Logo Международный форум «Евразийская экономическая перспектива»
На главную страницу
Новости
Информация о журнале
О главном редакторе
Подписка
Контакты
ЕВРАЗИЙСКИЙ МЕЖДУНАРОДНЫЙ НАУЧНО-АНАЛИТИЧЕСКИЙ ЖУРНАЛ English
Тематика журнала
Текущий номер
Анонс
Список номеров
Найти
Редакционный совет
Редакционная коллегия
Представи- тельства журнала
Правила направления, рецензирования и опубликования
Научные дискуссии
Семинары, конференции
 
 
Проблемы современной экономики, N 2 (74), 2020
ЕВРАЗИЙСКАЯ ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ПЕРСПЕКТИВА: ПРОБЛЕМЫ И РЕШЕНИЯ
Румянцева С. Ю.
доцент кафедры экономической теории
Санкт-Петербургского государственного университета,
кандидат экономических наук

Котыгина Е. Е.
магистрант направления «экономика»
Санкт-Петербургского государственного университета


Экологическая кривая кузнеца в странах ЕАЭС
В статье доказывается необходимость осуществления институциональных стимулирующих мер экологической политики в фазе перехода к новому постдепрессионному витку экономического роста шестой длинной волны на базе «зеленой экономики» в странах ЕАЭС. На основе метода декаплинга доказано, что в странах ЕАЭС экологическая кривая Кузнеца проявляет только левую, восходящую часть, что требует проведения активной политики стимулирования экологических инноваций в целях достижения устойчивого развития
Ключевые слова: экологическая кривая Кузнеца, экологическая политика, устойчивое развитие, длинные волны, экологические инновации, экономика ЕАЭС
УДК 330.341; ББК 65.011   Стр: 25 - 31

Введение. Особенностью экономик стран ЕАЭС является то, что основную долю в них составляют отрасли с большим воздействием на окружающую природную среду (ОПС), это так называемая «коричневая экономика». Прирост ВВП в этих странах достигался в рассматриваемый период 2000–2014 гг. (по которому есть сопоставимые данные) не за счет выпуска высокотехнологичной продукции, а за счет добычи полезных ископаемых и обрабатывающих производств индустриальных технологических укладов. В период быстрого экономического роста в регионе усиливалась нагрузка на ОПС, а в последовавший за ним период длинноволновой рецессии, продолжавшейся с 2009 по 2019 годы, эта нагрузка сокращалась в основном не столь значительно, по сравнению с падением темпов роста экономики. В связи с этим, при наступлении депрессивных тенденций в развитии экономики, усугубленных пандемией коронавируса COVID-19 с 2020 г., степень экологической эффективности производств в исследуемом регионе будет ожидаемо сокращаться. Возможный выход на повышательную волну экономического роста шестого длинного цикла, после преодоления депрессивных тенденций в регионе может привести к усилению эксплуатации природных ресурсов и росту нагрузки на ОПС. Опасность возрастания нагрузки на ОПС может явиться следствием снижения у хозяйствующих субъектов экологической мотивации и возможностей инвестирования в природоохранные мероприятия в условиях сокращения их доходов в депрессивной экономике. Поэтому приоритетной становится задача устойчивого развития — как отдельных государств, так и Союза в целом. Как отмечает С.Н. Бобылёв, «не надо стремиться максимизировать традиционные количественные показатели, будь то стоимостные индикаторы (ВВП и пр.) или физические объемы производства (энергоресурсы и т.д.). Новая экономика должна делать акцент на качественном развитии» [1, с. 28]
Ориентация России и некоторых других стран-участниц ЕАЭС на экспорт природных ресурсов ставит дополнительные преграды для формирования устойчивой модели роста. В то же время, можно показать, что в некоторых странах ЕАЭС растет высокотехнологичный экспорт при сокращении числа вновь создаваемых предприятий [2]. Требуются меры поддержки отраслей и предприятий, которые наращивали в период 2008–2018 гг. высокотехнологичный экспорт. Поощрение внедрения декарбонизирующих производственный процесс инноваций, распространение на ведущие отрасли экономики и превращение их в основную статью экспорта возможно при потенциальном изменении отношения общества к природе после преодоления пандемии, когда и наиболее развитые, и развивающиеся страны предъявят спрос на процессные и продуктовые экологические инновации шестой «зеленой» длинной волны [3]. В этом и состоит основная дилемма современной развилки перед коренной сменой технологического уклада при переходе к шестой длинной волне — с одной стороны, в значительном ряде стран мировой экономики мы имеем эффект возрастающей (левой) части экологической кривой Кузнеца (ЭКК). В условиях депрессии это может означать, что сокращение доходов субъектов экономики ведет к недооценке экосистемных услуг. С другой стороны, пандемия COVID-19 может повлиять на изменение предпочтений потребителей в сторону учёта качества экосистемных услуг при принятии хозяйственных решений. Эта развилка ещё не пройдена. И в зависимости от того, как отреагирует человечество в своем экономическом выборе на вызовы глобальной экономической депрессии, ускоряемой пандемией, будет зависеть будущее природы и общества.
В данной работе проводится оценка взаимосвязи между экономическим ростом и качеством окружающей среды в ЕАЭС, известной в экономической науке, как экологическая кривая Кузнеца (ЭКК). ЕАЭС может стать в новой волне потенциальным новым полюсом роста, по крайней мере, региональным. Поэтому требуется оценка перспектив усиления/уменьшения нагрузки на ОПС в исследуемом регионе в связи с динамикой экономического роста. Статистика депрессивной экономики еще не накоплена, но некоторые выводы о характере ЭКК в ЕАЭС можно делать уже сегодня. От него зависят возможности достижения устойчивости развития странами ЕАЭС и их компаниями.
Подходы к оценке взаимосвязи между экономическим ростом и качеством окружающей природной среды. Существует устоявшееся представление о том, что антропогенная нагрузка на ОПС в целом развивается в соответствии с ЭКК. Само понятие «Кривая Кузнеца» никакого отношения к экологии не имело. Впервые было выявлено опосредованное (через ряд факторов) влияние экономического роста на душу населения на показатели неравенства нобелевским лауреатом 1971 года С. Кузнецом в работе 1955 года «Экономический рост и неравенство доходов». Им было показано наличие «длинного колебания» в неравенстве доходов на разных стадиях экономического роста [4, p. 18]. В дальнейшем было осуществлено несколько независимых исследований по разной методологии, которые продемонстрировали наличие подобной связи между экономическим ростом и уровнем антропогенной нагрузки на ОПС.
Выделяются исследования Г. Гроссмана и А. Крюгера 1991, 1993 и 1995 гг. В работе 1991 года этими авторами были показаны механизмы, за счет которых изменения в международной торговле и иностранных инвестициях влияют на уровень загрязнения (SO2 и пыли). Ими было обнаружено, в частности, что рост подушевого ВВП после диапазона 5–12 тыс. долл. сопровождается снижением загрязнения [5]. В их работе нет упоминаний имени С. Кузнеца, потому что они с самого начала использовали другой предмет исследования и другую методологию, и в принципе, независимо пришли к выводам, подобным результатам Кузнеца. Идея Г. Гроссмана и А. Крюгера была подхвачена в исследованиях Всемирного Банка. В выпуске, специально посвящённом экологической проблематике, было исследовано 149 стран за период 1960–1990 гг., по ряду показателей загрязнения воздуха, воды и проблемам городов [6, p.5], в результате чего были сделаны выводы, в целом совпадающие [6, p. 21–23] с заключительными положениями работы Гроссмана и Крюгера, но на более широкой эмпирической базе.
Ссылаясь на Г. Гроссмана и А. Крюгера, Т. Селден и Д. Сонг впервые описали условия [6, p. 147], при которых эмиссия загрязнителей в зависимости от размера ВВП на душу населения будет представлять отношение Кузнеца [7, p. 149]. Надо сказать, что к 1995 году, когда взгляды Гроссмана и Крюгера вполне оформились, в экономической литературе восходяще-убывающая кривая связи показателя с экономическим ростом на душу населения уже четко ассоциировалась с именем С. Кузнеца [8]. Гроссман и Крюгер показали наличие перевернутой U-образной формы связи между уровнем ВВП на душу населения и качеством ОПС (которое рассматривалось отдельно по нескольким видам загрязнителей воздуха и воды, таким, как SO2, CO2, NO2, метан, хлорфторуглероды, в воде — уровень кислородного баланса, наличие нитратов и т.п.) [9]. Как указывают авторы, они нашли, что качество ОПС определяется в значительной мере экономическим ростом и выявили значения ВВП на душу населения по каждому из загрязнителей для поворотной точки перевернутой U — образной кривой. Значение поворотной точки в среднем было рассчитано, как 8 тыс. долл. на человека в год в ценах 1985 года. Как отмечают эти авторы, «Мы предполагаем, что улучшения [качества ОПС — С.Р. и Е.К.] отражают, частично, возрастающий спрос и предложение услуг по защите ОПС на высшем уровне национального дохода» [9], однако отмечают, что этот процесс имеет не автоматический характер, а реализуется только через политику, внедрение более строгих экологических стандартов и роста импорта из стран с менее жесткими экологическими законами. Таким образом, выделяются экономические, политические и технологические условия перегиба перевернутой U-образной кривой загрязнения (деградации) ОПС при высоких значениях национального дохода на душу населения. В этом плане очень важны опосредующие факторы, связывающие доходы населения и экологические показатели. Прежде всего, это политические институты, по отношению к которым было доказано более существенное влияние на поворотную точку ЭКК в отношении массива стран Азии, Африки и Латинской Америки, чем собственно НТП, макроэкономическая политика и рост населения [10]. Есть исследования, в частности, о влиянии коррупции и теневой экономики на уровень загрязнения [11]. Как показали отечественные исследования, положительный эффект для ОПС дают динамика инвестиций в модернизацию экономики [12, с. 87], особенно вложения в машины и оборудование [12, с. 93].
Выводы Гросмана и Крюгера сводились к оптимистичному предположению о положительном примере более развитых стран для остального мира, который позволит последнему достигнуть перегиба перевернутой U-образной кривой на более ранней стадии. Тем не менее, как показала М. Винслоу, многие исследователи восприняли регрессии Гроссмана и Крюгера буквально, как доказательство положительного влияния экономического роста на решение многих проблем общественного сектора, в том числе и проблемы загрязнения ОПС [13, p. 12].
В более поздних исследованиях, которые существенно различались по выводам, выяснилось, что ЭКК в её классическом виде перевёрнутой U — образной кривой в разных странах и регионах проявляется не обязательно, и чаще в развивающихся странах и странах с быстрорастущей экономикой точка перегиба не достигается. Прямых доказательств существования ЭКК как глобального явления не находится. Исследуются локальные (страновые) проявления ЭКК, в которой чаще всего обнаруживается лишь левая часть [14]. Высказываются сомнения относительно поворотной точки и существования правой (нисходящей) части ЭКК в 14 странах Азии. В качестве экономической политики предлагаются меры, прежде всего, институционального порядка для сокращения эмиссии парниковых газов [15, p. 21]. Предлагалось применить институциональные инструменты, без особых жертв для экономического роста, такие как пересмотр политики регулирования выбросов парниковых газов промышленности, транспорта и жилищно-коммунального хозяйства, стимулирование использования биодизельного топлива, улучшение условий применения возобновляемых источников энергии в целом, поддержка зелёных инвестиций.
Исследуется также и технологический аспект, подчеркнутый в российских исследованиях ЭКК, в частности, что по мере экономического роста развиваются технологии, которые увеличивают энергоэффективность производства, что также ведет к уменьшению нагрузки на окружающую среду [16, с. 6–7], что было обнаружено еще в исследовании Теодора Панайоту [17].
Таким образом, автоматический характер проявления отношений ЭКК не доказан, они в большинстве исследований подаются через опосредующие их институциональные связи. Поэтому и форма ЭКК в более поздних исследованиях не рассматривается как однозначная. Как отмечают российские исследователи, в рамках теории ЭКК выделены 4 основные формы связи [18]:
● рост экономики сопровождается увеличением уровня загрязнения (прямая линейная или левая ветвь ЭКК);
● рост экономики ведет к снижению загрязнения (обратная линейная или правая ветвь ЭКК);
● U-образная или N-образная форма связи характерна для кризисных периодов, когда уровень загрязнения сначала снижается, а потом снова начинает расти;
● перевернутая U-образная форма связи — классическая ЭКК
Развенчивается и миф, что богатые люди в сфере формирования предпочтений более чувствительны к качеству ОПС, чем бедные. Как отмечает Винслоу, дело не в готовности платить (willingness to pay), а в способности [13, P. 13]. «Оккупация» экономики рыночными методами оценки приводит к тому, что реальные потребности людей, не выраженные в гедонистическом ценообразовании, таким образом, недооцениваются.
Неоднозначна и связь между неравенством и выбросами. Как отмечают С. Михалищев и Ю. Раскина, «исследования ... в которых рост равенства способствует росту выбросов, проводились на выборках, включающих развивающие страны», а положительное влияние роста равенства на снижение деградации ОПС наблюдалось лишь в развитых странах [16, с. 8]. Указанные авторы, изучая проявления ЭКК в России, исключая из анализа нестационарые источники загрязнения, а также регионы с наиболее быстрым экономическим ростом, пришли к выводу, что ЭКК в РФ подтверждается в отношении СO2, в отношении NO2 наблюдается N-образная связь, с линейно убывающим эффектом по мере роста ВРП на душу населения. В отношении SO2 они пришли к выводу, что большее неравенство в распределении доходов характеризуется меньшими объемами выбросов SO2 [16, с. 24]. Исключение из рассмотрения нестационарных источников, оказывающих мощное влияние на загрязнение ОПС, а также Тюменской и Красноярской областей, где, по оценкам самих авторов, наблюдались максимальные выбросы, вряд ли можно рассматривать как способ, повышающий точность анализа.
По этой причине мы полагаем, что непосредственной связи между доходом на душу населения и качеством ОПС (уровнем загрязнения), скорее всего, нет. Мы считаем, что если перевернутая U-образная кривая связи между экономическим ростом и качеством ОПС и появляется, то она определяется опосредующими факторами, отмеченными еще Гроссманом и Крюгером.
Мы полагаем также, что сам уровень дохода на душу населения, необходимый для начала улучшения экологической ситуации, зависит от технологической и секторальной структуры экономики, уровня и вида загрязнения окружающей среды. Тем не менее, связь между ВВП на душу населения и показателями загрязнения можно и нужно оценивать как первоначальный индикатор, определяющий характер ЭКК в исследуемых странах.
В большей степени, как показывают отечественные исследования, ЭКК является не глобальным, а региональным феноменом [19, с. 110]. В России в некоторых регионах она проявляется в достаточно явном виде, в некоторых наблюдается по преимуществу левая, возрастающая часть этой кривой [20, 21]. В этом плане к анализу ЭКК целесообразнее применять региональный подход, рассматривая отдельные страны ЕАЭС как макрорегионы.

Статья в pdf-формате.


Литература
1. Бобылёв С.Н. Новые модели экономики и индикаторы устойчивого развития // Экономическое возрождение России. — 2019. — №3. — С. 23–29.
2. Суждение основано на анализе данных https://databank.worldbank.org/source/world-development-indicators/preview/on; http://www.gks.ru/wps/wcm/connect/rosstat_main/rosstat/ru/statistics/economydevelopment/#; https://databank.worldbank.org/indicator/NY.GDP.PCAP.CD/1ff4a498/Popular-Indicators (Дата обращения 20–21.09.2019).
3. Пахомова Н.В., Рихтер К.К., Малышков Г.Б. Структурные преобразования в условиях формирования «зеленой экономики»: вызовы для российского государства и бизнеса // Проблемы современной экономики. — 2012. — №3. — С. 7–15.
4. Kuznets S. Economic Growth and Income Inequality // The American Economic Review 1955., Vol. XLV, № 1, p. 1–28.
5. Grossman G.M., Krueger A.B. Environmental Impacts of a North American Free Trade Agreement // NBER Working Paper No. 3914- 1991. — https://www.nber.org/papers/w3914.pdf (дата обращения 13.04.2020)
6. Shafik N., Bandyopadhyay S. Economic Growth and Environmental Quality. Time-Series and Cross-Country Evidence // The World Bank June 1992, WPS 904 http://documents.worldbank.org/curated/en/833431468739515725/pdf/multi-page.pdf (Дата обращения 15.04.2020)
7. Selden, T.M., Song D. Environmental Quality and Development: Is there Kuznets Curve for Air Pollution Emission? // Journal of Environmental Economics and Management, 1994, XXVII, Issue 2, p. 147–162
8. Zanden J. L. Van. Tracing the Beginning of the Kuznets Curve: Western Europe during the Early Modern Period // The Economic History Review. New Series, Vol. 48, No. 4 (Nov., 1995), pp. 643–664.
9. Grossman G. M., Krueger A. B. Economic growth and the environment // Quarterly Journal of Economics 1995 (Vol. 110, Issue 2) Peer-Reviewed, p. 353+
10. Bhattarai M., Hammig M. Institutions and the Environmental Kuznets Curve for Deforestation: A Crosscountry Analysis for Latin America, Africa and Asia // World Development 2001, Vol. 29, Iss. 6., P. 995–1010.
11. Rajeev K. Goel R.K., Herrala R., Mazhar U. Institutional quality and environmental pollution: MENA countries versus the rest of the world // Economic Systems, 2013, Vol. 37, Iss. 4, pp. 508–521.
12. Дружинин П.В., Шкиперова Г.Т., Поташева О.В. Экологическая кривая Кузнеца: случай России и Финляндии // Экономика: вчера, сегодня, завтра. — 2018. — Том 8. № 11А. — С. 83–97.
13. Winslow, M. The environmental Kuznets curve revisited once again // Forum for Social Economics Volume 35, 2005 — Issue 1. Pp. 1–18.
14. Al-Mulali U., Saboori B., Ozturk I. Investigating the environmental Kuznets curve hypothesis in Vietnam // Energy Policy, 2015, Vol. 76, pp. 123–131.
15. Apergis N., Ozturk I. Testing Environmental Kuznets Curve hypothesis in Asian countries // Ecological Indicators, Vol. 52, 2015, pp. 16–22.
16. Михалищев С., Раскина Ю. Экологическая кривая Кузнеца: случай России. — Европейский университет в Санкт-Петербурге, Факультет экономики. Препринт Ec-03/15, 34 с.
17. Panayotou, T. Empirical tests and policy analysis of environmental degradation at different stages of economic development // Geneva, Switzerland: International Labour Office, Working Paper, WP238. 1993. URL:http:// http://www.ilo.org/public/libdoc/ilo/1993/93B09_31_engl.pdf (Дата обращения 24.04.2020).
18. Шкиперова Г.Т. Анализ и моделирование взаимосвязи между экономическим ростом и качеством окружающей среды (на примере Республики Карелия) //Актуальные проблемы, направления и механизмы развития производительных Сил Севера. — 2014. — Сыктывкар, 2014. — С. 9–16.
19. Бобылев С.Н. Устойчивое развитие: парадигма для будущего //Мировая экономика и международные отношения. — 2017. — Т.61. — №3. — С. 107–113.
20. Шкиперова Г.Т. Экологическая кривая Кузнеца как инструмент исследования регионального развития // Экономический анализ: теория и практика. — 2013. — № 19 (322). — C. 8–16.
21. Дружинин П.В., Шкиперова Г.Т. Оценка взаимовлияния экономических и экологических процессов // Экономические и социальные перемены: факты, тенденции, прогноз. — 2014. — № 2 (32). — С. 213–224.
22. Яшалова Н. Н. Применение корреляционного анализа в эколого-экономических исследованиях // Экономика природопользования. — 2015. — № 6. — С. 95–105.
23. https://zoinet.org/wp-content/uploads/2018/02/CC-Armenia-RU.pdf (Дата обращения 01–07.03.2020)
24. http://www.mnp.am/ru/pages/44 (Дата обращения 01–07.03.2020)
25. https://zoinet.org/wp-content/uploads/2018/02/CC-Belarus-RU.pdf
26. http://energo-cis.ru/wyswyg/file/RGEEiVIE/%D0%90%D0%BD%D0%B0%D0%BB%D0%B8%D1%82.%20%D0%BE%D0 %B1%D0%B7%D0%BE%D1%80%202017.pdf (Дата обращения 01–07.03.2020)
27. https://zoinet.org/wp-content/uploads/2018/02/CC-Kazakhstan-WEB-RU.pdf (Дата обращения 01–07.03.2020)
28. https://zoinet.org/wp-content/uploads/2018/02/CC-Kyrgyzstan-WEB-RU.pdf (Дата обращения 01–07.03.2020)
29. https://zoinet.org/wp-content/uploads/2018/02/CC-Russia-RU.pdf (Дата обращения 01–07.03.2020)

Вернуться к содержанию номера

Copyright © Проблемы современной экономики 2002 - 2024
ISSN 1818-3395 - печатная версия, ISSN 1818-3409 - электронная (онлайновая) версия