|
| | | | Проблемы современной экономики, N 4 (56), 2015 | | | | ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ГЛОБАЛИЗАЦИЯ И ПРОБЛЕМЫ НАЦИОНАЛЬНОЙ И МЕЖДУНАРОДНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ | | | Абрамова И. О.
ВРИО директора Института Африки РАН (г.Москва),
доктор экономических наук, профессор
Фитуни Л. Л.
заместитель директора Института Африки РАН (г. Москва),
доктор экономических наук, профессор
| |
| | | | | В статье показано, что место и роль африканских стран во все более интегрирующейся мировой экономике качественным образом меняется. Страны континента все в большей степени стремятся выступать с консолидированных позиций, что позволяет им добиваться успехов на международной арене. Африка постепенно превращается из объекта эксплуатации внешними игроками в субъект мировой политики и международных экономических отношений, оказывающий активное влияние на их формирование. В то же время груз нерешенных проблем в экономической, социальной и политической сфере, накладывающийся на общую отсталость, бедность и высокую конфликтогенность африканских обществ, таит в себе опасный взрывной потенциал не только для самого континента, но и может перерастать в XXI веке в глобальные вызовы и угрозы | | Ключевые слова: Африка, международные экономические отношения, геостратегическое соперничество, «арабская весна», негосударственные акторы | | УДК 327; ББК 66,4 Стр: 96 - 100 |
В ХХI веке все большая интегрированность мирового хозяйства, рост взаимозависимости национальных экономик ведут к новому качеству процессов конкуренции и сотрудничества внутри мировой экономики. После полутора десятилетий в целом достаточно устойчивого экономического роста, в условиях обострения глобального соперничества за сырьевые ресурсы и устойчивого спроса на африканскую рабочую силу в развитом мире, особенно в Европе, Африка уже в силу своего огромного природного и человеческого потенциала становится самостоятельной детерминантой развития мировой экономики. Исследование меняющейся роли континента в мировом хозяйстве выходит на новый фундаментальный уровень и приобретает особую актуальность. При этом два существенных фактора – обострение борьбы за скудеющие природные ресурсы и из года в год нарастающий африканский «демографический пресс», глобальные импликации которого становятся все более очевидными, – начинают формировать новые взаимозависимости, при которых Африка сама оказывает значимое воздействие на мировую конъюнктуру в рамках глобального соперничества между основными центрами экономической силы по ряду перспективных направлений (энергоресурсы, сырье для инновационных производств, цветные, редкие и редкоземельные металлы, золото и платина, рынок труда, потребление и т.п.). Привлечение африканских ресурсов и человеческого потенциала «в свой резерв» может оказаться решающим фактором в долгосрочном конкурентном противостоянии между силами, пытающимися сохранить свои доминирующие позиции в формирующейся новой модели мирового экономического развития, с одной стороны, и бросающими вызов их доминированию «восходящими» конкурентами, с другой.
Несмотря на мировые кризисы и дисбалансы, на различного рода хозяйственные катаклизмы и периодически высказываемые оговорки и опасения, и российские, и иностранные экономисты склонны видеть развивающиеся страны с особо крупным населением – Китай (1,357 млрд в 2013 г.), Индию (1,276 млрд), Индонезию (248 млн), Бразилию (196 млн), Нигерию (174 млн)1, если не в числе экономических лидеров, то по крайней мере в составе ключевых суверенных акторов мировой экономики ХХI века. Иными словами, прогнозы относительно экономического возвышения ряда развивающихся стран в первой половине текущего века строятся на положительной корреляции между быстрым ростом их населения и темпами роста их экономик. А ведь еще 10–20 лет назад развивающиеся страны с большим по численности населением и высокими темпами его прироста рассматривались как наиболее уязвимые государства, сталкивающиеся с необходимостью решения многочисленных экономических и социальных проблем. С этой точки зрения роль «африканской составляющей» в динамике экономических судеб мира, на наш взгляд, все еще недооценивается.
Доля африканцев в общей численности населения Земли растет из года в год. Если в 1950 г. их было всего 9%, то в 2013 г. стало 15,4%, а в 2050 г., при среднем варианте прогноза, в Африке будет проживать почти четверть землян. С 2010 по 2050 гг. вклад Африки в прирост населения мира превысит вклад всех остальных регионов вместе взятых и составит примерно 1,3 млрд человек. При этом население Азии увеличится менее чем на 1 млрд, население Латинской Америки – на 200 млн, а число жителей развитых стран мира либо останется на неизменном уровне, либо сократится на 100–200 млн человек2.
Вот тут-то, как показывают исследования, на передний план выступает новое качество воздействия демографического фактора на траектории и результаты экономического развития. Пример восточноазиатских государств наглядно демонстрирует, что на определенном этапе «демографическая бомба» в силу объективных законов экономического развития превращается в «демографический дивиденд», который становится одной из важнейших детерминант повышения роли развивающихся стран в мировой экономике. Почему это происходит?
Во-первых, растет роль многонаселенных развивающихся стран (РС) в формировании мирового рынка труда. Сегодня в РС сосредоточено более 80% мировых трудовых ресурсов, на них приходится 90% прироста мирового рынка труда3. Завершившийся в развитых регионах мира второй этап процесса демографического перехода привел к стабилизации численности населения в странах Севера, закрепив ситуацию с преобладанием более старых возрастных групп. Все это требует институционального обеспечения новой реальности, а именно – изменения структуры и источников финансирования систем социального и пенсионного страхования, включая повышение планки пенсионного возраста. Выживание экономик Севера и сохранение привычных стереотипов возрастного поведения, благосостояния и проч. возможно только в случае решения проблемы нехватки людских ресурсов молодых возрастов. Конкретные пути могут быть различными, начиная с ввоза необходимой рабочей силы до решения некоторых экономических проблем путем выноса собственно производственных мощностей в районы с избыточным населением.
По данным на 2013 г., медианный возраст основного числа стран Африки южнее Сахары – от 15 до 19 лет4. Доля жителей в возрасте до 15 лет составляет сегодня в Африке в целом 41%, в Африке южнее Сахары – 43%, а в Северной Африке – 32%. При этом удельный вес людей старше 65 лет не превышает 4, 3 и 5%, соответственно.
Менее чем через 20 лет сегодняшние африканские дети достигнут трудоспособного возраста, а число пенсионеров будет увеличиваться гораздо медленнее, т.к. ожидаемая продолжительность жизни в Африке сегодня не превышает 59 лет5. И хотя она, без сомнения, будет увеличиваться, динамика изменения данного показателя относительно невысокая, поскольку зависит от целого комплекса разнообразных причин – экономических, социальных, культурных, военных и т.п. Таким образом, динамика мирового рынка трудовых ресурсов через 2–3 десятилетия в значительной степени также будет определяться ростом трудоспособного населения именно африканских государств. Уже сегодня значительная часть рынка труда стран Запада формируется за счет миграции из развивающихся, в том числе, из африканских государств6.
Во-вторых, ускоренный рост населения развивающихся стран в целом и африканского населения, в частности, приведет к тому, что в ближайшие десятилетия произойдет изменение структуры мирового потребления. Речь идет не только о продовольствии и товарах первой необходимости, основной спрос на которые уже сместился в развивающиеся страны. К 2050 г. большинство потребителей таких товаров, как автомобили, бытовая техника и электроника, будут проживать в развивающихся, в т.ч. в африканских странах.
Именно в этих государствах быстрыми темпами растет средний класс – главный двигатель развития внутреннего потребительского рынка. Таким образом, последний в количественном и качественном отношении все в большей степени будет формироваться за счет стран «Мировой периферии».
В-третьих, ускоренный рост населения в Азии и Африке через одно-два десятилетия сместит вектор международной торговли и вектор мировых финансовых потоков в сторону Востока и Юга. Рост экономически активного населения в развивающихся странах и его сокращение в странах Запада с течением времени вызовет увеличение доли первых в производстве мировой промышленной продукции и, в конечном счете, будет способствовать росту экспорта товаров из стран Азии и Африки в западные государства, что сократит долю торговли между самими развитыми странами.
В-четвертых, уже сегодня встает вопрос о том, сумеют ли страны «золотого миллиарда» сохранить свое технологическое преимущество. В силу определенной инерции восприятия неспециалисты нередко склонны с ходу отвергать даже саму мысль о том, что условный «Запад» может в обозримом будущем утратить позиции технологического доминирования в мире. Однако статистические данные последних лет уже рисуют несколько иную картину. С начала тысячелетия «старые акторы» медленно, но верно сдают свои квазимонопольные позиции в научно-исследовательской и инновационной сферах. Еще в 2011 г., по данным Всемирной организации по интеллектуальной собственности, КНР обогнала США по числу заявок на регистрацию новых патентов7. В 2013 г. их количество составило 825,136, или почти треть от мирового итога (для сравнения США – 571,612, Япония – 328,436). Согласно аналитике ОЭСР, КНР и Южная Корея являются ныне главными «пунктами притяжения» для авторов научных публикаций из США и в последние пять лет испытывают «чистый приток интеллектуального капитала». При этом отмечается, что Южная Корея стала государством с «самой наукоинтенсивной экономикой» в мире (Расходы на НИР там в 2013 г. составили 4,36% ВВП, на втором месте Израиль – 3,93%, в среднем же по странам ОЭСР – 2,4%)8. Конечно, в целом «старые акторы» все еще существенно опережают восходящих «новых» игроков, но даже уже достигнутые перемены говорят о том, что баланс сил на научно-инновационном направлении (так называемой «инновационно-технологической субмодели» в рамках мировой модели экономического развития) претерпевает кардинальные изменения9.
Интенсивность технологических разработок на Западе, в результате которых создаются новые товары и услуги, постепенно будет сокращаться и по другой причине. Создателями и потребителями новейших товаров выступают, в основном, люди молодого и среднего возраста, в то время как представители старшего поколения в своем выборе достаточно консервативны и не любят технологических новшеств. Однако процесс перехода лидерства в сфере НИОКР к новым «центрам силы» мировой экономики будет неоднозначным и противоречивым, т.к. огромный пласт накопленных развитыми странами научных и технологических достижений позволит им еще длительное время сохранять ведущие позиции в этой сфере.
В-пятых, увеличение в странах Запада расходов на здравоохранение и пенсионное обслуживание сокращает инвестиционные возможности развитых стран, что отрицательно сказывается на темпах их экономического роста. По сути дела, речь идет о том, что через несколько десятилетий развитые страны будут попросту не в состоянии достойно содержать растущую армию собственных пенсионеров, доля которых уже сегодня составляет там 17% населения, в т.ч. в Германии и Италии – 21%10.
Наконец, и возможно, это самая зримая новация, как демонстрирует нам развитие глобальной геостратегической ситуации после вспышки мирового финансово-экономического кризиса, начавшегося в 2007/2008 гг., для того, чтобы Запад мог уверенно сохранять господствующие позиции в мировой экономике и политике исключительно финансовых и интеллектуально-технологических рычагов доминирования все же недостаточно. Претензии на глобальное господство неизбежно должны подкрепляться мощным реальным производством. Осознание этого уже наступило, и идеи «репатриации реальной экономики» стали транслироваться в практической политике Запада. Реализация конкретных шагов в этом направлении со стороны правительств США и ряда стран ЕС позволила отыграть старым игрокам некоторые прежде потерянные позиции (характерный пример – переформатирование мировых нефтяных и газовых рынков через форсирование собственного реального производства данного вида сырья, аналогичные, хотя и не столь масштабные операции в секторе цветных и редких металлов).
Как и прогнозировалось нами в предыдущих работах о закономерностях формирования новой модели мирового экономического развития11, постепенное утрачивание «старыми суверенными акторами» своих экономических позиций сопровождается и будет сопровождаться обострением военно-политической ситуации в мире, возникновением региональных конфликтов и зон нестабильности. Страны «золотого миллиарда», несмотря на ослабление роли в мировой экономике, сохраняют в своих руках финансовые, политические, военные и информационные рычаги управления мировым хозяйством. Все эти ресурсы будут активно задействованы в борьбе за сохранение мирового лидерства «старых акторов». При этом их геостратегические задачи и цели демагогически маскируются под борьбу за свободу и демократию. Именно эти процессы мы наблюдаем сегодня в Северной Африке, на Ближнем Востоке, на Украине, в Гонконге и в других частях планеты.
Начавшиеся в Северной Африке, а потом докатившиеся до южных рубежей России катаклизмы «арабской весны» привели к существенным подвижкам в геостратегическом балансе в регионах, входящим в зону жизненных интересов РФ. Эти сдвиги напрямую касаются как стратегических интересов Российской Федерации, так и актуальных практических вопросов безопасности страны. Помимо негативных геополитических последствий и сужения возможностей для взаимовыгодного сотрудничества РФ со странами Азии и Африки, они проявляются в возрастании внешних и внутренних угроз, исходящих от международного терроризма, политического, этнического, религиозного и идеологического экстремизма.
С течением времени становится все более очевидным, что в основе феномена «арабской весны», как и других «цветных революций» лежит, с одной стороны, сложное переплетение внутренних местных социально-экономических и политических проблем, а с другой – геостратегическое соперничество за влияние и доминирование между ведущими мировыми державами, региональными государственными и негосударственными игроками. Последних ныне принято именовать негосударственными акторами (НГА) международных отношений (МО).
Внешняя стратегия и тактика США, а за ними и их младших партнеров, исходят из концепции «двухслойности» современной мировой политики, включающей, с одной стороны, поле межгосударственных взаимоотношений, а с другой – формирующееся поле, где ключевая роль принадлежит негосударственным участникам. Спектр конкретных представителей НГА довольно широк. К их числу относят неправительственные организации, транснациональные корпорации (ТНК), религиозные группы, рассеянные (их также называют трансграничные, или транснациональные) этнические диаспоры, социальные движения и их сетевые и ячеечные организации, и т.д.). В качестве отдельной подгруппы принято выделять вооруженные, воинствующие, или «агрессивные» НГА.
Предметом исследования авторов статьи в рамках одного из проектов РГНФ является специфическая группа НГА, деятельность которой концентрируется в ареале большой «исламской Африки» (включающем Северную Африку, зону Сахеля, Африканский Рог и значительную часть побережья Индийского океана), а именно «агрессивные» НГА (АНГА). Исследовательская группа проекта изучала особенности АНГА, стадии и тенденции их формирования, связи и направления экспансии. На базе проводимого мониторинга осуществлялась их научная классификация, ранжирование по степени релевантности для внешнеполитических, внешнеэкономических интересов и угроз безопасности, исходящих от них для России. Был проведен ряд критически важных полевых исследований в Северной Африке, позволивших получить уникальные результаты «из первых рук». В частности, систематизировав полученные материалы, авторам удалось построить формализированую схему управления ресурсами АНГА и планирования терактов в странах «исламской Африки» (Северная Африка, Сахель, Суданская зона)12 (см. рис. 1). Исследования подтвердили существовавшую интуитивную оценку, что период, прошедший с начала «арабской весны», явился временем не только количественного, но и качественного роста АНГА, выразившегося в возрастании их операционных возможностей, финансовой и пропагандистской мощи, а также их сращивания с интересами традиционных государственных участников МО и других НГА, обычно рассматриваемых как «независимые и мирные» (например, ТНК, легитимные религиозные образования, движения за права человека и проч.).
Разгул насилия в Ливии, Мали, Нигерии, ЦАР, Сомали, Кении и особенно яркие примеры за пределами исследуемого региона – в Сирии и Ираке – свидетельствует о том, что деятельность АНГА – угроза не внутри-, а транснационального (по крайней мере, трансграничного) характера, решать которую необходимо системными мерами и международными усилиями.
Проводимый мониторинг также показал, что весьма существенно воздействие воинствующей экспансии АНГА на экономические, политические и иные интересы российского государства и бизнеса в тех странах Африки, уровень зависимости от импорта сырья из которых является стратегически (а в отдельных случаях критически) важным для отечественных производств (бокситы, марганец, уран, редкие и редкоземельные металлы, углеводороды и др).
Был дан прогноз и анализ методов рекрутирования боевиков и распространения джихадистской активности на территорию зарубежной Европы и страны СНГ.
В настоящее время уже зафиксированы многообразные и различные по интенсивности связи между террористическим подпольем в Северной Африке и отдельных регионах РФ, в т.ч. на Северном Кавказе, Поволжье, а также крупных городских агломерациях Центральной России (включая Москву, Петербург и Екатеринбург).
Изучение выше названных вопросов могло бы содействовать научно обоснованному определению уровней исходящих из изучаемого ареала террористических и экстремистских угроз, идентификации существующих, налаживающихся и возможных международных связей экстремистского подполья, методов и векторов распространения влияния, рекрутирования, финансирования террористической и экстремисткой деятельности на территории РФ.
На рубеже тысячелетий географически расширилась экспансия НГА. В их «африканскую орбиту» вовлекается все большее количество людей. Растет многообразие направлений деятельности этих акторов и, как следствие, форм организации и парадигм их активности, расширяется их ресурсная база. НГА здесь стали активно использовать для реализации своих задач военные и информационно-аналитические ресурсы. Сегодня анализ современных проблем международных отношений и выработка политической линии государств (включая Россию) в Африке, и особенно в той ее части, которая расположена к северу от экватора, невозможны без учета факторного воздействия или отношения к ним НГА.
После системной смены большинства секуляристских правящих режимов на Севере Африки, получившее название «арабской весны», возросло влияние агрессивных, воинствующих НГА этого региона на целый ряд сфер геостратегических интересов и, частично, на вопросы внутренней государственной безопасности России.
Особо высока динамика роста влияния и, как следствие, опасность «агрессивных» НГА, активно использующих насильственные методы, экстремистскую идеологию и включенных в сетевые структуры международного терроризма. Такие АНГА сильно укрепились за счет распространения своей базы на мусульманские страны Африки или страны, где в составе населения имеется значительная доля жителей, исповедующих ислам. За счет этих людей в дополнение к имеющимся огромным финансовым и информационным ресурсам АНГА приобретают почти неисчерпаемые источники подпитки кадрового состава своих рядов и стратегическую глубину маневра и обороны в случае вооруженной конфронтации.
Одно из важнейших, но мало афишируемых направлений деятельности западных спецслужб после падения СССР – внедрение и по возможности управление конфессиональной ситуацией в ключевых странах. Эта работа осуществляется путем тщательного анализа существующего положения, внедрения своей агентуры или контролируемых лидеров в среду священнослужителей или формирование новых лидеров из массы верующих.
В стратегическом плане чаще всего используется путь реанимации и искусственного обострения затихших в предшествующие десятилетия, но объективно существующих исторических противостояний, разночтений, предрассудков (например, между шиитами и суннитами на Большом Ближнем Востоке, католиками, православными и мусульманами на Балканах, униатами и православными на Украине, и т.д.).
В этих же целях используется и протестантский прозелитизм, когда подготовленные западными «проповедниками» местные адепты различных протестантских течений и сект пытаются возглавить политические течения. В тех же целях активно используется внешняя информационно-пропагандистская поддержка, постоянное муссирование в международных СМИ, вне зависимости (а часто вопреки) реальной ситуации, темы жесточайшего угнетения одних другими: суннитами шиитов в Ираке, шиитами суннитов в Сирии и т.п.
Подобная деятельность распространена на территорию России, Закавказья, Средней Азии, Китая.
Полевые исследования, проведенные в Северной Африке, показали, что страны рассматриваемой части континента пытаются организовать системное противодействие угрозе, исходящей от АНГА. Однако, несмотря на международное сотрудничество, они, в основном, решают локальные задачи.
Алжир остается в этом смысле сегодня самым мощным местным игроком. Основные усилия правительства направлены на борьбу с группировкой AQIM, хотя из виду не упускаются и более мелкие АНГА. Несмотря на серьезные потери последних лет, боевики AQIM время от времени совершают нападения на алжирские силы безопасности, структуры местного самоуправления и, в целом, терроризируют жителей. Особо опасным считаются горные районы к востоку от столицы и обширные пустынные районы вблизи южной границы страны.
Алжир наладил тесное сотрудничество с США и Францией в области безопасности. Вашингтон и Париж рассматривают Алжир как ключевого партнера в борьбе с исламистскими силами и терроризмом в этой части Африки.
Если в Алжире налицо приоритет силовых решений проблемы борьбы с экстремистами, то в соседнем Марокко избрана более сдержанная стратегия.
Полевые исследования, проведенные авторами в Марокко, выявили, что с начала «арабской весны» в стране предприняты достаточно эффективные шаги, направленные, с одной стороны, на смягчение остроты объективных проблем, которые могли бы послужить толчком к беспорядкам и массовым выступлениям, в т.ч. и к насилию, а с другой – на то, чтобы предотвратить радикализацию той части населения, которая особенно восприимчива к воздействию религиозной пропаганды крайнего толка.
Речь идет не только о политических реформах, проведенных в Марокко «по горячим следам» событий в Тунисе и Египте, детально проанализированных нами в предшествующих публикациях13.
В Марокко реализуется триединая стратегия противодействия именно агрессивным НГА, которая включает: а) комплекс мер по обеспечению законности (в т.ч. репрессивные меры, работу спецслужб, сотрудничество в данной области с дружественными странами); б) запуск ряда инициатив в области образования и обеспечения занятости (особенно молодежи), расширения участия женщин в общественной жизни; в) непосредственное противодействие «импортируемым» экстремистским исламским идеологиям (для этого разработана и реализуется национальная стратегия укрепления и дальнейшей институционализации традиционной приверженности марокканцев ортодоксальному исламу – суннитского направления маликитского мазхаба.
Во время интервью с представителями министерства вакуфов и ислама авторам рассказали о системе мер по противодействию радикализации молодежи страны. Для этого создаются новые обустроенные и оборудованные учебные центры при мечетях. Министерство внимательно следит за их работой и за тем, чтобы предметом изучения был бы истинный ортодоксальный ислам, «исповедуемый в этой стране четырнадцатое столетие». Немало средств выделяется на обновление и реконструкцию мечетей в бедных районах и общинах.
Министерство ведет системную работу по повышению уровня преподавания исламских дисциплин на местах. Подготовлен учебно-методический комплекс для переподготовки и повышения квалификации 50 тыс. имамов. Поскольку большое число марокканцев живет и работает за границей, Совет улемов по Европейскому региону и министерство по делам марокканцев за границей создали сходные учебные программы с учетом нужд и особенностей этой целевой группы населения.
Каждый год во время священного месяца Рамадан под личным патронажем короля Марокко проводится серия религиозных чтений. На них с лекциями выступают авторитетные мусульманские богословы и ученые, проповедующие и призывающие к мирной интерпретации положений ислама. Часто лекции целенаправленно обращены к молодежи.
Однако, как уверяли нас во время интервью представители полицейских властей в Мекнесе, центрами и рассадниками радикализации являются не столько мечети, где религиозное общение и проповеди открыты и мониторятся не только представителями министерства, но и «массами добросовестных мусульман-марокканцев, преданных вере своих отцов и королю», сколько тюрьмы, где заключенные экстремисты имеют возможность регулярно общаться с остальными заключенными и излагать им «привносимые из-за границы чуждые взгляды».
Поскольку угроза терроризма трансгранична, предпринимаются и шаги по предотвращению радикализации населения соседних стран. В 2013 г. в рамках региональной инициативы в Марокко прошли переподготовку и/или обучение 500 имамов из Мали.
Силовой компонент, однако, также остается в поле зрения марокканских властей. В сентябре 2014 г. органы безопасности Марокко «ликвидировали террористическую ячейку, которая занималась на территории королевства вербовкой боевиков» для экстремистской группировки Исламское государство (ИГ), действующей в Сирии и Ираке. Реализуется сотрудничество со спецслужбами США, Франции, Великобритании по борьбе с террористами.
Вопросы борьбы с международным терроризмом и ситуация на Севере Африки обсуждаются в ходе регулярных встреч и взаимных визитов официальных лиц Марокко и Российской Федерации.
Поиск и имплементация адекватных мер реагирования на изменение ситуации и взаимодействия российского государства с государственными и негосударственными акторами ведутся в других странах континента.
Это – непростая работа, требующая от отечественной дипломатии нетривиальных подходов и решений. Она осложняется тем, что само возрастание роли и влияния негосударственных акторов – относительно новое явление в международных отношениях, приобретшее особую значимость в условиях глобализации и вызревания во многих странах гражданских обществ, перехода к постиндустриальному миру и формирования единого информационного пространства.
Как представляется, в силу определенной инерции восприятия широкое общественное мнение все еще склонно недооценивать реальную роль континента для судеб мира в XXI веке. Африка постепенно превращается из объекта эксплуатации внешними игроками в субъект мировой политики и международных экономических отношений, оказывающий активное влияние на их формирование.
В то же время груз нерешенных проблем в экономической, социальной и политической сфере, накладывающийся на общую отсталость, бедность и высокую конфликтогенность африканских обществ, таит в себе опасный взрывной потенциал не только для самого континента, но и может перерастать в XXI веке в глобальные вызовы и угрозы. | | |  | Рис. 1. Типовая схема планирования теракта и управления ресурсами АНГА
Источник: Фитуни Л.Л., Абрамова И.О. Агрессивные негосударственные участники геостратегического соперничества в «исламской Африке» // Азия и Африка сегодня. 2014. ¹ 12 (689). С. 8–15. |
| |
|
|
