|
| | | | Проблемы современной экономики, N 2 (58), 2016 | | | | ЕВРАЗИЙСКАЯ ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ПЕРСПЕКТИВА: ПРОБЛЕМЫ И РЕШЕНИЯ | | | Орлов С. Л.
профессор кафедры торгового дела Российского экономического университета им. Г.В. Плеханова (г. Москва),
доктор экономических наук
| |
| | | | | Современная модель социально-экономического развития России в последние несколько лет складывается под воздействием глобальных финансовых вызовов и непредсказуемых политических обстоятельств. Это требует поиска новых направлений источников системного стратегического развития, в основе которых лежат поистине исторические преобразования наиболее перспективных территорий в нескольких субъектах Дальневосточного федерального округа. Не отвергая сложившийся императив «европейского» направления взаимодействия, такой подход может стать поворотным моментом в развитии России на долгие годы и обеспечить упрочение евразийских интеграционных процессов | | УДК 332.13 (4/5) Стр: 27 - 30 |
Экономика как сердцевина современной общественной системы и основа государственного управления на различных его уровнях в настоящее время требует безусловного перехода к системному стратегическому планированию в качестве основополагающей парадигмы на длительную перспективу. Основой этого процесса в России, кроме прогнозируемой на долгие годы мировой политической и экономической нестабильности, можно считать объективную необходимость построения современного механизма стратегического управления и планирования, способного усилить интеграционные процессы в наднациональной системе недавно созданного Евразийского экономического союза.
В современной управленческой иерархии важнейшими составляющими являются, как известно, планирование (прогнозирование), а также организация, мотивация и контроль. Это единое целое, и без каждой из указанных частей современный алгоритм развития, в особенности на государственном уровне, не может существовать в принципе. Однако всё же позволим высказать мнение, что в сложившейся модели глобального развития, в её евразийском и национальных сегментах, приоритет должен быть отдан именно планированию, в первую очередь, системному стратегическому и программно-целевому. От него берёт начало дальнейший ход всех процессов, поиск ресурсов, подбор и расстановка кадров исполнителей для решения конкретных социально-экономических задач, в том числе по упрочению евразийской интеграции на просторах бывшего СССР.
Успехи стратегического планирования в «дорыночные» годы вряд ли кто будет оспаривать, а ранее апробированный горизонт формирования прогноза во временном лаге двенадцати и более лет ныне взят за основу при разработке перспектив развития важнейших стратегических и наиболее затратных отраслей и народнохозяйственных комплексов [3]. Причём особое место уделено комплексному системному подходу на этапе разработки планов.
Трансформация современного вектора управления и объективность перехода к принципам стратегического планирования на основе системного подхода, на наш взгляд, удачно подмечены Г. Клейнером в статье «Устойчивость российской экономики в зеркале системной экономической теории» [8, с.117–138], а также неоднократно в более ранних работах данного автора по рассматриваемому направлению современной экономической мысли. Так, в упомянутой выше статье Г. Клейнер справедливо отмечает, что «рассмотрение экономических систем с точки зрения их локализации в пространственно-временном экономическом континууме создаёт предпосылки для учёта как общеэкономических закономерностей, так и территориально или темпорально (во времени) специфических (в том числе исторических особенностей)» [8, c.118]. Наиболее явственно указанный вектор прослеживается в нынешних подходах государства к развитию Дальнего Востока, где в настоящее время запущен важнейший социально-экономический манёвр в евразийской и национальной моделях управления.
Современный Дальний Восток, кроме особого политического статуса для России, концентрирует в себе значительные природные ресурсы и немалый стратегический потенциал. Ещё в последней четверти прошлого столетия был дан старт его успешному освоению: Байкало-Амурская магистраль и прилегающие территории, морские порты Восточный и Находка, угольные разрезы Якутии, крупный гидроэнергетический комплекс в Приамурье и многое другое.
Как известно, «дальневосточный» вектор развития экономики претерпел заметный спад, как известно, в 1990-х — начале 2000-х годов. И лишь в последние несколько лет ситуация кардинально изменилась: приняты государственная программа «Социально-экономическое развитие Дальнего Востока и Байкальского региона» [4], а также новые федеральные целевые программы (ФЦП) и региональные подпрограммы [4]. Наконец, совсем недавно научное сообщество и специалисты-практики ввели в обиход новое наименование — территории опережающего социально-экономического развития. В евразийский терминологический оборот подобное словосочетание также введено впервые.
Итак, что же представляют собой подобные территориальные образования? В общих чертах, под территорией опережающего социально-экономического развития подразумевается определяемая Правительством РФ часть территории в границах соответствующего субъекта Дальневосточного федерального округа, на которой устанавливаются особые правовые режимы осуществления предпринимательской, таможенной и иной сопутствующей деятельности. В целом, данное понятие основано на уже апробированном на практике известном федеральном законодательном акте [6].
Подобная модель для внедрения на Дальнем Востоке разрабатывается впервые, и должна способствовать удовлетворению потребностей основных «ячеек» в современной общественной системе, т.е. населения, государства и бизнеса. Вместе с тем предполагается, что она сможет обеспечить противодействие временным внутриэкономическим и, особенно, внешним вызовам, имеющим зачастую политическую основу. Именно такой подход наблюдается в действиях ведущих западных стран по отношению к России, продолжающихся и в 2016 году, и это накладывает определённый негативный эффект на развитие отдельных отраслей и секторов экономики, делает уязвимым выполнение поставленных задач в области социальной политики.
Сколь долго будет продолжаться подобное противостояние, неизвестно. Ясно лишь одно: в условиях крайней непредсказуемости современной мировой геополитической системы, такой крупной экономике, каковой ныне является евразийская, необходимо, по возможности, иметь некий стратегический резерв в виде новых рынков и новых проектов для минимизации рисков и зависимости от внешнего воздействия. Эти рынки можно просматривать и с позиции углубления интеграционных начал с государствами Азиатско-Тихоокеанского региона, в первую очередь как дополнительный рынок для продвижения товаров и услуг. Думается, сотрудничество здесь может быть взаимовыгодным: новые технологии Китая, Японии и Южной Кореи будут способствовать упрочению более тесного взаимодействия с новыми территориями пространственного развития в ДФО.
Договор о Евразийском экономическом союзе [2] в совокупности с Федеральным законом от 28 июня 2014 г., № 172-ФЗ «О стратегическом планировании в Российской Федерации» [3], на наш взгляд, формируют сейчас новое законодательное поле России. Одновременно на просторах страны продвигаются вглубь поистине революционные инициативы в стратегическом системном подходе по комплексному развитию отдельных территорий.
В первую очередь, имеется ввиду идеология и последующая практика глобального масштаба применительно к конкретным территориальным образованиям, вытекающая из указанных документов и формируемая общественное сознание и деятельность различных государственных структур на длительную перспективу. Можно не без оснований утверждать, что именно эти документы в совокупности с конечными программными разработками стали своеобразным теоретическим фундаментом для экономического обоснования и формирования законодательной базы современных территорий опережающего развития на Дальнем Востоке.
В чём же принципиальные отличия нынешнего подхода к развитию дальневосточных территорий? Главное состоит в следующем. Если раньше при подготовке планов и прогнозов развития территорий и/или макрорегионов, включая «советский» период, речь шла, как правило, о формировании концепций или программ комплексного развития крупного, так сказать, «многосубъектного» образования, включающего несколько республик, краёв и областей, то в настоящее время за основу принят иной, скорее всего «точечный», подход. Речь идёт о принятии к исполнению программы развития отдельных, сравнительно небольших, территорий, примыкающих к более крупным промышленным центрам, но имеющих в ближайшей перспективе собственное направление специализации.
Основные принципы создания территорий опережающего социально-экономического развития на Дальнем Востоке были определены Правительством России сравнительно недавно, в начале 2014 года. В целях обеспечения формирования указанных территорий в настоящее время создана система институтов, включающая, в частности, АО «Фонд развития Дальнего Востока и Байкальского региона» и ПАО «Корпорация «Дальний Восток», которые должны непосредственно участвовать в управлении территориями опережающего развития и формировании перспективной финансовой политики. Кроме этого, в стадии формирования находятся ещё несколько структур, отвечающих за финансирование отдельных проектов в режиме государственно-частного партнёрства, кадровое обеспечение и обеспечивающие инвестиционное и внешнеэкономическое продвижение всего Дальневосточного федерального округа на внутреннем рынке России, ЕАЭС и в Азиатско-Тихоокеанском регионе.
К началу 2016 года разработаны схемы размещения и условия финансирования для 14 ТОР, причём по 12 из них к концу первого квартала текущего года приняты соответствующие постановления Правительства РФ. Предполагается, что совокупный объем финансирования транспортно-логистической, производственной и социальной инфраструктуры на стадии создания всех указанных выше ТОР составит более 80 млрд рублей [9]. По замыслу разработчиков, на один рубль госкапвложений, направляемых в инфраструктуру и социальную сферу, частные инвесторы — резиденты территорий опережающего развития — должны будут вложить, в среднем, до десяти рублей собственных средств. Они будут направлены на развитие, главным образом, производственного и транспортно-логистического секторов, именно с этим, преимущественно, связана основная специализация каждой из утверждённых в настоящее время ТОР.
В чём же особенности разработанного в конце 2014 г. Минвостокразвития России Федерального закона № 473-ФЗ «О территориях опережающего социально-экономического развития в Российской Федерации» [6] и некоторых других, более поздних законодательных актов [7]? Как известно, в общей методологической основе все эти документы опираются на Федеральный закон от 28 июня 2014 г., № 172-ФЗ «О стратегическом планировании в Российской Федерации», а также на известный ранее Федеральный закон от 22 июля 2005 г., № 116-ФЗ «Об особых экономических зонах в Российской Федерации» [1]. Однако следует подчеркнуть, что идеология разработанных и уже применяемых на практике нормативно-правовых документов о новых территориях всё же носит иной, более развёрнутый и конкретный характер: она как бы спроектирована на другую пространственную систему.
Так, в соответствии с постановлениями Правительства России или непосредственно в самом федеральном законе [6; 7] изначально определяются границы каждой из территорий и, как было отмечено ранее, они формируются вблизи промышленных центров, но всё же в большей степени начинаются с «чистого» листа. Идеологию специализации подобных территорий предлагают сами инвесторы, т.к. именно им предстоит развивать указанные ТОРы и продвигать на рынок производимые товары, работы и услуги.
Здесь применяются значительные льготы для бизнеса: по страховым платежам в социальные внебюджетные фонды, арендным ставкам, льготному подключению к объектам инфраструктуры, упрощённому порядку привлечения и использования иностранной рабочей силы и т.д. Таким образом, предусматривается создание не только самой ОЭЗ в прямом понимании, но и формирование индустриальных и технопарков, агропарков и, что особенно важно, мощной социальной инфраструктуры. Президент России в Ежегодном послании Федеральному Собранию в декабре 2015 года ещё раз подчеркнул особый статус Дальневосточного макрорегиона и его важнейшее значение для экономики России и всего ЕАЭС [5]. Причём, развивая территорию Дальнего Востока, образно говоря, ещё плотнее «скрепляя» её с Центром, Уралом и Сибирью, укрепляется и весь процесс евразийской интеграции.
В этой связи особый интерес вызвала подготовка для принятия положительного решения по нескольким последним ТОРам на Сахалине и в Приморском крае, утверждённых постановлениями Правительства РФ в январе-марте текущего года [9]. Речь идёт о территории опережающего развития «Южная» (Сахалинская обл.), которая должна решить проблему создания собственной производственной базы в агропромышленном комплексе островной территории, в первую очередь в животноводстве и растениеводстве с последующей переработкой сырья. Кроме этого, одной из первых площадок туристско-рекреационного типа на Дальнем Востоке является ТОР «Горный воздух» (о. Сахалин), где, по задумке инвесторов и государственных органов, расположится база подготовки сборной России для участия в зимних Олимпийских играх 2018 года в Южной Корее. По указанным выше территориям якорные инвесторы для полного цикла работ уже определены.
Ещё одна территория опережающего развития будет создана в г. Большой Камень. Для развития производственного комплекса Приморья и всего ДФО значение будущего высокотехнологичного комплекса трудно переоценить. На данной территории, на площадке строящейся крупнейшей в России судоверфи «Звезда — DSME» предусматривается развитие гражданского судостроения и судоремонта, в том числе и для освоения углеводородных месторождений на арктическом шельфе. В данном проекте частные инвестиции достигнут около 140 млрд руб., а бюджетные составят всего лишь 3 млрд руб. Как видим, здесь отдача от вложения финансовых ресурсов государства будет гораздо выше, чем в целом по создаваемым территориям опережающего развития на Дальнем Востоке.
Инновационная составляющая, заложенная в федеральных законах об особых экономических зонах [1] и о территориях опережающего социально-экономического развития [6], зачастую инициирует создание других подобных пространственных образований, имеющих важнейшее значение для стратегической парадигмы России. В марте 2016г. Минэкономразвития РФ представило общественности проект нового федерального закона «О технологической долине» [10], формируемого на базе МГУ имени М.В. Ломоносова, в котором просматривается общая модель построения дальневосточных ТОРов, адаптированных к потребностям прорывных секторов науки и/или производства для других регионов страны. С введением в действие указанного проекта закона чётко просматривается триединая система пространственного развития и вовлечения в деловой оборот целого ряда перспективных территорий России — локомотивов роста на основе использования совокупных преимуществ науки, технологии и производства.
К ним, в частности, можно отнести особые экономические зоны (ОЭЗ) общего типа, функционирующие на протяжении последних десяти лет и нацеленные, главным образом, на развитие конкретных регионов, ранее имевших определённый статус — производственный или научный [1]. Ко второму уровню можно отнести территории опережающего развития, и это особый системообразующий мегапроект, с которым связываются прочные центростремительные тенденции в Дальневосточном макрорегионе, а в последующем — и в моногородах, и закрепление кадров на указанных территориях. И вот третий — прорывной инновационный уровень, — имеющий также особый федеральный законодательный статус и, следовательно, весомый патронаж со стороны государства. До недавнего времени, пожалуй, единственным представителем данного направления в России являлся инновационный центр «Сколково» [12], а сейчас — и научно-технологическая долина «Воробьёвы горы», создаваемая на базе МГУ имени М.В. Ломоносова.
Если проанализировать более предметно саму идею о дальневосточных территориях опережающего развития, её законодательное обеспечение, необходимое для привлечения инвестиций в указанный макрорегион, то в первую очередь, внедряемые инициативы должны решить проблему, связанную с дебюрократизацией всей системы государственного управления на уровне «государство-бизнес». По сути, выстраивается принципиально новая модель государственно-частного партнёрства. Во-вторых, принимаемая нормативная база должна предоставить значительные налоговые преференции, таможенные льготы, минимизировать, насколько это экономически целесообразно, отчисления по страховым платежам для тех предпринимательских структур, которые пожелают на постоянной основе или в течение длительного периода связать основную деятельность с Дальним Востоком.
Но всё это в конечном итоге должно быть подчинено главной задаче современных трансформационных преобразований в Дальневосточном макрорегионе: созданию необратимых стимулов для закрепления нынешних и привлечения будущих кадров в эти субъекты России. В настоящее время площадь Дальневосточного федерального округа составляет, приблизительно, 36 процентов территории страны, а удельный вес проживающего там населения — чуть более 4-х процентов. Именно поэтому важнейшей целеполагающей задачей в реализации планов практического освоения Дальневосточного макрорегиона является вопрос о противодействии оттоку трудоспособного населения и закреплении вновь прибывающих кадров на указанных территориях.
Переломить ситуацию, складывающуюся на протяжении длительного времени, могут лишь нестандартные подходы, каковой является, скажем, инициатива о безвозмездной передаче земельных участков каждому пожелавшему того жителю России [12]. Причём подобные инициативы необходимо внедрять ускоренными темпами. В совокупностью с другими новациями по стимулированию притока кадров в регионы Дальнего Востока, это должно уже в ближайшее время способствовать формированию центров инвестиций, новых технологий и человеческих ресурсов в формирующихся территориях опережающего развития.
В связи с этим прогнозируется, что создаваемые территории в перспективе смогут успешно конкурировать с подобными образованиями в странах Азиатско-Тихоокеанского региона. При этом потенциал евразийской интеграции, имея ввиду не только предполагаемые связи с государствами АТР, но также с Казахстаном и Центральной Азией, вполне могут способствовать улучшению деятельности каждой из формирующихся ТОРов [13]. Проект создания территорий опережающего социально-экономического развития на Дальнем Востоке, несомненно, пока в самом начале своего пути. Но важно понять весь смысл стратегической задумки государства: именно в таких масштабных проектах и начинает трансформироваться в практическую плоскость новая парадигма системной евразийской экономической модели развития. |
| |
|
|
