|
| | | | Проблемы современной экономики, N 4 (12), 2004 | | | | ФИЛОСОФИЯ ЭКОНОМИЧЕСКИХ ЦЕННОСТЕЙ | | | Смирнов И. К.
профессор кафедры экономической теории Санкт-Петербургского государственного университета,
доктор экономических наук,
заслуженный деятель науки Российской Федерации
Смирнова О. И.
доцент кафедры экономического образования
Российского педагогического университета им. А.И. Герцена,
кандидат экономических наук
| |
| | | |
Понятие собственности, которое в начале своего формирования выступает как абстрактное волевое отношение, как наличное бытие личности в своем дальнейшем развитии принимает правовые, морально-нравственные, экономические и хозяйственные формы(*) .
Философы и юристы различают философское, или естественное, право и право позитивное. Первое дано самой "природой вещей" или "природой человека", второе есть право "искусственное", созданное людьми, сознательно и официально принятое в качестве действующего.
Философское понятие права наиболее полно представлено в учении Гегеля. В соответствии со своим диалектическим методом он различает три ступени в развертывании этого понятия: а) абстрактное право, б) моральность, в) нравственность.
Исходной точкой абстрактного права является воля, под которой понимается мышление как перемещающее себя в наличное бытие, как влечение сообщить себе наличное бытие. "Каждый имеет право сделать свою волю вещью или вещь своей волей" [1, с. 103]. Таким образом, первым определением абстрактного права является возможность реализации свободной воли абстрактной личности. Эта реализация находит выражение в собственности как наличном бытии личности и далее в договоре, где каждая из сторон обладает собственностью посредством не только единичной, но общей и всеобщей воли. Наличное бытие всеобщей воли или все ее определения присутствуют только в единичной (или единичных) свободной воле. Если единичная воля становится моментом всеобщей, то всеобщая воля - моментом единичной. Они соотносятся друг с другом как противоположности и в этом противоположении получают определения правомочия и обязанности. Субъективная воля как момент всеобщей воли получает определения правомочия, а объективная, ограничивающая это право всеобщая воля - обязанности.
Правомочием или субъективным правом называется закрепленная в необходимых случаях государством возможность одного лица (или нескольких лиц) осуществлять известное поведение или претендовать на известное поведение другого лица (других лиц).
Юридическая обязанность есть определенное поведение лица, соответствующее субъективному праву другого лица, других лиц, общества в целом.
Собственность, принявшая правовую форму, находит выражение в следующих категориях: 1) правовой субъект; 2) правовой объект; 3) правовое содержание; 4) правовое отношение. Правовым субъектом могут быть как отдельные личности, так и личности коллективные - физические и юридические лица. Различие правовых субъектов определяет различные виды собственности. Она может быть личной или общей. Личную собственность часто отождествляют с частной. Однако это разные понятия. Частной собственностью может быть не только собственность, принадлежащая одному физическому лицу, но и собственность, принадлежащая коллективам, следовательно, общая собственность.
Говоря о видах собственности по объектам, обычно называют движимость и недвижимость, собственность на средства производства, на землю и на предметы потребления. Вещи, как объекты собственности, подразделяются на главные и принадлежности, делимые и неделимые, потребляемые и непотребляемые, заменимые и незаменимые.
По содержанию тех действий, которыми управомочиваются собственники, собственность может быть или отношением абстрактным, или же отношением конкретным. Абстрактный взгляд на собственность представляет одинаковым всякое отношение собственности, независимо от того, каковы его субъекты и объекты. Собственность как конкретное отношение может приобретать различное содержание в зависимости от различных объектов. Наибольшей специфичностью по сравнению со всеми другими объектами собственности обладает земля. Она незаменимое и невоспроизводимое вечное средство производства. Земельные пространства ограничены. Земля имеет определенное и постоянное местонахождение, обусловленное ее физической неперемещаемостью. Наконец, она есть необходимое условие жизнедеятельности и государственной жизни. Все это определяет особое отношение к земле как к объекту права. К земле более всего неприемлемы представления о неограниченной власти собственника и о полном невмешательстве в земельную политику государства.
В зависимости от характера правоотношений между собственниками и другими членами общества следует отличать безусловную (абсолютную) собственность от собственности ограниченной (относительной).
Выражая отличие между абсолютной и относительной собственностью в других понятиях, можно сказать, что первая представляет одностороннюю связь прав и обязанностей, вторая же - связь двустороннюю. В абстрактной собственности, с одной стороны, права собственника, с другой стороны - обязанности других лиц. В относительной же собственности на собственнике, помимо его права, могут лежать и обязанности, а другие лица обременены не только обязанностями, но и наделены правами.
Юридическое понятие права (позитивное право) формально почти совпадает с философским. Существенное же различие между ними заключается в том, что первое ограничено положениями и законами формальной логики, отрицающими противоречия, второе же - диалектично и, следовательно, противоречиво.
Гегель определял систему права как царство реализованной свободы. Последняя составляет субстанцию и основное определение воли. "Воля без свободы - пустое слово, так же как свобода действительна лишь как воля, как субъект" [1, c. 17]. В своем движении от абстрактно-всеобщей до конкретно-всеобщей свобода с объективной необходимостью полагает свою противоположность - несвободу, и наоборот. Свобода другого (других), ограничивающая мою свободу, становится моей несвободой.
Свобода в форме права также полагает свою противоположность - неправо. В договоре как исходном правовом отношении собственности первоначально сталкивается произвол, т. е. неограниченная воля двух лиц. Здесь приходящие к соглашению стороны еще сохраняют свою особенную, автономную волю, следовательно, договор еще не выходит за пределы произвола и тем самым еще остается во власти неправа. В своем противополагании праву неправо проходит следующие три стадии: непреднамеренное неправо, обман, принуждение и преступление.
В первоначальном договоре, где сталкивается произвол двух сторон, два особенных произвола, рождается общее произвола. Становление общего произвола порождает правовые коллизии, образующие сферу гражданского правового спора. Содержанием этого спора является подведение вещи под собственность той или другой стороны. Споря, стороны руководствуются своими интересами и своим пониманием своего особенного права и неправа. Свое неправо каждая из сторон считает своим правом. При этом они могут добросовестно заблуждаться. Это непринужденное неправо является незначительным. Оно отрицает только особенное право каждой из сторон, но ко всеобщему праву в форме закона сохраняет уважение. Когда я говорю, что этот стол не из красного дерева, я отрицаю в нем особенное, но признаю всеобщее, родовое (он таки - стол).
Первое непреднамеренное неправо перерастает в обман, где неправо с уважением относится не ко всеобщей воле, а к воле особенной. При обмане особенная воля не нарушается, так как обманутого заставляют верить и он верит, что с ним поступают соответственно всеобщему праву. Обман влечет за собой наказание, ибо здесь речь идет о нарушении всеобщего права.
Принуждение предполагает насильственное подчинение воли одних власти других. Однако принудить к чему-то можно только того, кто хочет, чтобы его принудили.
Насилие, посредством которого подвергается отрицанию не только особенная воля, но одновременно и воля всеобщая, - есть преступление.
Преступление - это сознательное нарушение права как закона, и наказание является не только средством восстановления нарушенного права, но и правом самого преступника (он заслуживает наказания), заложенном в самом его деянии как поступке свободной личности. Свободная личность (Раскольников Достоевского) имеет право на нарушение права (преступление) и право на восстановление нарушенного (наказание). Точно так же нарушившие право государственной собственности во времена недавней приватизации в нашей стране имеют полное право на наказание за их неправовую деятельность.
Следует различать право "в себе" как потенциальный закон и закон как наличное бытие права, как действующие нормы права. Закон, как продукт законотворчества, может быть неправовым, т. е. не соответствовать понятию права "в себе" - философскому понятию права. Неправовой закон является законом лишь формально. "То обстоятельство, что насилие и тирания могут быть элементами позитивного права, является для него чем-то случайным и не затрагивает его природу" [1, с. 62].
Сложной проблемой, различные подходы к решению которой разделяют представителей концепций философского и позитивного права, является дуализм гражданского права. Со времен римского права оно делится на вещное и личностное (обязательственное) право. В обоснование такого деления приводится нетождество человека и вещи, исторический приоритет вещных прав над обязательственными, состояние "статики и динамики" в праве, где статика отождествляется с собственностью, а под динамикой понимается обмен, оборот, т. е. договоры и всеобщие обязательства [2, с. 54-95].
Гегель решительно выступал против такого деления, доказывая, что только личность имеет право на вещи и поэтому личное право есть по существу вещное право. "...Всякий вид права принадлежит лишь лицу, и объективно право, основанное на договоре, есть право не на лицо, а лишь на нечто ему внешнее или право на нечто отчуждаемое от него - всегда право на вещь" [1, с.100]. Признавая недопустимость дуализма в сущностном понятии права собственности, мы допускаем такое деление в позитивном праве как явлении сущности, действительности права собственности. Нельзя же, например, не принимать во внимание то обстоятельство, что в действительности вещное право передается вместе с вещью, а обязательственное (личностное) переходит только в порядке личностного правопреемства. Более того, в сегодняшней действительности объектом правовых отношений становится само право, появился феномен "права на право".
Позитивное право ограничено обязанностью, а обязанность правом. Они не переходят своих границ, не переходят друг в друга, а существуют рядом друг с другом.
Философское же противостояние права и обязанности есть диалектическое отношение. Право содержит в себе обязанность как единичное, содержит в себе всеобщее, а всеобщее реально существует только как единичное. Имея каждый в самом себе свою противоположность, право и обязанность непрерывно переходят друг в друга. В результате этого перехода отношение собственности получает новые определения - отношения морали и нравственности.
"Философский энциклопедический словарь" отождествляет понятие морали и нравственности: "Мораль (лат. moralis - нравственный, от mos. мн. ч. moris) -специфический тип регуляции отношений людей, направленный на их гуманизацию, совокупность принятых в том или ином социальном организме норм поведения, общения и взаимоотношений" [3, с. 38]. С этим определением морали можно было бы согласиться, но с одним весьма существенным уточнением: подобно рабочей силе, которая есть труд "в себе", мораль есть неразвитая нравственность или нравственность "в себе", потенциальная нравственность.
С другой стороны, мораль - это развитое абстрактное право. Под моралью или моральной свободой следует понимать субъективную свободную волю, положенную как всеобщность, но принадлежащую субъекту как его "в себе". Мораль не соотносится со всеобщностью как с внешним и реализуется не в результате внешнего принуждения, предписаний внешнего авторитета, как это имеет место в правовом отношении, а как самополагание, как внутренняя необходимость, внутренняя обязанность. Законом морали является автономия воли индивида. Если правовое отношение предполагает противоположение ряда людей как носителей правомочий и обязанностей, то моральное отношение содержит это противоположение в самом человеке. В своей моральной свободе он и раб и господин самого себя.
Известный русский философ В. Соловьев видел три существенных отличия права от нравственности: 1) право является низшим пределом или некоторым минимумом нравственности, равно для всех обязательным;
2) право есть требование непременной реализации этого наименьшего нравственного содержания, в то время как интерес собственно нравственный относится прямым образом не к внешней реализации добра, а к его внутреннему существованию в сердце человеческом; 3) реализация права обеспечивается внешним принуждением, тогда как "требование нравственного совершенства, как внутреннего состояния, предполагает свободное или добровольное исполнение" [4, с. 33-34].
Соотношение морали и права противоречиво. Если, например, Деточкин, герой известного кинофильма, крал неправедно нажитое для того, чтобы продать его, а вырученные от продажи деньги перечислял в детские дома, то его поступок морален, но вместе с тем неправомерен.
Мораль не только как субъективная воля "в себе", в потенции, но и как для себя всеобщая воля, имеющая непосредственную общую и всеобщую действительность, становится нравственностью или нравственной жизнью. Таким образом, нравственность-это мораль, ставшая общей и всеобщей нормой поведения. Законом нравственности Кант считал свой категорический императив в двух его формулировках: "...поступай только согласно такой максиме, руководствуясь которой ты в то же время можешь пожелать, чтобы она стала всеобщим законом... Поступай так, чтобы ты всегда относился к человечеству и в своем лице, и в лице всякого другого так же, как к цели и никогда не относился бы к нему только как к средству" [5, с. 270].
Понятие нравственности неразрывно связано с такими категориями, как справедливость и равенство. Нравственно то, что справедливо.
Проблема справедливости имеет формальную сторону - справедливость правил (этика долга) и материальную - соответствие природе вещей (добродетели).
Справедливой называется, прежде всего, такая деятельность, которая соответствует правилам справедливости и "правильного" права.
В русском языке слово "справедливость" произошло от слова "право" (правила, правда), а в латыни слово justitia (cправедливость) - от jus (право).
Если законы данной правовой системы соответствуют требованиям этики, например категорическому императиву, и каждый действует в соответствии с этими законами, пользующимися всеобщей поддержкой, то данную правовую систему и действия людей можно назвать справедливыми.
Однако это лишь один момент справедливости. Другой момент - справедливость как добродетель обеспечивает должное каждому конкретному делу или лицу независимо от правил. Здесь под справедливостью понимается правило "каждому свое". Но свое - это самость, собственное, собственность. Следовательно, справедливость есть тождество каждого его собственности как наличному бытию личности. Эту справедливость Аристотель называл особенной в отличие от всеобщей справедливости Платона, которая охватывает упорядоченность и гармонию общества как целого. Справедливость включает в себя свободу и равенство, но не идентична им.
Из определения особенной справедливости следует вывод: поскольку люди как личности по своим способностям не равны, их неравенство как собственников справедливо. Из платоновского определения справедливости следует прямо противоположный вывод: личности как особенности подчиняются и поглощаются всеобщим, т. е. обезличиваются. Как обезличенные они равны и присваивают равные доли всеобщего, общественного имущества.
Первым понятием равенства была идея равенства всех людей перед Богом. Эта идея, как справедливо отмечает наш современник Р. Фридман, не противоречит понятию свободы.
Другой концепцией равенства является равенство возможностей. Суть этого равенства отражается принципом - "каждому по способностям, каждой способности по делам". Таким образом, если первая концепция провозглашает равенство людей перед Богом, то вторая - равенство их перед законом.
Принципиально отличается от названных концепций концепция равенства результатов. В конечном счете, эта концепция предполагает "справедливое равное распределение" общественного имущества или "справедливую равную долю" в нем для всех.
В действительности справедливость, равенство и неравенство людей всегда конкретны. Поэтому, когда возникает дискуссия по поводу этих понятий, необходимо уточнить, о какой справедливости и о каком равенстве идет речь. Если имеется в виду особенная справедливость и ее принцип "каждому свое", то она реализуется, прежде всего, в эквивалентном обмене и справедливой, т. е. соответствующей ценности блага цене. Если предметом дискуссии является справедливость распределения рыночных возможностей, то следует различать формальную и реальную возможность участия в рыночных отношениях. Первая обеспечивает открытый доступ к рынку, вторая предполагает распределение экономических ресурсов в пользу сильного собственника,
Существуют и иные точки зрения. Ряд обществоведов считает, что проблема распределения экономических благ не имеет однозначного решения, поскольку не существует единого критерия всеобщей справедливости. Распределение собственности в значительной степени является результатом игры, в которой переплетаются вклад, удача и случай.
"Нет никакой распределительной справедливости там, где никто ничего не распределяет, - пишет Хайек. - Но поскольку результат для каждого участника не может быть предсказан заранее и на него не могут влиять другие участники, то общий результат нельзя назвать ни справедливым, ни несправедливым" [6, с. 24].
Таким образом, решение проблемы критерия особенной справедливости остается открытым. Не менее сложным представляется решение проблемы критерия всеобщей справедливости. Многочисленные попытки нахождения и обоснования этого критерия сталкивались с трудноразрешимым противоречием социальной справедливости распределения экономических ресурсов и результатов их использования, с одной стороны, и экономической эффективности их потребления - с другой.
Мы считаем, что для обеспечения всеобщей социальной справедливости следует исходить из принципа демократического выбора, предполагающего равенство всех людей перед законом и равенство объективных возможностей реализации их способностей.
На наш взгляд, справедливость это не просто достигнутое конечное состояние, а стремление к разрешению и разрешение конфликтов интересов личности, социальных групп и общества и приведение их в относительное равновесие. В обществе с ограниченными экономическими ресурсами и неограниченным многообразием интересов его членов всеобщая справедливость никогда не может быть достигнута, но к этому надо стремиться всегда.
Собственность, как нравственное отношение, проявляет себя в семье, гражданском обществе, государстве, религиозной общине.
Собственность в семейных отношениях приобретает новые определенности. Стороны отношения собственности здесь уже не личность (единичность) и не вещь, а общность людей (особенность) и имущество. В нашей обыденной речи и даже в специальной литературе понятия собственности и имущества часто отождествляются. Между тем это разные понятия. Если для понятия собственности как таковой определяющим является момент единичности, то для имущества - момент общего. Формирование собственности явившегося на свет человека начинается в семье. Вместе с собственностью ребенка формируется и семейная собственность его и его родителей.
"Содержащийся в абстрактной собственности произвольный момент особенной потребности единичного и эгоизм вожделения превращают ее здесь в заботу об общем и в добывании средств для него в нечто нравственное" [1, с. 229].
Таким образом, в семье отношение собственности существует как общее (коллективное).
Как всеобщее (общественное) оно обнаруживает себя в отношениях гражданского общества.
В гражданском обществе как всеобщности, различающей в себе множество единичностей и особенностей, каждый для себя цель, все остальное для него - средство. Без соотношения с другими субъект не может достигнуть своих целей во всем их объеме. Эти другие суть поэтому средства для достижения цели единичного и особенного.
Жизнь гражданского общества представлена, прежде всего, системой потребностей. Развиваясь и многообразясь, эта система индивидуализируется, превращая человека в совокупность потребностей.
С другой стороны, удовлетворение человеком своих потребностей предполагает удовлетворение им потребностей всех других. Стремление удовлетворять эти взаимозависимые потребности проявляется в труде.
Жизнь гражданского общества как системы труда находит выражение не только в формировании материала для удовлетворения потребностей, но и человеческих знаний, умений, способностей. Развивается специализация и разделение труда, завершающие взаимную зависимость, взаимопонимание и заинтересованность каждого в труде и имуществе всех остальных.
Жизнь гражданского общества как системы имущественных состояний приводит к созданию всеобщего имущества.
В силу взаимозависимости удовлетворения потребностей и труда субъективный эгоизм превращается в содействие удовлетворению потребностей всех других, в опосредствование в качестве диалектического движения особенного всеобщим так, что когда каждый для себя производит, приобретает, он именно этим приобретает и производит для потребления других. "Эта необходимость, которая заключается во всестороннем переплетении зависимости всех друг от друга, есть для каждого всеобщее пребывающее имущество, содержащее для него возможность с помощью своей образованности и умения получить часть этого имущества, чтобы таким образом обеспечить себе средства к существованию, а то, что добыто его трудом, в свою очередь, сохраняет и приумножает всеобщее имущество" [1, с. 240].
Гражданское общество, рассматриваемое только как состояние правовое, согласно Канту, основывается на следующих принципах:
1. Свободе каждого члена общества как человека.
2. Равенстве его с каждым другим как подданного.
3. Самостоятельности каждого члена общества как гражданина.
Итак, в гражданском обществе особенные и общие отношения собственности становятся всеобщими. Однако это еще формальная всеобщность, упорядоченная множественность как механизм, где части, образующие целое, соотносятся друг с другом лишь внешним образом.
В гражданском обществе моменты собственности самостоятельны, поскольку им сообщается собственное наличное бытие (личность, семья, гражданин, сословие, социальная группа, класс). Однако самостоятельность особенного и общего в гражданском отношении собственности иллюзорна, поскольку у них одна сущность, они существуют лишь посредством друг друга и переходят друг в друга. Формирование гражданского общества и его собственности - сложный противоречивый процесс. Широко распространенным является утверждение, что первичной ячейкой, основой, из которой вырастает это общество, является семья. Не менее распространенным является положение, гласящее, что семья является продуктом, результатом развития общества.
Авторитетные обществоведы считают, что гражданин это "сознательный член общества, человек, подчиняющий свои личные интересы общественным" [7, с. 614]. Им возражают те, кто полагает, что в гражданском обществе приоритетными являются интересы личности. Вместе с тем, как бы ни определялось гражданское общество, его собственность выражается в механическом единстве воли и интересов его членов. Здесь каждый рассматривает себя как цель. Он безразличен, равнодушен по отношению к другим и готов к сотрудничеству с ними лишь как с необходимым условием, средством реализации его цели, его собственности.
Конечно, гражданское общество развивает системы человеческих потребностей и способностей, реализующихся в труде, формирует систему имущественных состояний и сословий, создает общественное имущество. Однако его не следует объявлять идеалом общественного устройства. Оно всего лишь этап, важный, но не последний в эмансипации человека, развитии свободы личности, ее собственности. Это общество раздирается глубочайшими социально-экономическими противоречиями. Война всех против всех в этом обществе необходимо требует утверждения не механического, а органического единства единичной, общей и всеобщей воли.
Органическое единство индивидуума и общества или личности и общества как наличного бытия собственности обнаруживает себя в государственном устройстве. Истинное государство есть органическое единство социально-всеобщего и индивидуально-единичного. Всеобщее здесь существенно не чем-то внешним, а внутренней, имманентной целью, деятельностью самих индивидов. Основными признаками государства, как известно, являются: наличие особой системы органов и учреждений, осуществляющих функции государственной власти; наличие права, закрепляющего определенную систему норм, санкционированных государственной властью; наличие определенной территории, на которую распространяется юрисдикция данного государства. Но первое условие наличности государства, его непосредственное бытие представлено множеством индивидов. Люди, входящие в это множество, ведут конкретно-эмпирическое существование. Они подвержены законам пространственного разъединения, временной изменчивости и внешней природной необходимости. Они живут земной жизнью, субъективными интересами, среди разрозненных конечных и дискретных материальных вещей. Они все вместе образуют как бы "тело" народа. Дух народа - его всеобщность. Эту всеобщность народа можно назвать его ценностью, морально-политическим единством или национальной идеей. В тождестве всеобщего (государства), особенного (его институтов) и единичного (индивидов) состоит сама сущность государства. Именно благодаря этому тождеству истинное государство есть духовно-нравственный организм. Зрелость народного духа измеряется совершенством его государственного устройства, а государственное устройство определяется свойствами народного духа. В несовершенном государстве каждый индивидуум кичится своей особенностью и всякое вмешательство государства в его жизнь рассматривается как ограничение его индивидуальной свободы, его собственности.
В истинном государстве, т. е. государстве как духовно-нравственном организме, гражданин не отличает себя от своего государства и не противопоставляет себя ему. Он принимает свои обязанности добровольно и, повинуясь государству и закону, не только не утрачивает своей свободы, а расширяет и укрепляет ее.
"Все цели общества и государства суть в то же время цели частных лиц; но тот путь опосредствования, через которое их обязанности как результат осуществления их прав и пользования этими правами снова к ним возвращаются, создает видимость отличия, что выражается также и в том способе, каким известная стоимость при обмене получает многообразные формы, хотя в себе она остается все той же" [8, с. 295]. Т. е. здесь опосредствование аналогично развитию форм стоимости - от единичной и случайной до всеобщей и денежной. Государство и есть эта "денежная", всеобщая форма личности и гражданина.
В этом плане "естественное право" как нечто существующее в природе непосредственно, как некоторое естественное состояние не является правом, а есть насилие. Оно ограничивается и отрицается развитием общества и государства как всеобщностью. И это есть не ограничение собственности, свободы личности, а ее развитие до своего понятия, до своей конкретной всеобщности.
Конечно, такое государство - идеал. Путь к его достижению лежит через всестороннее совершенствование государственной собственности. Под последней следует понимать не просто государственное имущество, а государственную волю, реализующую всеобщую волю народа, национальную идею.
Разумеется, гегелевское учение о свободе личности, собственности как наличном бытии личности и государстве как органической всеобщности личности не бесспорно и не единственно. Оно близко учению Канта о государстве как вершине нравственного и культурного развития.
Это учение пережило кризис в конце XIX в. в связи с кризисом идей правового государства, обеспечивающего естественную гармонию общественных отношений - равенство, свободу, братство.
Правовое государство перестало быть идеалом и венцом развития человечества, а учение о нем переросло в учение о социальном государстве. В истинном социальном организме отношение "как к себе" характеризует не только отношение людей к государству, но и отношение их друг к другу. Здесь человек человеку не инобытие, не ограничение его свободной воли, не непокорный объект, а со-субъект. Каждый видит в другом самого себя и относится к другому как непосредственно к самому себе. "Возлюби ближнего как самого себя", - гласит одна из важнейших христианских заповедей. Не подобно самому себе, а как самого себя, потому что ближний и есть ты сам. Каждый присутствует во всех и все в каждом. Люди сращены друг с другом как органы единого, реального социального организма. Это сращение людей друг с другом реально, существует, на самом деле, вопреки внешней эмпирической видимости, настойчиво свидетельствующей о том, что они по существу разъединены. В этом состоит, говоря словами Гегеля, "невероятное противоречие" социального бытия. Поскольку наличное бытие каждого есть наличное бытие всех, а наличное бытие всех является наличным бытием каждого, индивидуальная собственность есть собственность всех, а собственность всех - индивидуальна.
Цель социально-экономической политики современного социального государства сравнительно проста: обеспечить рациональное (оптимальное) соотношение экономической эффективности общественного производства и социальной справедливости. Результаты этой политики находят выражение не только в показателях экономического роста и качества жизни, но и в предотвращении социальной напряженности, социальных протестов и возмущения граждан, отдельных социальных групп и слоев по поводу социальной несправедливости и несовершенства общества.
Основополагающими идеями государства "социально-ориентированной" рыночной экономики являются: неолиберализм, христианское социальное учение и демократический социализм [9, с. 127].
Реализация первой идеи предполагает активное вмешательство государства в экономическую деятельность через регулирование свободной конкуренции и обеспечение правил поведения хозяйствующих субъектов. Неолиберализм признает приоритет общественных интересов перед интересами отдельных личностей и экономических агентов.
Христианское социальное учение ставит в центр внимания государства человека. Это нисколько не противоречит принципам неолиберализма, ибо по самой своей природе социальное государство призвано трансформировать эгоизм личности в общее благо. Религиозно-нравственная традиция стран с утвердившимся социально-ориентированным рыночным хозяйством предполагает соблюдение следующего правила: то, чего может достичь менее крупная общественная единица, не должно изыматься у нее вышестоящей инстанцией. Соблюдение этого правила регулирует деятельность не только хозяйствующих субъектов, но и государственных институтов.
Более того, согласно христианскому учению, уверовавшие во Христа как Единого Господина, не только поднимаются к нему и достигают его, но находятся в нем. Это значит, что индивидуальная жизнь одного христианина связывается с индивидуальной жизнью другого только через Христа и во Христе. Люди, таким образом, помимо каких бы то ни было внешних сношений, имеют новый вид общения, принципиально отличный от всех других видов.
Новому виду общения соответствует новая по содержанию общинная собственность. Поскольку это собственность одного-единственного Господина, она отрицает себя как таковую.
В соответствии с основополагающими принципами демократического социализма принятие государственных решений на любом уровне должно подчиняться общественному контролю. "Договорная экономика" базируется на партнерстве работодателей и работополучателей, в отношениях между которыми государство выполняет роль арбитра.
Концепция государства социально-ориентированной рыночной экономики, конечно, должна быть "привязана" к российским условиям, российской национальной идее, составляющими которой всегда являлись соборность (коллективизм), духовность (нравственность) и державность (государственность).
Таким образом, всеобщее противоречие собственности, которое первоначально обнаруживает себя в двойственной, противоречивой природе личности как субъекта и объекта присвоения, развивается в систему противоречий семейных отношений, отношений личности и общества, социальных групп, гражданина и государства. |
| |
|
|
