|
| | | | Проблемы современной экономики, N 1 (77), 2021 | | | | СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ ГОСУДАРСТВ ЕВРАЗИИ И ДРУГИХ ЗАРУБЕЖНЫХ СТРАН | | | Колошкин Е. А.
аспирант кафедры менеджмента и инноваций
Санкт-Петербургского государственного экономического университета
| |
| | | | | В статье описаны усиливающиеся тенденции в области декарбонизации энергетического сектора ЕС. Охарактеризовано положение декарбонизации в иерархии энергетической политики ЕС. Выявлены особенности реализации декарбонизации ЕС. Произведенный в статье анализ субсидий в секторы ВИЭ и природного газа ЕС позволяет судить о степени государственного вмешательства в реализацию декарбонизации ЕС. В рамках анализа темпов декарбонизации 27 стран ЕС выявлены региональные особенности декарбонизации данных стран, охарактеризованы основные факторы, способствующие ускорению декарбонизации, а также произведена классификации стран ЕС на страны с опережающей и догоняющей декарбонизацией | | Ключевые слова: Европейский Союз, экономика энергетики ЕС, декарбонизация, субсидирование, экономические последствия пандемии COVID-19, устойчивое развитие, Зеленый пакт, энергетические и климатические цели ЕС, климатическая нейтральность, региональная экономика | | УДК 332.1 Стр: 136 - 140 |
Введение. В течение последних десятилетий в энергетической политики ЕС наметился тренд на планомерное усиление декарбонизации, основные направления которой состоят в сокращении выбросов парниковых газов, увеличении доли возобновляемых источников энергии в энергобалансе ЕС, а также повышении энергоэффективности. С момента принятия первого законодательства ЕС в области климата и энергетики в 2009 г., устанавливающего ряд соответствующих целевых показателей и необходимые обязывающие механизмы для достижения данных показателей, ЕС прошел долгий путь развития данного направления энергетической политики. Он включает в себя трансформацию и усложнение законодательства ЕС в области климата и энергетики, а также принятие множества законодательных, регулятивных, стратегических и прочих инициатив в данной области. Значительной вехой данного развития стало обнародование в конце 2019 г. основополагающего документа в области долгосрочного экономического развития ЕС до 2050 г. под названием «Зеленый пакт для Европы» (the European Green Deal — далее Зеленый пакт), одна из важнейших целей которого заключается в достижении ЕС климатической нейтральности к 2050 г., т.е. уровня экономической активности c нулевыми выбросами парниковых газов.
Зачастую в различных документах Европейской комиссии данная цель также фигурирует, как осуществление энергетического перехода к климатически нейтральной энергетической системе ЕС. Подробное описание данного пути развития энергетической политики ЕС было рассмотрено в предыдущей статье автора «Влияние глобального экономического кризиса в связи с пандемией COVID-19 на тенденции долгосрочного развития энергетического сектора ЕС» [1]. В ней было выявлено, что глобальный экономический кризис, начавшийся в первом квартале 2020 г. в связи с пандемией COVID-19, не только не способствовал торможению реализации программы Зеленого курса, но и, напротив, ускорил принимаемые органами власти ЕС решения в отношении реализации стратегических, законодательных, институциональных, инвестиционных и прочих инициатив в части декарбонизации энергетического сектора ЕС. Связано это во многом с тем, что политическими лидерами ЕС в июле 2020 г. был согласован план экономического восстановления от последствий глобальной рецессии, включающий в себя суммарный долгосрочный бюджет восстановления экономики ЕС в размере 1,85 трлн евро, около 30% которого планируется распределить на декарбонизацию энергетического сектора ЕС для достижения соответствующих целей в области климата и энергетики. Так, в течение 2020 г. были реализованы следующие ключевые инициативы энергетической политики ЕС: в рамках законодательства ЕС в области климата и энергетики пересмотрены целевые показатели сокращения парниковых газов до 2030 г. (увеличено сокращение парниковых газов с 40% до 55% до 2030 г. по сравнению с 1990 г.); Европейской комиссией опубликованы четыре стратегических документа («Промышленная стратегия ЕС», «Водородная стратегия ЕС», «Стратегия ЕС в области интеграции энергетических систем», «Стратегия ЕС по снижению выбросов метана»); рядом стран-членов ЕС (Франция, Германия, Испания, Нидерланды и Португалия) утверждены национальные водородные стратегии; вступило в силу «Постановление ЕС о Таксономии». Для более детального ознакомления с вышеуказанными инициативами ЕС можно обратиться к вышеуказанной статье автора [1].
Кроме того, важно также подчеркнуть, что в 2021 г. органы власти ЕС планируют продолжать усиление политики декарбонизации энергетического сектора ЕС. В качестве нескольких примеров такого курса можно привести следующие:
– планируемый пересмотр законодательной базы, регулирующей функционирование Европейской торговой системы квотами на выбросы парниковых газов в сторону ужесточения годовых лимитов по сокращению парниковых газов и распространения действия данного регулирования на секторы экономики ЕС, ранее не подпадающих под него (например, секторы воздушного, морского и дорожного транспорта);
- подготовку предложений в части трансграничного углеродного налога на импорт в страны ЕС;
– планируемый пересмотр Директивы ЕС о налогообложении энергоносителей.
Таким образом, вышеизложенное позволяет судить о том, что декарбонизация, ставшая приоритетным направление энергетической политики ЕС, будет оказывать влияние на структурные изменения в энергетике ЕС. Традиционные секторы углеводородной энергетики (уголь, нефть, газ) с течением времени по мере продвижения к отчетному периоду (2030 г.) будут испытывать все большее политическое, финансовое и регулятивное давление. В связи с этим, весьма актуальной задачей является изучение особенностей усиливающейся декарбонизации ЕС, чему и посвящена данная статья.
Декарбонизации в иерархии энергетической политики ЕС. В политическом дискурсе ЕС, сформировавшимся в последнее десятилетие и в особенности во многом благодаря публикации в 2015 г. Европейской комиссией стратегического документа ЕС о функционировании Энергетического союза ЕС (COM(2015) 80 final) [2], считается, что тремя столпами энергетической политики ЕС являются: безопасность поставок, конкурентоспособность и устойчивость энергетики. Под устойчивостью энергетики подразумевается развитие энергетического сектора ЕС в соответствии с базовыми принципами концепции устойчивого развития, в то время как конкурентоспособность предполагает укрепление единого европейской рынка, а безопасность поставок представляет собой весьма широкую концепцию, подробно изложенную в соответствующих стратегических документах ЕС ([2], Стратегия безопасности ЕС от 28.05.2014 COM 2014 330 final [3]) и в Регламенте ЕС от 25.10.2017 о безопасности поставок природного газа [4], основные положения которой можно свести к обеспечению бесперебойности поставок, диверсификации источников поставок, а также к снижению зависимости от импорта энергоресурсов.
Таким образом, принимая во внимание усиливающуюся тенденцию декарбонизации энергетического сектора, описанную ранее во введении, можно сделать вывод, что фактически в настоящий момент на первый план энергетической политики ЕС выходит устойчивость энергетики. С одной стороны, устойчивость с фокусом на декарбонизацию нацелена на достижение благой цели по снижению темпов глобального потепления путем сокращения выбросов парниковых газов. Такой подход находит широкую поддержку у органов власти и населения ЕС. Однако, с другой стороны, выдвигая устойчивость энергетики на первое место и активно работая по данному направлению энергетической политики, органы власти ЕС неявно решают и два других вышеуказанных блока вопросов, связанных с безопасностью поставок и конкурентоспособностью. Особое внимание стоит заострить на данном тезисе, поскольку планы ЕС по глубокой декарбонизации энергетического сектора позволяют в долгосрочной перспективе решать весьма прагматичные и актуальные для ЕС задачи по снижению зависимости от импорта ископаемых энергоносителей (в т.ч. природного газа) посредством наращивания местного энергетического потенциала ЕС путем развития возобновляемых источников энергии (далее — ВИЭ) и других климатически нейтральных энергоносителей, включая водород, синтетические газы, биотопливо и др. Реализуется такой подход во многом благодаря большим объемам государственного субсидирования сектора ВИЭ, политике сокращения инвестиций в ископаемое топливо, а также при помощи соответствующего регулирования, создающего дополнительные административные и финансовые барьеры для развития углеводородной энергетики. Кроме того, в целях поддержания свертывания финансирования углеводородного сектора энергетики ЕС, на уровне Европейской комиссии, а также каждой отдельно взятой страны-члена ЕС осуществляется контроль за субсидиями в данной сектор энергетики.
Субсидирование декарбонизации ЕС. На основании опубликованных Европейской комиссией в октябре 2020 г. данных в рамках исследования о субсидиях в секторе энергетики ЕС [5], автором был выполнен соответствующий регрессионный анализ субсидий в секторы ВИЭ и природного газа ЕС, демонстрирующий значимый повышательный тренд субсидий в секторе ВИЭ, а также слабый понижательный тренд субсидирования сектора природного газа ЕС (см. рис. 1). Так, в период с 2008 г. по 2012 г. совокупный среднегодовой темп роста субсидирования сектора ВИЭ составлял около 30%, а в период с 2012 г. по 2018 г. около 4%, в то время как в секторе природного газа ЕС в период с 2008 г. по 2018 г. наблюдался отрицательный совокупный среднегодовой темп роста на уровне -3%. При этом в секторе природного газа ЕС государственное субсидирование в основном выделяется на проекты, направленные на диверсификацию источников поставок и снижение зависимости от импорта природного газа из Российской Федерации. Особое внимание и поддержка среди таких проектов оказывается проектам «Общего интереса ЕС» (Projects of common interest — PCI), представленным в Регламенте ЕС 2020/389 от 31.11.2019 о проектах общего интереса [6]. В качестве примеров газовых проектов общего интереса можно привести проект газопровода-интерконнектора «Baltic Pipe», соединяющего Данию и Польшу, а также ряд проектов газопроводов «Южного газового коридора» для поставок газа из Каспийского региона в ЕС.
Отдельно стоит отметить, что в рамках согласованного в июле 2020 г. плана экономического восстановления ЕС от последствий рецессии, вызванной пандемией COVID-19, был утвержден фонд восстановления Next generation EU в размере 750 млрдевро и усиленный долгосрочный бюджет ЕС на период с 2021 по 2027 гг. в размере 1,1 трлн евро. В пределах 555 млрд евро из данных средств до 2027 г. планируется распределить на достижение целей Зеленого пакта ЕС. Принимая во внимание данный факт, а также наличие различных законодательных инициатив ЕС в сфере зеленого финансирования, можно сделать вывод, что в ближайшие годы экономического восстановления ЕС наметившийся повышательный тренд субсидирования сектора ВИЭ ЕС будет значительно усиливаться.
Таким образом, большое количество государственных субсидий в секторе ВИЭ ЕС, наличие обширной регулятивной базы по созданию дополнительных стимулов для привлечения зеленого финансирования, а также различного рода административных ограничений для субсидирования и финансирования проектов углеводородной энергетики позволяют судить о том, что декарбонизация ЕС в настоящий момент имеет инерционный характер и осуществляется не за счет внутренних рыночных стимулов, а благодаря активному вмешательству государства. | | |  | Рис. 1. Субсидии (млрд евро в ценах 2018 г.) в секторы ВИЭ и природного газа ЕС
(графики и расчеты автора на основании данных [5]) |
Региональные аспекты декарбонизации ЕС. Несмотря на единство целей законодательства ЕС в области энергетики и климата для всего ЕС, декарбонизация каждой отдельной страны-члена ЕС имеет свой темп и особенности развития, обусловленные следующими факторами: уровнем экономического развития, структурой топливно-энергетического комплекса (далее — ТЭК), особенностями энергетической инфраструктуры, а также уровнем развития политических и социокультурных институтов. Высокий уровень экономического развития, последовательный политический курс на усиление инициатив в области климата и устойчивого развития, диверсифицированная структура ТЭК, а также наличие значительной поддержки со стороны населения и различных профессиональных сообществ могут способствовать существенному ускорению декарбонизации.
Таким образом, в некоторых странах декарбонизация протекает более интенсивно (например, страны Северной Европы1), в то время как для других стран (например, страны Восточной Европы) характерна более слабая политика декарбонизации, имеющая в большей степени формальный характер, неподкрепленный последовательными законодательными, инвестиционными, стратегическими и прочими инициативами на национальном уровне. Примечательно, что между некоторыми странами прослеживаются сходные темпы и векторы развития декарбонизации, что позволяет рассматривать их в региональном контексте.
На основании актуальных на момент написания статьи данных, публикуемых европейским статистическим агентством EUROSTAT [7], автором был проведен анализ темпов декарбонизации 27 стран ЕС в период с 2008 г. по 2018 г. (см. рис. 2). Следует отметить, что в целом для ЕС (27 стран) за указанный период в структуре общего потребления энергии произошли следующие изменения: доля угля сократилась с 16,4% до 14,2% (уменьшение составляет около 13,5%), доля нефти сократилась с 36,2% до 34,1% (уменьшение составляет около 6%), доля природного газа несколько снизилась с 22,6% до 21,9% (уменьшение составляет менее 3%), а доля ВИЭ, включая биотопливо, увеличилась с 9,4% до 15% (увеличение составляет около 60%). | | |  | | Рис.2 Доля энергоносителя в объеме общего потребления энергии (%, левая шкала) и душевой ВВП (тыс. евро в ценах 2015г., правая шкала) для 2010 и 2018 гг. Построено автором на основании статистических данных Eurostat [7] |
В межстрановом разрезе, несмотря на высокую степень неоднородности в темпах декарбонизации, среди 27 стран ЕС можно выделить группы стран с опережающей и догоняющей декарбонизацией. К первой группе могут быть отнесены страны, изначально обладающие высокой долей ВИЭ, включая биотопливо, и низким уровнем угля и нефти в объеме общего потребления энергии ввиду национальных особенностей структуры ТЭК, а также при этом динамично развивающиеся в направлении постоянного повышения доли ВИЭ, включая биотопливо, и, соответственно, понижения доли угля и нефти. При этом, увеличение природного газа в национальном энергобалансе также привносит вклад в сокращение выбросов парниковых газов и, соответственно, способствует более интенсивной декарбонизации, несмотря на отсутствие должного внимания на данном факте в официальной политической риторике ЕС. Таким образом, лидерами стран с опережающей декарбонизацией являются страны Северной Европы, во главе которых находятся скандинавские страны ЕС (Дания, Швеция) и Финляндия.
Данные страны с начала рассматриваемого десятилетнего периода (2008–2018 гг.) имели высокую долю ВИЭ, включая биотопливо, в объеме общего потребления энергии и в дальнейшем смогли ее значительно нарастить. Такое увеличение в Дании в 2018 г. составило около 95% относительно 2008 г. (с 16,6% до 33,1%), в Финляндии — около 40%, в Швеции — около 25% (см. рис. 2). На фоне повышение доли ВИЭ, включая биотопливо, в данных странах происходило снижением доли угля. В Дании такое снижение составило более 50% относительно 2008 г., в Финляндии — около 14%, в Швеции — около 7%. Во многом данная динамика декарбонизации обусловлена экономическим благосостоянием этих стран. Дания, Финляндия и Швеция входят в десятку стран ЕС с наибольшим душевым ВВП, что позволяет им выделять значительные объемы финансирования на реализацию соответствующей энергетической политики. При этом важно добавить, что в целом на рис.2 прослеживается положительная корреляция между душевым ВВП и национальными темпами декарбонизации. Следующими после Дании, Швеции и Финляндии по темпам декарбонизации следуют такие страны западной Европы, как Бельгия, Германия, Франция и Нидерланды, а также некоторые страны Южной Европы (Испания, Италия, Хорватия), демонстрирующие на протяжении рассматриваемого периода высокий рост доли ВИЭ, включая биотопливо, в общем потреблении энергии. Для Бельгии такой рост относительно 2008 г. составил около 139%, для Германии — около 69%, для Нидерландов — около 64%, для Франции — около 52%, для Испании — около 95%, для Италии — около 76%, для Хорватии — около 52%. Вместе с тем, для всех этих стран, кроме Нидерландов, за рассматриваемый десятилетний период наблюдалось сокращения доли угля в общем потреблении энергии. Относительно 2008 г. сокращение доли угля в Бельгии достигало около 26%, в Германии около 6%, во Франции около 25%, в Испании около 6%, в Италии около 36%, в Хорватии около 41%. Отдельно также стоит выделить такие страны Балтии, как Латвия и Эстония. За рассматриваемый период данные страны добились следующих результатов. Увеличение доли ВИЭ, включая биотопливо, в общем потреблении энергии (в Эстонии — около 56%, в Латвии — около 29% относительно 2008 г.), сопровождалось сокращением доли угля (в Эстонии — около 76%, в Латвии — около 59% относительно 2008 г.).
К странам с догоняющей декарбонизацией можно отнести страны Восточной Европы (прежде всего, страны Вишеградской группы, наряду с Болгарией и Румынией), а также некоторые страны Южной Европы, включая Грецию, Словению и Португалию. Несмотря на заметный прогресс в темпах декарбонизации, присущий данным странам в течение рассматриваемого периода с 2008 г. по 2018 г., актуальные на момент написания статьи статистические данные демонстрируют значительную зависимость данных стран от угольной энергетики. За исключением Венгрии, вышеуказанные страны входят в десять стран ЕС с наибольшим потреблением угля. Стоит добавить, что в некоторых вышеуказанных странах прослеживается тенденция на увеличение доли природного газа в общем потреблении энергии, что позволяет несколько снижать долю угля в национальном энергобалансе. Так, за рассматриваемый период доля природного газа в объеме общего потребления энергии в Греции относительно 2008 г. увеличилась на 56%, в Португалии — на 25%, в Польше — на 19%.
Таким образом, проделанный региональный анализ темпов декарбонизации 27 стран ЕС демонстрирует высокою степень неоднородности реализации декарбонизации на национальном уровне. Разновекторность такого рода усложняет принятие консолидированных политических решений в рамках единой стратегии ЕС по декарбонизации энергетического сектора ЕС, а также вызывает дополнительные трудности в достижении соответствующих целевых показателей, установленных в рамках законодательстве ЕС в области климата и энергетики. |
| |
|
|
