|
| | | | Проблемы современной экономики, N 4 (48), 2013 | | | | ЭКОНОМИКА И ЭКОЛОГИЯ | | | Пыжев А. И.
старший преподаватель кафедры социально-экономического планирования
Сибирского федерального университета (г. Красноярск),
Пыжева Ю. И.
старший преподаватель кафедры социально-экономического планирования
Сибирского федерального университета (г. Красноярск),
кандидат экономических наук
Зандер Е. В.
заведующий кафедрой социально-экономического планирования
Сибирского федерального университета (г. Красноярск),
доктор экономических наук, профессор
| |
| | | | | В статье дается характеристика социально-экономического положения коренных народов США, Канады, Бразилии, Австралии и Новой Зеландии, излагается опыт разрешения конфликтов интересов, возникающих между аборигенным населением и бизнесом, связанным с использованием природных ресурсов | | Ключевые слова: коренные народы, освоение природных ресурсов, природопользование, территории традиционного проживания, США, Канада, Бразилия, Австралия, Новая Зеландия | | УДК 332.15; ББК 65.04 Стр: 410 - 413 |
По мере освоения природных ресурсов, расположенных в наиболее благоприятных природно-климатических условиях, цивилизованное общество вынуждено искать всё новые и новые источники существования для своей развитой индустрии всё дальше от тех местностей, где живет большая часть населения планеты. В конце XIX в. на европейском континенте остро обозначилась проблема исчерпания практически всех видов природных ресурсов. Экономика европейских стран ежегодно требует гораздо больше топливно-энергетических ресурсов, чем в состоянии произвести сама. Соединенные Штаты Америки импортируют столько же нефти, сколько производят внутри страны. Недостаток ресурсов в местах концентрации наиболее развитых экономических систем мира привел человечество к необходимости поиска месторождений полезных ископаемых в труднодоступных районах с суровыми природно-климатическими условиями. В этих местах, если и ступала нога человека, то это был охотник или рыбак, представляющий коренные народы данной местности, прежде жившие в полной изоляции от современной цивилизации. Теперь же интересы малочисленных народов и транснациональной экономической машины пересеклись, что остро обозначило вопрос: каким образом можно гармонизировать существование ресурсодобывающей промышленности и небольших поселений людей, ведущих традиционный образ жизни и натуральное хозяйство?
В последние десятилетия данная проблема обострилась и в России, в силу ресурсного характера развития экономики нашей страны [1; 2]. К сожалению, несмотря на то, что вопрос гармонизации взаимоотношений аборигенного и неаборигенного населения является весьма актуальным для современной России, подробные исследования, которые бы опирались на объемные полевые исследования, пока не проводились. Поэтому важно, как минимум, изучать сходный опыт других стран, тем более, что часть подходов к решению ряда проблем может быть применена и на российском Севере.
В настоящей статье мы дадим характеристику социально-экономического положения коренных народов зарубежных стран, а также проанализируем накопленный опыт разрешения конфликтов природопользователей и коренных народов, ведущих традиционный образ жизни и хозяйствования.
Коренные малочисленные народы присутствуют на всех континентах Земли. В абсолютном выражении наибольшей численностью обладают коренные народы США (около 4,1 млн чел.) [7], а наибольшую долю в общей численности населения Новой Зеландии занимают новозеландские маори (15%) [8].
Общеизвестно, что первые европейцы прибыли на территорию современных Соединенных Штатов Америки в 1492 г. С этого периода можно вести отсчет взаимоотношениям коренного населения Северной Америки — американских индейцев — и европейских колонизаторов. Довольно подробный обзор развития их взаимоотношений предпринят в работе Х. Исэксона и Ш. Спроулса [9].
По данным археологических и антропологических исследований, до Колумба у коренных американцев была принята частная собственность на предметы, но не существовало частной собственности на землю. Это объясняется тем, что плотность населения была низкой, следовательно, земля не являлась ограниченным ресурсом. Безусловно, периодически среди разных племен возникали конфликты за использование конкретных участков, но этого было недостаточно, чтобы покрыть трансакционные издержки на создание системы частной собственности на землю, в отличие от Европы, где уже в то время не было свободных земель, куда можно было отступить, если не получалось легко захватить участок соседа [Там же, с. 66].
Первые конфликты за землю между коренными народами Америки и европейскими колонизаторами разрешались мирным путем. Сначала индейские племена вели переговоры с французскими, английскими и испанскими правительствами через своих представителей, в основном закрепляя договоренности устно. Затем, после создания Соединенных Штатов Америки за период 1778–1886 гг. было заключено по меньшей мере 322 письменных договора. Любые противоречия, выходящие за рамки таких договоров, разрешались мирным путем посредством заключения дополнительных соглашений, поскольку обе стороны не имели ясного представления о военной мощи друг друга. В этих условиях было разумным вести добрососедские отношения и торговлю: европейцы предлагали невиданную для коренного американского населения продукцию высокоразвитой по меркам того времени цивилизации, а индейцы обладали мехами и продовольствием. По мере колонизации Америки европейцы стали понимать, что по численности и технологическому уровню они существенно превосходят коренное население, поэтому могут выигрывать практически любые сражения и добывать те же ресурсы (меха, продовольствие), что и коренное население. Это привело к тому, что уже к середине XIX в. число действующих договоров об использовании земель резко сократилось, а количество конфликтов с применением оружия — существенно возросло [Там же, с. 68].
Под давлением необходимости захвата территорий коренного населения был принят Общий закон о распределении 1887 г. (англ. The General Allotment Act of 1887) или Акт Доуса (англ. Dawes Act), позволявший президенту США отводить земли индейцев из их собственности с предоставлением меньших территорий в других местах, а также гражданства Соединенных Штатов. Начала проводиться политика, которая привела к созданию ныне широко известных индейских резерваций. В результате принятия данного закона общая площадь земель коренных американцев сократилась практически в три раза: со 147 млн акров в 1887 г. до 55 млн акров в 1934 г. Это было самое существенное изменение положения коренных американцев на родной земле, поскольку законодательные акты в этой сфере, принятые в XX в., хоть и формально останавливали процесс изъятия земель у индейцев, но никак не касались уже распределенных территорий [Там же, с. 70–72].
В результате проведения такой политики распределения земель, индейцы оказались в резервациях — отрезанных от цивилизации территориях, малопригодных для ведения традиционного хозяйства. Как только тот или иной участок земли становился интересным для природопользователей или, например, инвесторов в строительство казино, этот участок изымался у коренных народов, а они вновь оказывались на никому не нужных землях. Несмотря на прекращение данной практики, в настоящий момент большая часть индейцев живут крайне бедно. Фактически они поражены в правах по отношению к некоренному населению современных Соединенных Штатов, при этом являясь теми, кому земля Америки должна принадлежать по праву первых поселенцев.
Исследованию проблем коренных малочисленных народов Канады посвящена серия работ Э.Л. Бус и Н.У. Скелтона [4; 5]. Конституция Канады официально признает и гарантирует специальные права представителям трех этносов коренных малочисленных народов: индейцев, инуитов (эскимосов) и метисов. Группа индейских народов часто называется «первыми народами» (англ. First Nations). Различные группы коренных малочисленных народов Канады наделены Конституцией различными правами [4].
Авторы цитируемой работы отмечают, что вопросы влияния экономического развития территорий традиционного проживания коренных народов Канады на их жизнедеятельность изучены недостаточно. Тем не менее, права коренных народов Канады, как и общин коренных народов других стран, повсеместно нарушаются. Несмотря на накопленную судебную практику исков представителей коренных народов к Канаде, ее провинции Британская Колумбия и промышленным предприятиям, соблюдение интересов коренных народов по-прежнему остается формальным: суд в большинстве случаев признает права представителей коренных народов на землю и ведение на ней традиционной хозяйственной деятельности, но фактически не препятствует интенсивному промышленному освоению данных территорий. Э. Бус и Н. Скелтон считают, что представителям коренных народов следует более активно участвовать в подобных исследованиях, инициировать собственные и громче заявлять о своих проблемах на государственном уровне, поскольку в настоящий момент промышленные компании всегда занимают более выгодное положение в любых переговорах, пользуясь «молчаливостью» коренных народов и тем, что низкий уровень их социально-экономического развития не позволяет им эффективно защищать свои права.
Раздел 35 Конституции Канады гарантирует первым народам права на охоту, рыбалку и собирательство на территориях их традиционного проживания [4]. Еще одним важным документом, регулирующим отношения государства и коренных народов является т. н. Договор 8 (англ. Treaty 8), заключенный 21 июня 1899 г. между Британской Короной в лице Королевы Виктории и представителями некоторых первых народов. В соответствии с данным договором, первым народам Западного Моберли (англ. West Moberly First Nations) и Хафуэя (англ. Halfway First Nations) было гарантировано соблюдение тех прав, которыми они обладали до подписания данного договора, то есть до попыток промышленного освоения территорий традиционного проживания коренных народов. Э. Бус и Н. Скелтон провели интервьюирование представителей различных социальных групп различных коренных народов, ответственных представителей власти и бизнеса. Результаты опроса показали, что представители коренных народов обеспокоены ситуацией с соблюдением их прав и считают, что на практике Договор 8 не выполняется со стороны государства: «Я бы сказал, что мы перешли тот рубеж, за которым Договор гарантировал нам сохранение нашего образа жизни. Мы больше не можем вести тот же образ жизни, как в те времена, когда Договор еще не был подписан» [4, с. 691]. Кроме того, представители коренных народов отмечают, что федеральные власти фактически устранились от решения их проблем, переложив эту функцию на уровень региона: «...[федеральное правительство] попросту позволяет провинциальным властям отмахиваться от нас, а где же вы? Вы подписали Договор с нами, а теперь будто бы исчезли с места действия, и вам как будто бы не нужно работать с нами для соблюдения Договора?» [Там же].
Помимо проблем с соблюдением прав на ведение традиционного образа жизни, представителей коренных народов Канады волнует воздействие промышленного освоения на окружающую их природную среду. Необходимо отметить, что данная проблема имеет экологический, экономический и социальный аспекты. С экологической точки зрения уничтожение определенных видов растений или животных наносит ущерб устойчивому функционированию экосистемы: нарушаются и видоизменяются пищевые цепочки, сокращается биоразнообразие и т. п. Экономический ущерб выражается в том, что коренные народы лишаются естественного источника промысла и торговли с неаборигенным населением. Социальный ущерб заключается во вреде традиционной культуре коренных народов, в частности психологическому состоянию коренных народов и культуре сбалансированного для данной местности питания.
По мнению коренных народов, наибольшему воздействию подвергаются популяции рыб, северных оленей (карибу), медведей, а также дикоросы. Несмотря на то, что в 2010 г. первые народы Западного Моберли выиграли в суде дело против правительства провинции Британская Колумбия об охране стада северного оленя вида Burnt Pine от действий угледобывающей компании, на практике данное решение суда игнорируется. В результате истребления северного оленя, коренные народы вынуждены употреблять в пищу мясо лося вместо оленины, которая является гораздо более ценным продуктом питания. По оценкам представителей первых народов Западного Моберли, данная вынужденная замена приведет к сокращению продолжительности их жизни.
Помимо прочего, отмечается, что в результате сближения мест традиционного проживания коренных народов и площадок освоения природных ресурсов, среди коренного населения возрастает распространение наркотической и алкогольной зависимости [Там же, С. 694].
Тем не менее, несмотря на столь обширный список проблем, представители первых народов Канады считают, что земли, находящиеся под действием Договора 8, пока не подверглись чересчур разрушительному промышленному освоению. Если правительство прислушается к мнению коренных народов и на практике начнет работу по оптимизации их взаимодействия с природопользователями, то можно добиться соблюдения интересов всех участников данного процесса. Между тем, начиная с 1970-х годов, когда проблема несоблюдения положений Договора 8 вышла на повестку дня, представители коренных народов Канады не видят существенных изменений в поведении власти и природопользователей по отношению к соблюдению их интересов [Там же, с. 697]. В качестве причин своего угнетенного положения представители коренных народов называют экономическую отсталость, а также тот факт, что «основное» неаборигенное население Канады, исповедующее ценности западного постиндустриального общества, не понимает и не принимает традиционную культуру коренных малочисленных народов [Там же].
Теперь рассмотрим положение коренных народов Латинской Америки на примере Бразилии, где расположены крупнейшие общины континента. Общая численность коренного населения Латинской Америки составляла примерно 387 тыс. чел. в 2001 г. и имеет устойчивую тенденцию к росту [11]. Если не считать потомков детей, которые родились от первых контактов аборигенов и португальских колонистов, на территории Бразилии проживают 218 коренных народов, причем 180 из них продолжают разговаривать на своих исконных наречиях [3]. В настоящий момент на территории страны насчитывается 587 участков земель коренных народов общей площадью более 105 млн га, 69% которых официально признаны и охраняются государством. Такая институционализация стала возможной благодаря Федеральной Конституции Бразилии 1988 г., которая в ст. 231 закрепляет преимущественное право коренных народов на их земли, поскольку именно предки современных коренных жителей Бразилии населяли нынешнюю территорию страны первыми из людей [Там же, с. 286].
Несмотря на то, что природопользователям запрещено заниматься своей коммерческой деятельностью на территориях, принадлежащих коренным народам на законных основаниях, трудно отрицать то негативное влияние, которое оказывает деятельность по добыче различных природных ресурсов на экосистему региона. Очевидно, что коренные народы страдают от ухудшения состояния окружающей среды и сокращения биоразнообразия. К сожалению, экологические последствия природопользовательской деятельности в отношении коренных народов никак не регулируются бразильским законодательством. Также отмечались случаи насильственного захвата территорий, принадлежащих коренным народам. Так, например, в январе 2001 г. земли Рузвельт (англ. Roosevelt Indigenous Land), на которых проживал народ Чинта-Ларга, были захвачены силами 2 000 гаримпейро — охотников за бриллиантами. Подкупив молодых лидеров коренных народов деньгами, автомобилями и грузовиками, гаримпейро получили формальное согласие на ведение добычи бриллиантов на их землях. Подобные события не являются редкостью, что объясняется тем, что на самом деле коренные народы не в состоянии эффективно использовать те земли, которые им принадлежат. [Там же, с. 192].
Коренными народами населены также земли Австралии и Новой Зеландии, колонизированные британцами в XVI–XVII вв. Интересное исследование взаимодействия коренных народов Австралии и горнодобывающих компаний, ведущих природопользовательскую деятельность на территориях их традиционного проживания, провели сотрудники Университета Мельбурна А. Кроули и А. Синклер [6]. Проведя полевое исследование, авторы пришли к необходимости формирования своего рода этической модели взаимодействия коренных народов и природопользователей. Рассмотрим результаты указанного исследования более подробно.
Как и в других странах, социально-экономическое положение австралийских коренных народов существенно хуже, чем у неаборигенного населения страны. Доля коренных народов в общей численности населения Австралии составляет около 2%. Продолжительность жизни в среднем на двадцать лет меньше, детская смертность в 2–3 раза выше, большая доля представителей коренных народов умирает от болезней, с которыми современная медицина давно и успешно борется (грипп, диабет, менингит и пр.). Средний доход аборигена составляет по самым оптимистичным оценкам 55% среднего дохода «цивилизованного» жителя Австралии. Только 32% коренного населения учатся в средних школах и лишь 2% заканчивают университеты [Там же, с. 361].
Вплоть до 1992 года большая часть австралийских земель, находящихся за пределами населенных пунктов, являлась “terra nullius” (лат. ничья земля), что являлось следствием политики европейских поселенцев: они считали все неосвоенные земли не принадлежащими никому. В июне 1992 г. австралийским Федеральным Судом было принято историческое решение Мабо (названо по имени Эдди Мабо, представителя коренных народов, заявившего иск к австралийскому штату Квинсленд о признании прав коренных народов на земли, на которых они проживают), которое постановило, что поскольку коренные народы длительное время занимают определенные территории, они имеют право претендовать на владение ими [Там же, с. 362]. За данным судебным решением последовало принятие Акта о титуле коренных народов (англ. Native Title Act), который гласит: австралийское право официально признает, что некоторые коренные народы имеют права и интересы, следующие из их традиционных законов и обычаев, в отношении земель, на которых они проживают [10].
Фактически решение Мабо кардинально изменило характер взаимоотношений природопользователей и коренных народов Австралии, поскольку впервые в истории компании-природопользователи стали вынуждены договариваться об использовании земли. В первые годы применения Акта о титуле коренных народов процессы переговоров о совместном использовании земель длились до полутора лет и не приводили к оптимальным результатам, поэтому многие наблюдатели сомневались в эффективности данного закона [Там же, с. 363].
Некоторые природопользователи пытались добиться отмены решения Мабо и Акта о титуле коренных народов, однако впоследствии стало очевидно, что наиболее благоприятный режим использования земель традиционного хозяйствования коренных народов получат те компании, которые больше всего сделают для коренных народов. В результате многие компании начали организовывать специальные программы поддержки коренных народов в сфере образования, культуры и спорта. Были организованы курсы по ознакомлению сотрудников компаний-природопользователей с основами культуры коренных народов. В настоящий момент эта инициатива охватывает до 70% персонала компаний, непосредственно связанного с добычей природных ресурсов. Данные курсы проводятся представителями самих коренных народов на возмездной основе, что приносит существенный доход. Компании, которые ведут подобную работу, получают наилучшие преференции по использованию земель [Там же, с. 364]. Совершенно очевидно, что такая «добрая воля» со стороны бизнеса продиктована сугубо рациональными целями, и по сути эта деятельность является своего рода взяткой, за которую природопользователи получают возможность беспрепятственно вести свою коммерческую деятельность.
Авторами цитируемой работы было проведено исследование взаимоотношений между пятью австралийскими компаниями, осуществляющими добычу природных ресурсов, и коренными народами соответствующих местностей. Результаты данного исследования позволили создать общую модель, описывающую эволюцию взаимоотношений коренных народов и природопользователей, основанную на четырех этических критериях [Там же, с. 370–371]:
1. Двухстороннее обучение и адаптация. Отношения природопользователей и коренных народов будут продолжать носить патерналистский и, зачастую, формальный характер до тех пор, пока обе стороны не будут заинтересованы в двухстороннем культурном обмене между аборигенным и неаборигенным населением.
2. Долгосрочные устойчивые отношения сообществ и частных лиц. Устойчивые институты могут формироваться только при участии организованных сообществ (организаций коренных народов), поскольку в этом случае роль конкретного лидера или члена данного сообщества минимальна. Если по какой-то причине конкретный человек исключается из взаимодействия, то этот факт не окажет существенного влияния на функционирование образовавшихся связей.
3. Разделение полномочий. До тех пор, пока доминирующая группа (природопользователи) не будет готова делегировать часть реальных полномочий по управлению совместно используемыми ресурсами группе меньшинства (коренным народам), отношения между данными группами нельзя назвать равными.
4. Коренные народы ценны сами по себе. Природопользователи должны признать, что коренные народы, их культура, традиционный образ ведения хозяйственной деятельности являются непреложными ценностями без каких-либо дополнительных оговорок или уточнений.
Используя вышеприведенные критерии, можно построить следующее бесконечное множество состояний, в которых пребывают взаимоотношения коренных народов и природопользователей со стороны последних: 1) враждебность, 2) игнорирование / пренебрежение, 3) инструментальный прагматизм, 4) патерналистское спонсорство, 5) многоуровневое взаимодействие, 6) двухстороннее обучение, 7) продолжительное сотрудничество.
Как отмечают авторы, в Австралии большинство природопользователей находились в стадиях 1) и 2) вплоть до 1990-х гг. В силу вышеописанных событий, многие компании были вынуждены перейти к стадиями 3) и 4), поскольку стало очевидным, что успешность их бизнеса теперь зависит от того, насколько эффективно они смогут выстроить отношения с коренными народами. И только две компании находятся в настоящий момент между стадиями 5) и 6). Ни одна из компаний не достигла в отношениях с коренными народами стадии 7), тем не менее некоторые сотрудники в своем понимании близки к искреннему уважению к представителям коренного населения, а также испытывают определенный интерес к их культуре и традициям [Там же, с. 372].
Коренное население Новой Зеландии представлено народом маори (mâori), населявшим островное государство до прихода британских колонистов. В отличие от других стран мира, на территориях которых проживают коренные народы, доля маори в общей численности населения очень высока — 15% [8]. Это объясняет тот факт, что в настоящее время маори обладают беспрецедентным признанием и правами в Новой Зеландии по сравнению с положением других коренных народов в различных странах мира. Язык маори является государственным языком Новой Зеландии наряду с английским, и даже гимн страны исполняют традиционно сначала на маори и лишь затем — на английском языке. Представители маори имеют определенную квоту мест в парламенте страны. Тем не менее, их социально-экономическое положение так же, как и в других странах, существенно отличается от тех условий, в которых живет неаборигенное население Новой Зеландии. Несмотря на столь активное участие в политической жизни страны, права маори на свои традиционные земли официально были закреплены примерно в то же время, что и в других странах мира, принятием Законного акта о землях маори (англ. Maori Land Law Act) в 1993 г., хотя еще в 1865 г. в Новой Зеландии был учрежден специальный суд, который слушал дела, связанные с землями маори [7]. Таким образом, народ маори оказался интегрированным в современное новозеландское общество. Нам не удалось найти свидетельств, что в данной стране существуют значительные по численности общины коренных народов, ведущих традиционную хозяйственную деятельность на своих землях, и, тем более, информации об их конфликтах с природопользователями.
Итак, в настоящей работе мы охарактеризовали социально-экономическое положение коренных народов в США, Канаде, Бразилии, Австралии и Новой Зеландии, а также изучили опыт разрешения конфликтов аборигенного населения вышеперечисленных стран и бизнеса, связанного с использованием природных ресурсов. Наш анализ показал, что во всех странах, кроме Новой Зеландии, права коренного населения существенно ограничены по сравнению с неаборигенами, а природопользователи ведут свою экономическую деятельность на территориях традиционного проживания КМН с минимальными издержками на компенсацию причиняемого ими ущерба и, как правило, не стремятся реализовать свою социальную ответственность перед куда менее сильным «противником». Тем не менее, как показывает опыт Бразилии, где земли традиционного природопользования коренных народов принадлежат им в соответствии с Конституцией Бразилии, полная передача прав на земельные ресурсы и ведение на ней хозяйственной деятельности коренным народам далеко не всегда приводит к эффективному управлению данными землями.
Также мы рассмотрели модель Кроули–Синклер, позволяющую описывать текущий характер взаимоотношений коренных народов и природопользователей при помощи линейного бесконечного множества состояний. Мы считаем, что модель Кроули–Синклер может применяться для анализа взаимоотношений коренных малочисленных народов Севера России и природопользователей, ведущих добычу полезных ископаемых на территориях их традиционного проживания. |
| |
|
|
