Logo Международный форум «Евразийская экономическая перспектива»
На главную страницу
Новости
Информация о журнале
О главном редакторе
Подписка
Контакты
ЕВРАЗИЙСКИЙ МЕЖДУНАРОДНЫЙ НАУЧНО-АНАЛИТИЧЕСКИЙ ЖУРНАЛ English
Тематика журнала
Текущий номер
Анонс
Список номеров
Найти
Редакционный совет
Редакционная коллегия
Представи- тельства журнала
Правила направления, рецензирования и опубликования
Научные дискуссии
Семинары, конференции
 
 
Проблемы современной экономики, N 4 (76), 2020
ЭКОНОМИКА И ЭКОЛОГИЯ
Пахомова Н. В.
профессор кафедры экономической теории экономического факультета
Санкт-Петербургского государственного университета,
доктор экономических наук, член-корреспондент РАЕН
заслуженный работник высшей школы РФ

Рихтер К. К.
заведующий кафедрой экономики предприятия и предпринимательства экономического факультета
Санкт-Петербургского государственного университета,
профессор, доктор физико-математических наук

Малышков Г. Б.
доцент кафедры экономики, учета и финансов экономического факультета
Санкт-Петербургского горного университета,
кандидат экономических наук


Энергетический переход и введение трансграничного углеродного регулирования: риски и шансы для экономики России
Авторами анализируются риски и шансы для экономики России, обусловленные энергетическим переходом, который происходит под воздействием обострившихся глобальных экологических и климатических проблем и состоит в замене ресурсов традиционной энергетики возобновляемыми источниками, включая ветряную и солнечную энергию. В статье исследуется реакция основных торговых партнеров России на радикальные изменения в мировом топливно-энергетической балансе, а также перспективы структурной модернизации экономики. Объектом специального внимания служит введение в Евросоюзе трансграничного углеродного регулирования на базе учета углеродоемкости поставляемой по экспорту продукции и возможные методы управления, связанные с этой мерой рисками. К числу таких методов относится поддержка проектов экологически ориентированной цифровизации и внедрение природоподобных технологий, а также оперативное введение в России национальной системы углеродного регулирования с охватом платежами (или специальными углеродными налогами) производств, осуществляющих выбросы парниковых газов в окружающую среду
Ключевые слова: энергетический переход, возобновляемая энергетика, климатические риски, сценарный анализ, структурная модернизация, углеродное регулирование
УДК 332.1, 338.2   Стр: 164 - 170

Введение, методология и задачи исследования. Задача энергетического перехода, вставшая в полный рост в условиях реализации большинством стран, ратифицировавших Парижское соглашение 2015 г. по климату, стратегий низкоуглеродного развития, поднимает ряд острых проблем перед Россией и ее бизнесом. Энергетический переход в данном контексте означает, что из различных возможных вариантов минимизации рисков, обусловленных глобальными климатическими изменениями, которые также включают меры по масштабному лесовосстановлению, структурной перестройке экономики, повышению энергоэффективности, переходу на наилучшие доступные технологии (НДТ) и освоению всего комплекса экологических инноваций, акцент сделан на форсированной замене традиционных энергетических ресурсов возобновляемыми источниками энергии (ВИЭ), включая ветряную, и солнечную, а также широкую опору на электроэнергетику с переходом на транспорте от широкого использования двигателей внутреннего сгорания к электродвигателям. При этом возобновляемая энергетика трактуется как обладающая наибольшей эффективностью в достижении целей ослабления климатической напряженности и снижении нагрузки на окружающую среду, что позволяет интерпретировать понимаемый таким образом энергетический переход как ключевое направление реализации Парижского соглашения по климату.
Напомним, что согласно данному Соглашению, речь должна идти о непревышении приземной температуры полутора-двумя градусами Цельсия по отношению к уровню 1990 г. за счет объединения усилий его участников по разработке и реализации национальных планов снижения выбросов парниковых газов (ПГ). Устойчивый характер соответствующим мерам должны обеспечивать национальные Стратегии низкоуглеродного развития 2050, призванные детализировать задачи и методы их выполнения по достижению глобальных целей, закрепленных международными соглашениями по климату. На этой основе должно быть обеспечено формирование в странах в утвержденные ими сроки низкоуглеродной экономики, в качестве одного из ведущих направлений которого и рассматривается энергетический переход. Последний, в свою очередь, предполагает, прежде всего, изменение структуры энергобалансов с акцентом на ВИЭ и поэтапный отказ от ископаемого топлива. Наряду с этим, к числу важных мер, служащих ослаблению климатической напряженности, отнесены повышение энергоэффективности ВВП и поддержка зеленых проектов государством, а также расширение участия бизнеса, в первую очередь крупного, в разработке и реализации стратегий низкоуглеродного развития на базе применения инновационных подходов, связанных в том числе с цифровизацией экономики и общества
Реализация данных задач в современных условиях осуществляется в сложных условиях пандемии коронавирусной инфекции и постковидного экономического цикла, которые имеют существенные краткосрочные и долгосрочные последствия. Что касается России, то специалисты в этой связи обращают внимание на существенное сокращение спроса на энергетические ресурсы в условиях снижения экономической активности и, как следствие — двукратное падение цен на мировых рынках энергоресурсов и сокращение на 20–25% российского экспорта нефти, газа и угля, что эквивалентно потере 60% доходов от экспорта. Общие потери бюджета РФ при этом могут достичь 30%, и это происходит в условиях острой потребности населения и бизнеса в государственной поддержке. Сокращение экспортных доходов нефтегазового сектора в 2020 г., в силу этих причин, оценивается в 7–8 трлн руб., в 2021-м — в 5,5 трлн руб., что сопоставимо со всем фондом национального благосостояния. Повышаются риски для электроэнергетики и теплоснабжения в связи с резким сокращением выручки из-за неплатежей, отсутствием штрафов, которые были восприняты частью потребителей как их автоматическая отсрочка, следствием чего может стать угроза веерных банкротств по примеру 1990-х гг. [Митрова Т., 2020]
Однако, как справедливо полагают специалисты, более серьезными для России могут быть долгосрочные последствия, связанные, прежде всего, с интенсификацией процессов декарбонизации топливно-энергетического баланса целого ряда стран и децентрализацией энергоснабжения. Под воздействием этих процессов изменяются ориентиры инвестиционной политики: к примеру, в 2019 г. в мире на ВИЭ приходилось 75% введенных генерирующих мощностей. Первое полугодие 2020 г. также ознаменовалось в ЕС знаменательным событием: впервые производство электроэнергии из возобновляемых источников превысило ее выпуск из ископаемого топлива. Новые импульсы для децентрализации энергоснабжения связаны с самоизоляцией и работой значительной части персонала по дистанционной модели.
В этих условиях высока вероятность выбора наиболее жесткого низкоуглеродного сценария восстановления экономики во многих странах, включая те, которые относятся к основным внешнеторговым партнерам страны. Понятно, что Россия должна в полной мере учитывать изменяющиеся рамочные условия и разрабатывать стратегии восстановления экономики и также адаптировать Стратегию низкоуглеродного развития к отмеченным новым реалиям, ориентируясь на минимизацию проистекающих из новой ситуации рисков. Параллельно с этим необходимо в полной мере принимать во внимание возможности, связанные с цифровой модернизацией российской экономики при ее природоохранной ориентации.
Целый ряд аспектов указанной комплексной и весьма острой проблематики служат предметом интенсивного осмысления в литературе (см., напр. [Бобылев, 2020; Порфирьев, 2019; Чемезова, Кошелев, 2020]). С учетом этого, объектом изучения в статье с разной степенью глубины, будут следующие вопросы: энергопереход как приоритетное направление реализации Парижских соглашений по климату и ответная реакция основных торговых партнеров России; новые шансы по структурной модернизации экономики России в свете глобальных климатических и энергетических вызовов и с учетом цифровизации экономики и общества; введение в ЕС трансграничного углеродного регулирования и пути минимизации связанных с этим рисков для экономики России.
Методологической основой проводимого исследования будут служить, наряду с концепцией устойчивого развития в ее современной интерпретации (см. [Пахомова, Рихтер, Малышков, др., 2020]) и концепцией низкоуглеродной экономики, теория внешних эффектов, общественных благ и экологического налогообложения А. Пигу. Также будут использованы методы стратегического менеджмента, включая сценарный анализ и метод ESG (Environment, Social, Governance) рейтингования.
Энергопереход как приоритетное направление реализации Парижских соглашений по климату и ответная реакция основных торговых партнеров России
До изучения проблемы энергетического перехода обратимся к Обзору мировой энергетики 2020 (World Energy Outlook — WEO-2020), подготовленному Международным энергетическим агентством (МЭА) и относимого экспертами к числу наиболее авторитетных источников по анализируемой в статье проблематике. WEO-2020, как отмечают его авторы, фокусирует внимание на поворотном периоде предстоящих десяти лет, исследуя различные пути выхода из кризиса, обусловленного воздействием пандемии COVID-19. Cогласно оценкам МЭА, в 2020 г. мировой спрос на энергию снизится на 5%; выбросы углекислого газа (CO2), связанные с энергетикой и обусловленные сокращением экономической активности, сократятся на 7%, инвестиции в энергетику упадут на 18%. Вместе с тем, полагают эксперты МЭА, несмотря на рекордное падение в текущем году глобальных выбросов ПГ, мир делает еще недостаточно для обеспечения их решительного сокращения. Экономический спад действительно временно снизил выбросы ПГ, но низкий экономический рост не эквивалентен стратегии снижения уровня парниковых эмиссий, вызывающих необратимые климатические изменения. Необходимо поэтапное увеличение инвестиций в экологически чистую энергетику, что одновременно простимулирует экономический рост, будет сопровождаться созданием новых рабочих мест и сокращением выбросов ПГ. Вместе с тем, отмечают авторы WEO-2020, такой подход воспринят как руководство к действию и интегрирован в национальные планы социально-экономического развития далеко не во всех странах. Позитивным исключением являются государства Европейского Союза, а также Великобритания, Канада, Южная Корея, Новая Зеландия и ряд других стран1.
Согласно обзору WEO-2020, в условиях высокой неопределенности, характерной для настоящего времени, наиболее целесообразным методом прогнозирования развития ситуации является сравнение различных сценариев. Из предлагаемых в указанном обзоре наибольшего внимания заслуживают два: STEPS (сценарий заявленных политик — The Stated Policies Scenario) и SDS (сценарий устойчивого развития — Sustainable Development Scenario). В случае сценария STEPS предполагается, что пандемия COVID-19 постепенно берется под контроль в 2021 г, и тогда же мировая экономика возвратится к докризисному уровню. В области энергетики и климата сценарий отражает все объявленные ранее политические намерения и цели в той мере, в какой они подкреплены достаточными ресурсами и механизмами их достижения. Cценарий устойчивого развития (SDS) отличает более решительный поворот политики и инвестиций к экологически чистой энергии, что ориентирует энергетическую систему в целом на соответствие требованиям устойчивой энергетики и достижения целей Парижского соглашения по климату. Изменения в структуре энергетического баланса и в спросе на ископаемое топливо, в том числе низкоуглеродное и ВИЭ, при реализации этих двух сценариев представлены на рис. 1.
Рис. 1. Потребность в ископаемых видах топлива и ВИЭ с учетом реализации различных сценариев развития мировой энергетики (составлено по: https://www.iea.org/reports/world-energy-outlook-2020)

В этом контексте усиливает значение анализ реакции на вышеуказанные и представленные МЭА сценарии устойчивого развития тех стран, которые относятся к основным торговым партнерам России, во многом определяя перспективы ее социально-экономического развития. С учетом ограничений по объему статьи, остановим внимание в данном контексте на США и государствах ЕС. Безусловный интерес представляют также планы Китая и стран ЕАЭС, но в данном случае будем принимать во внимание достаточно подробное освещение их опыта в имеющихся публикациях (см., напр. [Бобылев, Барабошкина, Джу Сюа., 2020; Ефимцева, др., 2019]). Что касается США, то возвращение страны к Парижским соглашениям является частью амбициозного плана Джо Байдена по борьбе с изменением климата, который оценивается экспертами почти в 2 трлн долл. Экологический план новой администрации США выступает как составная часть программы восстановления экономики страны после пандемии коронавируса: предполагается, что инвестиции в «зеленую» экономику создадут новые рабочие места и помогут США восстановиться после спада. Планируется вложение значительных средств в развитие «зеленых» технологий и избавление энергетического сектора США от большей части выбросов ПГ уже к 2035 году. Более того, новая администрация страны рассматривает возможность выйти за пределы экологической платформы бывшего президента Барака Обамы и обеспечить достижение в США нулевых выбросов ПГ не позднее 2050 г.2
В Евросоюзе, с принятием «Европейского зеленого курса» (комплекса законодательных и политических инициатив, направленных на достижение климатической нейтральности в 2050 году), как можно судить по последним событиям, реализуется сценарий ускоренного энергоперехода. Объем инвестиций на эти цели составит, по оценкам, 175–290 млрд евро в год. Планируемый размер «зеленого» финансирования, государственного и частного, который достигнет в предстоящий десятилетний период 1 трлн евро, будет поддерживаться льготными формами стимулирования. Страны ЕС расширят, в том числе, меры поддержки «зеленой» энергетики, предоставляя преимущества отраслям, конкурирующим с нефтегазовым сектором, при одновременном усилении давления на спрос. В результате предполагается, что страны-импортеры традиционных энергоресурсов выйдут из кризиса с модернизированными энергосистемами, жесткими ограничениями на углеродный след для любого импортируемого сырья и устойчиво сократившимся спросом на углеводородное сырье [Миткова]. Структурные характеристики энергетического баланса ЕС по итогам первого полугодия 2020 г. иллюстрирует рис. 2.
Таким образом, в первом полугодии 2020 г. в Евросоюзе доля ВИЭ в генерации впервые пресысила генерацию из ископаемого топлива и достигла 40%, при сокращении доли ископаемого топлива до 34%. Выработка электростанций, работающих на основе ВИЭ, увеличилась на 11%, суммарная доля солнечной и ветровой энергетики достигла 22% (в соответствующий период 2019 г. эта доля была 17,6%). Выработка электростанций, работающих на природном газе, угле и нефтепродуктах, наоборот, сократилась на 18%. газовая генерация – на 6%, угольная на 32% [Сидорович, 2020]. О потенциале новых рынков альтернативной энергетики можно судить и по подготовленному Bloomberg докладу «Перспективы водородной экономики», согласно которому к 2050 г. 24% мировых потребностей в энергии будет покрывать водород, при сокращении цены до уровня сегодняшних цен на газ. В случае реализации наиболее благоприятного сценария, согласно экспертам Bloomberg, за предстоящие 30 лет отрасль может привлечь около $11 трлн инвестиций при повышении ежегодных продаж водородного топлива в мире до $700 млрд3.
Представляет интерес разработка и реализация соответствующих планов в Германии. 10 июня 2020 года была опубликована Национальная стратегия развития водородной энергетики ФРГ, к числу долгосрочных целей которой отнесено создание нейтральной для климата экономики с сокращением к 2050 г. выбросов СО2 на 95% от уровня 1990 г. В достижении этих амбициозных целей водороду отводится одна из центральных ролей, причем на этот вид топлива планируется перевести не только транспорт, но и металлургический сектор, а также нефтехимическую промышленность. Кроме того, экологичным в рамках этих планов будет признаваться только так называемый «зеленый водород», т.е. производимый на базе полученной из возобновляемых источников электроэнергии — солнца и ветра. Что касается «серого», «голубого» и «бирюзового» водорода, который получается на базе ископаемых источников (природного газа или метана) с выделением CO2 в атмосферу, то от них тоже планируется со временем отказаться4.
Рис. 2. Выработка электроэнергии в ЕС различными источниками (2010–2020 гг.)
(составлено по: [Сидорович В., 2020])

Россия перед глобальными климатическими и энергетическими вызовами и новые шансы по структурной модернизации ее экономики
Все эти новые тренды, наблюдаемые на значимом для России мировом энергетическом рынке, должны находиться в поле активного внимания ее законодательной и исполнительной власти, представителей бизнеса и научных кругов. Усиливает их значение и переориентация крупнейших финансовых институтов на поддержку «зеленых» проектов, в том числе в ВИЭ, а также широкое распространение среди передового бизнеса практики соблюдения в своей деятельности триединства целей ESG (Environment, Social, Governance), т.е. экологической ответственности, социальной активности и качественного и отвечающего требованиям открытости управления. Все это нередко сопровождается разрывом отношений и продажей акций неблагонадежных в экологическом отношении компаний со значительным углеродным следом. Подобная переоценка инвестиционных ценностей напрямую относится и к крупным российским компаниям, примером чего является продажа в октябре 2019 г. норвежским пенсионным фондом Global по этическим соображениям пакета акций «Норникеля», поскольку по мнению Минфина Норвегии, из-за деятельности компании страдает окружающая среда, а это нарушает этический кодекс фонда. В целом, как указывают финансовые аналитики, инвесторы все активнее перераспределят средства от ископаемых источников энергии в пользу компаний сектора Greentech при предоставлении «зеленым» и экологичным компаниям более благоприятных условий для привлечения финансовых ресурсов5.
Что касается России, то прежде всего, как cвидетельствует информация на завершающий период 2020 г., вопреки общемировым трендам количество случаев загрязнения атмосферы в стране уже в три раза превысило показатель 2019 г. И хотя в первом квартале 2020 г., как указывается в исследовании аудиторско-консалтинговой сети FinExpertiza, которая ссылается на данные Росгидромета, был достигнут самый низкий уровень подобных загрязнений за прошедшие 5 лет, в целом еще до завершения текущего года был побит рекорд по уровню загрязнения атмосферы за последние 16 лет в целом ряде российских регионов, да и в стране в целом [Кузнецова, 2020]. Тем самым, модель восстановления экономического роста в России недостаточно согласована с задачами снижения негативной нагрузки на окружающую среду и повышения экологической и климатической безопасности, по сути находясь в противоречии с целым рядом официальных документов, включая Указ Президента Российской Федерации от 07.05.2018 № 204 «О национальных целях и стратегических задачах развития Российской Федерации на период до 2024 года».
Между тем, при избыточном предложении сверхдешевых углеводородов Евросоюз уже с 2021 г. планирует применить механизм пограничного углеродного регулирования (Carbon Border Adjustment Mechanism). По сути это означает введение дополнительного сбора (углеродного налога) на энергоемкие виды импортируемой государствами ЕС продукции, который отражает ее углеродный след. Кроме климатических последствий вводимого механизма, важны и его экономические последствия, в том числе для России, включая потерю экспортируемой углеродоемкой продукцией, не облагаемой в стране жесткими экологическими стандартами и потому более дешевой, конкурентного преимущества перед продукцией, выпускаемой внутри ЕС. По данным KPMG, Европа является самым крупным регионом сбыта российских товаров, на который приходится 46% ее экспорта, и в 2019-м объем экспортных поставок составлял 189 млрд долл. [Фадеева, 2020].
Об общем масштабе анализируемых проблем для России и ее роли в их возможном решении дают представление и следующие данные (см. рис.3) [Стратегия РФ-2050 (проект), 2020]. В 2017 г. Россия находилась на 5-м месте в мире по объему выбросов ПГ в пересчете на СО2-эквивалент, и по данным за 2019 г. она входила в число 10 стран, на долю которых приходилось 67% от общего объема этих выбросов.
Рис. 3. Объемы выбросов парниковых газов по крупнейшим странам-эмитентам в 1990 и 2017 гг. (в млрд т СО2-экв., в скобках приведена эмиссия 2017 г. в % от уровня 1990 г.)

В стране подготовлен проект Стратегии долгосрочного развития Российской Федерации с низким уровнем выбросов парниковых газов до 2050 года (далее — Стратегия РФ–2050 (проект)), в которой содержатся ряд сценариев, задаваемых следующими показателями: уровень выбросов ПГ на 2030 и 2050 годы, динамика углеродоемкости ВВП, производство электроэнергии на базе ВИЭ, динамика энергоэффективности, а также отношение площади лесовосстановления и лесоразведения к площади вырубленных и погибших лесных насаждений (в %). Последний из перечисленных показателей имеет первоочередное значение для оценки потенциала естественного поглощения ПГ, включая СО2 (см. рис. 4 и табл. 1).
Рис. 4. Объем выбросов ПГ при различных сценариях развития климатического регулирования в РФ [Стратегия РФ-2050 (проект), 2020].

Таблица 1
Основные индикаторы реализации базового сценария Стратегии РФ–2050 (проект)*
№ п/пИндикаторыФакт
2017 г.
План
2030 г.
План
2050 г.
1.Объем выбросов ПГ (в учетом землепользования и лесного хозяйства), млнт. СО2-экв1577,820771993
2.Валовой внутренний продукт, в % к 2017 г.100145241
3.Углеродоемкость ВВП, в % к 2017 г.1009152
4.Производство электроэнергии из ВИЭ, млрд кВт*ч1,12555
5.Удельный расход условного топлива на отпуск электрической энергии, г/кВт*ч317,1287,2260,1
6.Отношение площади лесовосстановления и лесоразведения к площади вырубленных и погибших лесных насаждений, в %72100100
Составлено по: [Стратегия РФ-2050 (проект), 2020].

Из представленных в Стратегии РФ–2050 (проект) 4-х сценариев климатического регулирования, основными являются базовый и интенсивный, первый из которых характеризуются, в частности, следующими параметрами (см. табл. 1).
Как следует из Стратегии РФ–2050 (проект), базовый и интенсивный сценарии фактически характеризуются снижением выбросов ПГ в пределах 36–48% от уровня 1990 г. В Указе Президента РФ от 4 ноября 2020 г. № 666 «О сокращении выбросов парниковых газов» в целях реализации Российской Федерацией Парижского соглашения по климату» поставлена задача к 2030 г. обеспечить сокращение выбросов ПГ до 70% от уровня 1990 г. (с учетом максимально возможной поглощающей способности лесов и иных экосистем и при условии устойчивого и сбалансированного социально-экономического развития РФ)6. Это значение индикатора соответствует меньшему сокращению выбросов ПГ по сравнению с базовым и, тем более, с интенсивным сценариями Стратегии РФ–2050 (проект) и ставит под вопрос реализацию их обоих. Кроме этого, указанные цели России должны корреспондировать и планам других ведущих стран, среди которых в Стратегии РФ–2050 (проект) выделена «Группа 20». Большинство входящих в эту группу стран берут на себя более амбициозные задачи. Наряду с отмеченными выше в этой области ориентирами, принятыми Германией и США, обращают на себя внимание планы Великобритании (сокращение выбросов ПГ на 80% от уровня 1990 г.), Японии (на 78%), Канады (на 76%) и Франции (сокращение на 75% от уровня 1990 г.) [Стратегия–2050 (проект), табл. 4]. Как можно заключить, Россия в этой области климатического регулирования не ставит перед собой задачу занять лидирующие позиции. То же относится, и к возобновляемой энергетике, как следует из утвержденной 9 июня 2020 г. Энергетической Стратегии Российской Федерации 2035. Необходимо существенно интенсифицировать усилия и по повышению энергоэффективности производства ВВП, показатели которой также все еще существенно отстают от уровней, достигнутых в передовых странах (cм., напр. [Бобылев, др., 2020, С. 124]).
В литературе в этой связи обсуждаются различные варианты решения перечисленных и относящихся к ключевым для перспектив социально-экономического развития страны проблем посредством превращения связанных с ними немалых рисков в шансы по структурной модернизации ее экономики на базе комплекса инноваций 4-й промышленной революции. Так, к числу важных путей, которые могут способствовать снижению энергоемкости и углеродоемкости экономики России на инновационной основе, относится последовательный переход в промышленности на принцип наилучших доступных технологий (НДТ). Напомним, что в настоящее время указанный принцип является обязательным для внедрения на объектах 1-й категории, оказывающих значительное негативное воздействие на окружающую среду. Справочники НДТ регулярно обновляются, и к числу критериев, по которым отбираются эти технологии, относятся следующие: наименьший уровень негативного воздействия на окружающую среду, предусмотренный международными договорами РФ, экономическая эффективность внедрения и эксплуатации, применение ресурсо- и энергосберегающих методов и др. В этой связи при обновлении требований к НДТ и принятии новых вариантов их справочников необходима более последовательная ориентация на цифровые и природоподобные технологии, связанные с 4-й промышленной революцией, а также, ввиду нарастания глобальных климатических рисков, целесообразно специально выделить требование снижения при их применении углеродоемкости производства, а при использовании производимой с их помощью продукции — ее углеродного следа.
Важен и другой разрез данной проблемы. В России, как и в ряде других стран, к областям преимущественного применения НДТ относятся предприятия добывающей и перерабатывающей промышленности, строительства, а также организации, входящие в формируемый ныне сектор по обращения с отходами. Между тем, по данным Всемирного совета по климату, за 23% глобальных выбросов ПГ ответствен сельскохозяйственный сектор и, наряду с транспортом и промышленностью, он относится к крупнейшим источникам ПГ. Если же принять во внимание переработку, транспортировку, приготовление и утилизацию продуктов питания, то, уже более 40% всех ПГ будет зависеть отныне от применяемой модели сельского хозяйства [Dettling, 2020]. С учетом этих данных, во-первых, правомерно поставить вопрос о распространении принципа НДТ при обновлении требований к этим технологиям и на сельскохозяйственный сектор страны. Во-вторых, в данном контексте возрастает актуальность поэтапного перевода аграрного сектора страны на современную модель устойчивого земледелия и животноводства, в которую должны быть интегрированы принципы органического производства, позволяющего существенно снизить его экологическую и климатическую нагрузку (подробее см.: [Nesterenko, et al, 2020]).
Широкий комплекс мер по снижению углеродоемкости и адаптации к требованиям энергетического перехода в условиях обострения климатических рисков предложен в проекте Стратегии–2050. К их числу, наряду с отмеченными выше, относятся следующие меры: внедрение новых национальных стандартов, учитывающих международные стандарты по вопросам управления выбросами ПГ, и формирование на их основе новых областей аккредитации в национальной системе аккредитации; организацию функционирования новых рынков, обслуживающих реализацию проектов по сокращению выбросов ПГ и увеличению их поглощения; создание условий для приоритетного стимулирования инвестиций в проекты внедрения в отраслях экономики низко- и безуглеродных технологий и др. [Стратегия РФ–2050 (проект), 2020]. Сами по себе заявленные мероприятия заслуживают всяческой поддержки. Вместе с тем, основные механизмы их достижения, включая меры правовой, организационной и финансовой поддержки еще предстоит разрабатывать. Целесообразно обеспечить и комплексное отражение соответствующих мероприятий в Общенациональном плане действий, обеспечивающих восстановление занятости и доходов населения, рост экономики и долгосрочные структурные изменения в экономике, одобренном на заседании Правительства РФ 23 сентября 2020 г.
Цифровизация и пограничное углеродное регулирование как инструменты решения экологических и климатических проблем. Пути минимизации сопутствующих рисков
В связи с анализом роли инноваций в деле формирования низкоуглеродной экономики в литературе поднимается вопрос о влиянии процессов цифровизации на достижение целей устойчивого развития и ослабление климатической напряженности. Как показывают проводимые исследования и имеющийся практический опыт, с одной стороны, благодаря технологиям 4-ой промышленной революции, включая цифровые, постоянно сокращаются издержки в секторе возобновляемой энергетики, в том числе при производстве ветровой и солнечной энергии. И при поддержке этих секторов со стороны регулятора, а также с помощью рыночных сил в этой области открываются новые перспективы. Вместе с тем, не остается без внимания и возрастающий спрос, который, например, центры обработки данных (ЦОД) предъявляют на энергетические ресурсы. Это дает основания сделать вывод, что в цифровизации может быть заключен «грязный секрет», поскольку ЦОД-ы уже в настоящее время потребляют во всем мире 2% электроэнергии, при прогнозе его увеличения к 2030 г. до 8%7. Однако, с учетом более широкого взгляда на проблему, все же есть основания полагать, что цифровизация может быть «зеленой», а интернет может стать помощником климата, но реализация этих потенциалов не происходит автоматически, а зависит от целенаправленных усилий бизнеса, регулирующих органов и населения. Иными словами, поможет решению климатических проблем не цифровизация как таковая, а ее экологически ориентированный вариант, согласованный с принципами циркулярной экономики. В таком контексте в литературе указывается, что ЦОД могут переключиться на потребление ВИЭ. Активно формируемые в настоящее время цифровые платформы могут внести заметный вклад в сокращение отходов, беря на себя задачи обслуживания повторного использования, перепродажи и переработки вещей, продуктов, оборудования, его компонентов и деталей (путем ремануфактуринга). Деятельность таких платформ, в частности, способствует реализации в Германия нового закона о циркулярной экономике. Развивается шэринг экономика (экономика совместного потребления), также обладающая значительным потенциалом снижения ресурсно-экологической нагрузки и т.д. [Knödler, 2020]
К числу наиболее острых для России проблем в контексте энергетического перехода относится введение в странах ЕС пограничного углеродного регулирования, т.е. дополнительного сбора (углеродного налога) на энергоемкие виды импортируемой продукции, отражающего ее углеродный след. Неотъемлемым элементом механизма углеродного регулирования служит мониторинг выбросов ПГ как основа формирования необходимой для его полноценного функционирования базы данных. Однако в России вновь сдвигаются до 2023 г. сроки формирования федерального реестра предприятий (производств), осуществляющих выбросы вредных веществ и ПГ8. Между тем, без такого реестра не только невозможно сформировать полноценную базу данных, включая статистику, по выбросам ПГ, но и устранить препятствия на пути эффективного государственного управления снижением углеродоемкости производства и в целом экономики (см. [Жигалов, др., 2019]). Реестр предприятий (производств), осуществляющих выбросы вредных веществ, дополненный доводимыми до них и поэтапно ужесточающими нормативами допустимых выбросов ПГ, послужит основой полноценной реализации принципа загрязнитель платит с распространением его и на загрязняющие вещества, которые относятся к числу основных виновников глобального изменения климата. Это, в свою очередь, позволит не только создать механизм эффективного экологического регулирования, выполняющий важные стимулирующие функции по поэтапному и согласованному с заданиями Стратегии — 2050 снижению выбросов ПГ, но и, как следует из теории внешних эффектов и экологического налогообложения А. Пигу, сформировать финансовые источники покрытия затрат на реализацию соответствующих мероприятий.
Подчеркнем, что данный механизм целесообразно интегрировать в ныне действующий в России порядок назначения и взимания платежей за негативное воздействие на окружающую среду (разумеется, с учетом его обновления и устранения свойственных ему недостатков), распространив его и на ПГ, а не создавать дополнительно новый механизм к ныне действующему порядку экологического регулирования. Это позволит избежать высоких издержек, связанных с перестройкой управленческих механизмов, увеличив средства, которые напрямую направляются на сокращение углеродных выбросов, внедрение НДТ, повышение энергоэффективности производства и т.д.
Варианты минимизации связанных с введением трансграничного углеродного регулирования рисков и разработки соответствующих стратегий государством и бизнесом активно обсуждаются в литературе. Ряд участников дискуссии трактуют этот инструмент только с позиции сопутствующих для экспортноориентированных предприятий сырьевого сектора России экономических рисков, обусловленных повышением цен на поставляемую ими продукцию, в том числе на экспорт. В этой связи, Игорь Макаров (руководитель департамента мировой экономики ВШЭ) обращает внимание на то, что в РСПП введение цены на углерод однозначно рассматривается как ущерб для экономики РФ. Однако потери крупнейших углеродоемких компаний не эквивалентны потерям страны. Цена на углерод, лежащая в основе установления углеродного налога, справедливо полагает данный эксперт, это инструмент не изъятия, а перераспределения доходов от более «грязных» к более «чистым» отраслям, инструмент, который одновременно стимулирует повышение энергоэффективности и диверсификацию экономики. Плата же за углерод в ЕС, которая, напомним от себя, при отсутствии национальной системы углеродного регулирования будет налагаться на экспортеров энергоемкой продукции — это действительно «чистые потери для российской экономики, и избежать их без введения цены на углерод внутри страны будет практически невозможно» (подробнее см.: [Давыдова, 2020]).
В ходе обсуждения также справедливо отмечается, что разработка и применение в РФ национальной системы углеродного регулирования позволит не только сформировать основу для защиты отечественных экспортеров, но и создаст предпосылки для технологической и структурной модернизации экономики, согласованной с целями энергетического перехода. И это понимают представители передового бизнеса. Так, несмотря на продолжающееся активное сопротивление со стороны ряда угольных и металлургических предприятий, введению углеродного регулирования в РФ, некоторыми передовые предприятия активизируют свои усилия с целью добиться у российского правительства запуска внутреннего рынка углеродного регулирования в форме, которая позволила бы им избежать налогообложения в ЕС [Давыдова, Шаповалов, 2020]. Наряду с этим, реализующий проактивные стратегии российский бизнес наращивает свой потенциал по ориентации в своей деятельности на ESG цели, выходя на лидирующие позиции в области экологической безопасности, социальной активности и ответственного управления9.
Краткие выводы. Таковы некоторые из проблем, связанных с разворачивающимся в настоящее время энергопереходом, который сопровождается радикальным изменением структуры мирового топливно-энергетического баланса с форсированным сокращением доли традиционных топливно-энергетических ресурсов, которые все еще занимают существенный удельный вес в структуре экономики России и ее экспорта. Пути решения данных проблем и минимизации связанных с ними рисков, включая потерю значительной части экспортных доходов и снижение конкурентоспособности российской продукции на внешних рынках ввиду возможного введения в ближайшее время странами ЕС пограничного углеродного регулирования, являются предметом интенсивного обсуждения представителей исполнительной и законодательной ветвей власти, предпринимательских кругов, экспертов. И это обсуждение, ввиду сложности дискутируемых вопросов и отсутствия согласованного мнения по многим из них, безусловно, должно быть продолжено. В углубленном анализе нуждается воздействие внутреннего углеродного регулирования, при согласовании его с международными стандартами, на издержки производства затрагиваемой этими мерами продукции. Возможно с учетом этого, потребуется приблизить сроки распространения принципа НДТ на предприятия 2-й категории, которые по существующей классификации, оказывают умеренное негативное воздействие на окружающую среду, при одновременном расширении перечня критериев этих технологий, о чем шла речь в статье. Сложным является вопрос о методах финансовой поддержки предприятий, реализующих стратегии декарбонизации технологических процессов и выпускаемой продукции. Специальная проблема — разработка практически применяемых методов комплексного экономического и социально-экологического обоснования эффективности проектов в области «зеленой» энергетики и декарбонизации, которые должны базироваться на теории внешних эффектов и общественных благ.


Литература
1. «О сокращении выбросов парниковых газов». Указ Президента РФ от 4 ноября 2020 г. N 666. URL: https://rg.ru/2020/11/06/parnik-dok.html (дата обращения: 22.11.2020).
2. Перечень поручений по итогам расширенного заседания президиума Государственного совета 28.09.2020. URL: http://kremlin.ru/acts/assignments/orders/64273 (дата обращения: 18.11.2020).
3. Стратегия долгосрочного развития Российской Федерации с низким уровнем выбросов парниковых газов до 2050 года (проект). Минэкономразвития России URL: https://economy.gov.ru/material/file/babacbb75d32d90e28d3298582d13a75/proekt_strategii.pdf (дата обращения: 14.11.2020).
4. Бобылев С.Н. Цели устойчивого развития: новое видение будущего? // Вопросы политической экономии. – 2020. – № 1 (21). – С. 67–83.
5. Бобылев С.Н., Барабошкина А.В., Джу Сюа. Приоритеты низкоуглеродного развития для Китая // Государственное управление. Электронный вестник. – 2020. – Вып. №82. – Октябрь. – С. 114–139.
6. Давыдова А. Углеродственные узы. Россия и ЕС начинают неофициальные переговоры по трансграничному углеродному регулированию. URL: https://www.kommersant.ru/doc/4443081?from=doc_vrez (дата обращения: 15.10.2020).
7. Давыдова А., Шаповалов А. России прописали низкоуглеродное будущее. URL: https://www.kommersant.ru/doc/4299377 (дата обращения: 22.11.2020).
8. Ефимцева Т.В., Дьяконова А.А., Михайлова Е.С., Рахматуллина О.В., Салиева Р.Н. Возобновляемая энергетика в России и в других государствах ЕАЭС и СНГ: проблемы и перспективы правового регулирования // Вопросы российского и международного права. – 2019. – Том 9. – №12А. – С.90–110.
9. Жигалов В.М., Подкорытова О.А., Пахомова Н.В., Малова А.С. Взаимосвязь энергетической и климатической политики: экономико-математическое обоснование рекомендаций для регулятора // Вестник Санкт-Петербургского университета. Экономика. – 2018. – Т. 34. – Вып. 3. – С. 345–368.
10. Митрова Т. Российский ТЭК между COVID-19 и энергопереходом. URL: https://www.vedomosti.ru/opinion/articles/ 2020/05/18/830509-rossiiskii-tek (дата обращения: 17.11.2020).
11. Кузнецова Е. В России поставлен рекорд по загрязнению воздуха за 16 лет. URL: https://www.rbc.ru/society/17/11/2020/5fb26d119a7947780c13f546?from=from_main_9 (дата обращения: 17.11.2020).
12. Пахомова Н. В., Рихтер К. К., Малышков Г. Б., Хорошавин А. В. Экономика природопользования и экологический менеджмент: учебник для вузов. – М. Изд-во Юрайт. 2020 — С.58–65.
13. Порфирьев Б.Н. Парадигма низкоуглеродного развития и стратегия снижения рисков климатических изменений для экономики // Проблемы прогнозирования. – 2019. – № 2. – С. 3–13.
14. Ремезова Т.С., Кошелев Д.Б. Развитие электромобилей как источника обеспечения гибкости спроса на пути к декарбонизации энергетического сектора // Проблемы современной экономики. – 2020. – № 2 (74). – С. 251–254.
15. Рихтер К.К., Пахомова Н.В. Цифровизация экономики и реализация бизнесом целей устойчивого развития // 3-я международная конференция «Управление бизнесом в ЦЭ» / Под общей ред. И.А. Аренкова, М.К. Ценжарик. — СПб.: ИПЦ СПбГУПТД, – 2020. – С. 494–498.
16. Сидорович В. Возобновимые точники энергии впервые опередили ископаемое топливо в генерации электроэнергии в ЕС. URL: https://renen.ru/vie-vpervye-operedili-iskopaemoe-toplivo-v-generatsii-elektroenergii-v-es/ (дата обращения: 14.11.2020).
17. Фадеева А. KPMG оценила ущерб для России от введения углеродного налога в ЕС. URL: https://www.rbc.ru/business/07/07/2020/5f0339a39a79470b2fdb51be (дата обращения: 14.11.2020).
18. Dettling D. Auf dem Weg zu einer neuen Landwirtschaf. URL: https://www.zeit.de/2020/08/agrarpolitik-klimaschutz-landwirtschaft-lebensmittel-fleisch (дата обращения: 18.11.2020)
19. Knödler J. Geht Digitalisierung auch grün? URL: https://www.jetzt.de/umwelt/klimaschutz-und-digitalisierung-ein-konflikt (дата обращения: 20.02.2020).
20. Nesterenko N.Yu., Pakhomova N.V., Richter K.K. Sustainable development of organic agriculture: Strategies of Russia and its regions in context of the application of digital economy technologies // Вестник Санкт-Петербургского университета. Экономика. – 2020. – Вып 2(36). – С. 217–242.

Сноски 
1 URL: https://www.iea.org/news/world-energy-outlook-2020-shows-how-the-response-to-the-covid-crisis-can-reshape-the-future-of-energy (дата обращения: 12.11.2020).
2 США официально выходят из Парижского соглашения по климату. URL: https://ria.ru/20201104/klimat-1582927585.html?utm_source=yxnews&utm_medium=deskto. (дата обращения: 14.11.2020).
3 См.: Рынок на $700 млрд: как водород изменит энергетику России и Европы. URL: https://trends.rbc.ru/trends/green/5ef46e379a7947a89 c25170d (дата обращения: 14.11.2020).
4 Там же.
5 См.: Почему российская экономика «позеленеет» после коронавируса. URL: https://trends.rbc.ru/trends/green/5ea82ca89a79472db412 c14a (дата: 14.11.2020).
6 См.: URL: http://publication.pravo.gov.ru/Document/View/0001202011040008 (дата обращения: 16.11.2020).
7 Digital for Renewable Energy Companies. Boston Consulting Group. URL: https://www.bcg.com/ru-ru/industries/energy/center-digital-transformation-power-utilities/digital-for-renewable-energy-companies.aspx (дата обращения: 18.11.2020).
8 См: Перечень поручений по итогам расширенного заседания президиума Государственного совета 28.09.2020. URL: http://kremlin.ru/acts/assignments/orders/64273 (дата обращения:18.11.2020).
9 Почему российская экономика «позеленеет» после коронавируса. URL: https://trends.rbc.ru/trends/green/5ea82ca89a79472db412c14a (дата: 14.11.2020).

Вернуться к содержанию номера

Copyright © Проблемы современной экономики 2002 - 2024
ISSN 1818-3395 - печатная версия, ISSN 1818-3409 - электронная (онлайновая) версия