему представляет наша интеллектуальная ущербность — «помутившийся разум человека» [1, § 36].
Экономическое развитие, например, является чрезвычайно сложной проблемой; простые решения, такие как элементарное перераспределение богатства, обречены на неудачу, потому что бедность не сводится к нехватке материальных ресурсов: «В то же время в некоторых бедных странах сохраняются культурные модели и социальные нормы поведения, замедляющие процесс развития» [1, § 22]. Но в принципе мы в состоянии оценить препятствия на пути развития, и Бенедикт XVI настроен оптимистично, потому что он уверен в том, что проблемы, с которыми мы сталкиваемся, имеют решения.
Чтобы «новые решения» [1, § 32] давали хоть какую-то надежду, они должны в первую очередь преодолевать препятствия к достижению экономической эффективности, ибо рынок вполне может быть полезным институтом [1, § 35], а инструменты бизнеса «сами по себе доброкачественные» [1, § 36]. Но экономические силы в обществе — не единственные, и направлять их нужно на благие цели, чего невозможно ожидать ни от самой экономической системы, ни от какой-либо светской этики, ставящей ценности в конечном счете в зависимость от общественного договора. Причина этого кроется в известной из теории систем невозможности для любой системы объяснить себя или определить свои собственные правила.
Когда Бенедикт XVI призывает к новому «гуманистическому осмыслению» [1, § 21], это подразумевает также новое динамическое равновесие между экономикой и религией. Ранее утверждалось, что экономический порядок зависит от порядка морального, и все же экономика и этика используют «каждая свои принципы в своей сфере» [2, § 42]. Бенедикт XVI выходит за рамки «статического» отражения морально-этического порядка в социальных науках. Экономический анализ, в свою очередь, может конкурировать с нравственной оценкой, поскольку способен предсказывать нежелательные последствия тех или иных социальных или политических предпосылок. Он может также подкрепить аргументацию социального учения, поскольку показывает, что оно соответствует внутренней экономической логике устойчивого развития. Таким образом, предполагаемый синтез представляет собой динамические взаимоотношения.
Новая модель бизнеса предполагает не только радикальную коррекцию форм управления, укоренившихся в капиталистических обществах, приведших, помимо прочего, к экономическому кризису, в условиях которого разрабатывалась энциклика. Она предлагает еще и совершенно новые формы бизнеса. Предложения касательно бескорыстия [1, §§ 6, 34, 36, 38], «гражданской экономики» и «общинной экономики» [1, § 46] глубоко интегрированы в богословскую аргументацию энциклики. Они следуют из мысли Бенедикта XVI о природе экономических действий, которая, в свою очередь, вытекает из его богословской антропологии. Акцент на принципе взаимности и альтернативных коммерческих предприятиях, поддерживаемых гражданским обществом, а не узкой группой владельцев финансового капитала, вытекает из подразумеваемой ориентации на благотворительность.
Традиционная ориентация католической традиции на социальную справедливость ограничивалась стремлением к директивному вмешательству государства в процесс распределения. Благотворительность в этом смысле (распределения) является своего рода превентивной мерой, поощряя личное участие, социальное предпринимательство, этические инвестиции и творческие методы управления, такие как неравномерное распределение рабочей нагрузки в течение жизненного цикла индивидуума и семьи и реальное участие работников в акционерном капитале.
Новые модели бизнеса, за которые впервые в истории христианского социально-экономического учения ратует автор энциклики Caritas in veritate, не могут быть отнесены просто к некоммерческому сектору экономики: это «традиционные предприятия», считающие, однако, прибыль «орудием для достижения гуманитарных и социальных целей», воспринимающие ее «как инструмент для гуманизации рынка и общества» [1, § 46]. Поскольку «коммерческая логика», очевидно, не может решить все социальные проблемы, из этого следует, что «в коммерческих отношениях принцип бескорыстия и логика дара как проявление братства могут и обязаны занять свое место в нормальной экономической деятельности» [1, § 36].
Это подразумевает размывание четких границ между «коммерческим» и «некоммерческим» секторами, так как утверждается гибридная третья категория, которая сочетает в себе свойства обоих. Бескорыстие имеет место и во многих «коммерческих» операциях, например, в кооперативах, на семейных предприятиях, в программах предоставления акций работникам компаний и т.д. На нем утверждается и ряд бизнес-стратегий, таких как диалог заинтересованных сторон, определенные виды участия, такие как корпоративное гражданство, этические инвестиционные фонды или корпоративное волонтерство, которые также могут быть проанализированы с экономической точки зрения. Экономическая аргументация не должна ограничивать собственную применимость излюбленной предпосылкой эгоизма, ведь учет общего блага также «требуется экономической логикой» [1, § 36].
Выходя за традиционные рамки, Бенедикт XVI отвергает и онтологическое разделение между областью «бесполезного» экономического анализа и областью «этических предпочтений», притом что последняя неизменно остается неопределенной и субъективной и, по-видимому, никак не влияет на социальную и политическую структуру общества. Вместо этого он предлагает интеграцию и следующую методологическую последовательность: сначала отбор предложений в области экономической политики и их обоснование экономическими аргументами, а затем обоснование самих экономических целей этическими соображениями, причем адекватная мотивировка на всех уровнях основывается на идее благотворительности.
Это новое понимание должной природы экономических действий имеет множество последствий для решений об инвестициях, выходе на рынок, организационных вопросах, корпоративном управлении, маркетинге и прочих функциях предприятий. Особое внимание должно быть уделено тем новым типам бизнеса в рамках «общинной экономики», на которые обращает наше внимание рассматриваемая энциклика [1, § 46]. И, наконец, необходимо «перекинуть мосты» к тем подходам в теории управления, которые имеют непосредственное отношение к новому учению (подразумевающим понимание того, что только «подлинный гуманизм» [1, § 78] может оправдать подлинные цели), и некоторым из тех подходов в функциональных дисциплинах бизнеса, которые выходят за рамки сугубо «технической ментальности» [1, § 71]. Ориентиром здесь могут служить те предприятия, которые хотя бы в некоторой степени уже пришли к этому «гуманистическому осмыслению».
Новое понимание роли бизнеса имеет большое значение и для роли деловой этики. Ранее большинство авторов определяли связь между бизнесом и моралью с точки зрения упорядочения — подчинения одного другому или взаимной координации, а деловая этика рассматривалась как относительно автономная дисциплина, которая должна служить посредником между управленческими реалиями и этическими требованиями. Бенедикт XVI придерживается совершенно иного подхода: он не постулирует дихотомии между областями экономики (или бизнеса) и моралью. Энциклика не осуждает эффективность, рациональный выбор, рынок или даже личную заинтересованность, а, скорее, указывает на их ограниченность и подчеркивает, что необходимо правильное упорядочение этих средств для достижения трансцендентальной цели.
Нельзя сказать, что эффективность хороша просто потому, что позволяет получить большую отдачу с меньшими затратами факторов производства. Скорее, это императив творения, облагораживающий призвание людей, и в некоторых случаях она может требоваться из принципа предосторожности. Таким образом, эффективность является лишь методологическим предшественником, а не онтологическим приоритетом по сравнению с другими критериями в анализе экономических решений. Основная проблема рыночного механизма заключается не в неснимаемом противоречии между экономическими целями и этическими ограничениями, как считалось в рамках многих подходов к деловой этике. Светская этика пытается разработать правила поведения в бизнесе, большая же часть энциклики Бенедикта XVI посвящена демонстрации того, что такие правила не имеют под собой оснований, если они не вытекают из трансцендентального порядка [1, §§ 11, 29, 34, 45]. Религия не должна сводиться к социальной или индивидуальной этике, а мораль следует отличать от морализма.
Согласно логике Caritas in veritate, деловая этика должна стремиться к глубокой интеграции этического мышления в мышление менеджеров и, таким образом, должна стать превалирующей. Сама эта дисциплина призвана к участию в творческой деятельности по разработке альтернатив — в напористо-предпринимательском, а не в узко оборонительном или обвинительном духе. Бенедикт XVI не устает напоминать, что бизнес, как таковой, может оказывать большое влияние на целостное человеческое развитие, если сможет покинуть порочный круг потребительства. Самый большой недостаток большинства предприятий — в том, что они не используют свой потенциал во благо человека.
Энциклика приводит примеры нового мышления. Например, при обсуждении экономического спада 2007–2010 гг. автор усматривает его причину не в роковом стремлении инвестиционных банков получить прибыль; а в их стремлении к прибыли при нулевой производительности. Они не делали того, что от них ожидалось — снабжать экономику капиталом для стимулирования ее развития. Финансовый сектор по своей природе и предназначению является «инструментом, нацеленным на достижение большего благосостояния и на развитие» [1, § 65]. Миллиарды долларов, вложенные в производные финансовые инструменты, могли вместо этого быть использованы для создания новых предприятий, найма новых работников и производства новых продуктов, и, таким образом, для улучшения жизни миллионов людей. Можно заключить, что деловая этика безосновательно ограничивает себя, обращаясь лишь к соотношению между средствами и целями бизнеса, если она при этом не отвечает на вопрос, какие цели подобает преследовать человеку.
Новые основания деловой этики, намеченные в энциклике, заключаются в двух аспектах: «неприкосновенном достоинстве человеческой личности и трансцендентной ценности естественных моральных норм» [1, § 45]. И вновь автор усомневает внутрисистемную логику: «Экономическая этика, пренебрегающая этими двумя столпами, неизбежно подвергается опасности утратить собственный смысл и превратиться в инструмент, а точнее говоря, подчиниться существующим экономико-финансовым системам, вместо того чтобы исправлять их неполадки» [1, § 45]. Другими словами, деловая этика, которая не опирается на более прочную основу, нежели общественный договор, потерпит фиаско из-за собственной неэффективности. И вряд ли это поможет смягчить конфликт между религией и экономикой [3, p. 83], ставший актуальной проблемой последних десятилетий.
Итак, Caritas in veritate более активно, чем предыдущие энциклики, использует экономическую аргументацию, в особенности подчеркивая очевидные проявления неэффективности в текущих экономических условиях. Тем самым она снимает противоречие между эффективностью и моралью, на котором основывались как упорство в проведении автономного экономического анализа, так и противодействие рыночным силам. Но повышение эффективности — это только первый шаг в «экономической логике» или «коммерческой логике», который имеет четкую цель — благоприятствовать целостному развитию человека. Экономическая деятельность глубоко вплетена в ткань общества и культуры и поэтому не должна рассматриваться как подозрительная или греховная по своей природе. В этом смысле интересующая нас энциклика сокращает разрыв между религией и экономикой, а также между религией и бизнесом, переориентируясь на их естественное назначение.
Если бездонной пропасти между эффективностью и справедливостью, экономикой и этикой больше не существует, традиционное представление о деловой этике как об инструменте эпизодической коррекции бизнес-решений, да еще и постфактум, становится спорным. Если и когда соображения благотворительности будут влиять на принятие решений на всех этапах в рамках социально ответственного взгляда на бизнес, тогда этические соображения действительно глубоко интегрируются в практику ведения бизнеса. Однако необходимо проделать очень большую работу (в том числе и бизнесменам над самими собой), чтобы богословские положения автора Caritas in veritate хотя бы отчасти воплотились в экономической реальности. Вопрос об актуальности данной модели вообще — или исключительно при посредстве существенного повышения уровня самосознания (прежде всего религиозного) во всех слоях общества — прямо не ставится [4, с. 92].


Список использованных источников:
1. Benedictus XVI. Caritas in Veritate (29.06.2009) / Benedictus XVI // Vatican: the Holy See. URL: http://w2.vatican.va/content/benedict-xvi/ru/encyclicals/documents/hf_ben-xvi_enc_20090629_caritas-in-veritate.html (дата обращения: 16.07.2021).
2. Pius XI. Quadragesimo Anno (15.05.1931) / Pius XI // Vatican: the Holy See. URL: http://w2.vatican.va/content/pius-xi/en/encyclicals/documents/hf_p-xi_enc_19310515_quadragesimo-anno.html (дата обращения: 16.07.2021).
3. Kreuzhof, R. On the Proper Essence of Christian Economic Ethics / R. Kreuzhof, W. Ockenfels // Management Revue. — 2010. — Vol. 21, No. 1. — P. 82–94.
4. Симонов В.В. Социально-экономическая проблематика в теории и практике институционального христианства // Контуры глобальных трансформаций: политика, экономика, право. — 2018. — Т. 11, № 4. — С. 83–103.

Вернуться к содержанию номера

Copyright © Проблемы современной экономики 2002 - 2024
ISSN 1818-3395 - печатная версия, ISSN 1818-3409 - электронная (онлайновая) версия