|
| | | | Проблемы современной экономики, N 2 (46), 2013 | | | | СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ ГОСУДАРСТВ ЕВРАЗИИ | | | Грибанов В. В.
аспирант кафедры экономической теории
Российского государственного педагогического университета имени А.И.Герцена (Санкт-Петербург)
| |
| | | | | Статья посвящена глобальному экономическому кризису, который обусловил экономическую необходимость проведения целого ряда жестких и непопулярных неолиберальных реформ. Становится очевидной необходимость срочной координации социальной политики на уровне ЕС для того, чтобы приостановить процесс демонтажа социального государства под влиянием мировой экономической конкуренции | | Ключевые слова: социальное государство, глобализация, мировой экономический кризис, неолиберализм, рекоммодификация | | УДК 338.22.021.1; ББК 65.013.5 Стр: 257 - 260 |
Кризисные явления в современной мировой экономике оказывают крайне негативное влияние на социально-экономическое положение основной массы населения практически во всех странах мира. Весьма остро ощущаются они и в Европейском Союзе, ставя под угрозу те социальные завоевания, которые позволяли говорить о существовании особой европейской социальной модели. По мнению видного британского социолога Э. Гидденса [1], она включает в себя следующие аспекты:
– Развитое, интервиционистское по своему характеру государство — основной критерий: уровень ВВП, получаемый от налогов.
– Процветающая система социальной помощи, обеспечивающая эффективную социальную защиту, охватывающую всех граждан страны, но в особой степени сориентированной на наиболее нуждающихся.
– Ограничение или сдерживание экономического или других форм неравенства.
– Ключевую роль в устойчивости этих институтов играют «социальные партнеры», профсоюзы и другие агентства, выступающие в защиту прав рабочих.
– Каждая из этих особенностей должна сопровождаться расширением всеобъемлющего экономического процветания и создания рабочих мест.
ЕСМ и ЕС, в целом, в значительной степени являются порождением биполярного мира. «Смешанная экономика» и кейнсианское социальное государство должны были служить признаком отличия Западной Европы от американского рыночного либерализма, с одной стороны, и советского государственного коммунизма, с другой. Падение Берлинской стены привело к определенному изменению природы ЕС, породив дискуссию об идентичности, которая так ничем пока и не завершилась, о чем, в частности, свидетельствует провал голосования по Конституции ЕС во Франции и Нидерландах.
Э. Гидденс объясняет закат кейнсианства на Западе и коллапс советского коммунизма одними и теми же причинами — интенсификацией процесса глобализации, формированием мирового информационного порядка, сокращением промышленного производства и его перемещением в менее развитые страны — все это в сочетании с подъемом новых форм индивидуализма и власти потребления. При этом подчеркивается, что эти тенденции носят не временный характер, и их влияние является долговременным.
Несмотря на фундаментальный характер указанных выше изменений, необходимо осознать, что сегодняшние проблемы ЕСМ связаны не только с теми изменениями, которые происходят в глобализирующемся мире. Целый ряд ключевых трудностей носит внутренний характер или, по крайней мере, весьма опосредованно связаны с глобальными процессами. Среди них следует, на наш взгляд, назвать, прежде всего: демографические изменения, в первую очередь, постарение населения и связанную с ним проблему пенсий; резкое падение уровня рождаемости; изменения в структуре семьи, нашедшие, в частности, свое отражение в увеличении неполных семей (с одним родителем); росте числа женщин и детей, живущих в условиях бедности; высокий уровень безработицы, как следствие нереформированности рынков труда.
Глобальный экономический кризис оказал влияние на финансирование систем социальной защиты по двум каналам: с одной стороны, из-за более высокого уровня безработицы возросли расходы фондов социального страхования и государства, а с другой стороны, налоговые и другие отчисления снизились в результате снижения темпов экономического роста и более медленного роста заработной платы. Вследствие этого в государственных системах социальной защиты образовались финансовые бреши. Поскольку большинство европейских государств вынуждено было предоставить значительные кредиты для поддержки финансового сектора в своих странах, то соответственно увеличился дефицит государственных бюджетов и фондов социального страхования. Надежды на то, что после окончания кризиса экономический рост быстро возобновится и будет демонстрировать положительную динамику, что позволит достаточно быстро ликвидировать задолженность государства, на сегодняшний день явно не оправдываются. В 2012 г. падение ВВП ЕС составило 0,3%, стран еврозоны — 0,6% [2]. Продолжается и рост безработицы. Так, в январе 2013 г. процент безработных в ЕС составил 10,8% (в январе 2012 года — 10,1%). Для еврозоны эти цифры еще выше — 11,9% по сравнению с 10,8% в январе 2012 года. Таким образом, общее число безработных в Европейском Союзе достигло более 26,2 млн человек. Конечно, ситуация по отдельным странам достаточно сильно различается. Так, наиболее благополучная ситуация с занятостью характерна для Австрии (4,9% безработных), ФРГ и Люксембурга (в обеих странах 5,3%). Наиболее тяжелое положение сохраняется в Греции (27,0% безработных) и Испании (26,2%). В целом, по сравнению с прошлым годом, уровень безработицы вырос в 19 странах ЕС, снизился в 7 и остался на прежнем уровне в Дании. Особое беспокойство вызывает тот факт, что среди молодежи безработных стало уже 26,3% по ЕС и 24,2% — по еврозоне [3].
На основе проведенного анализа ситуации с растущим долгом Еврокомиссия еще в 2009 году в своем Послании к Европейскому парламенту и Европейскому Совету [4] выдвинула три основных требования:
1. Сокращение дефицита и процента государственного долга
2. Рост уровня занятости
3. Реформы социальной защиты, в первую очередь, пенсионных систем и систем здравоохранения.
В результате страны-члены ЕС вынуждены интенсифицировать реформы социального государства, которые ведутся на протяжении последних двух десятилетий и характеризуются общей неолиберальной направленностью. Это сходство, как в политике реформирования, так и в эволюции систем, особенно заметно в пенсионной сфере и в реформе трудовых отношений, как в Западной, так и в Восточной Европе. Изменения в этих сферах становятся все в большей степени радикальными [5].
В пенсионной политике это находит свое отражение во введении трехчастной модели, включающей в себя:
1. обязательную государственную систему с внутри- и межпоколенческим перераспределением, обеспечивающую лишь прожиточный минимум;
2. обязательную накопительную систему, в которой пенсия зависит от средств, накопленных на индивидуальных счетах пенсионеров, и инвестиционных доходов;
3. добровольное частное пенсионное страхование.
Одновременно происходит относительное сокращение номенклатуры и объема предоставляемых услуг (рекоммодификация).
Под рекоммодификацией мы понимаем процесс, обратный тому, который был обозначен в своё время ещё Г. Эспинг-Андерсоном как «декоммодификация» — освобождение человека от рисков рыночной экономики [6], иначе говоря, ослабление или элиминирование зависимости индивидуального и группового благосостояния от действия рыночных сил благодаря проведению государством соответствующей социальной политики.
Следует отметить, что подобного рода общие для всех государств ЕС изменения наиболее заметны в странах Центральной и Восточной Европы. В стремлении уйти как можно дальше от социализма в процессе перехода к капиталистической рыночной экономике, политические и бизнес элиты этих государств оказались в большей степени привержены идеологии и практике неолиберализма. «Новая» Европа пытается следовать, главным образом, опыту США и Великобритании — другими словами, тем странам, где, собственно говоря, и родился либерализм. «Социальная политика» в странах Центральной и Восточной Европы многими ассоциируется с социализмом. Поэтому не удивительно, что здесь — за исключением Чехии и Словении — пенсионные реформы были проведены в гораздо более ярко выраженном неолиберальном варианте, чем в западноевропейских странах.
Аналогичную тенденцию мы видим и в развитии систем страхования от безработицы. И в Западной, и в Восточной Европе были ужесточены условия получения пособий по безработице, сокращён срок их выплат и коэффициент замещения заработной платы пенсией. В результате большее число граждан выпадает из системы подобного рода социальной защиты. Также как и в пенсионной политике, в политике занятости в Западной и Восточной Европе тренд на рекоммодификацию представляется очевидным. Как и в пенсионном секторе, реформирование систем страхования от безработицы в Восточной Европе носит более радикальный характер, чем в Западной.
В целом, можно сказать, что реформы социального государства в ЕС демонстрируют нарастающий процесс конвергенции между Западной и Восточной Европой. Поскольку в обеих группах стран существуют объективно схожие проблемы (демографические изменения, государственный долг, безработица) и схожая социально-политическая идеальная модель (неолиберализм), то это не удивительно. Следует, однако, отметить, что процесс ослабления социального государства стимулируется и существующими национальными различиями между членами ЕС. Проблема заключается в том, что затраты на рабочую силу в странах ЕС достаточно сильно разнятся. Это приводит к тому, что благодаря более низкой себестоимости производители одной страны имеют возможность экспортировать свои товары в другую по более низким, чем у внутренних производителей, ценам. В результате проигрывающие стремятся сделать всё возможное для того, чтобы изменить существующие социальные стандарты на рынке рабочей силы, ведущие к более высокой её стоимости: снизить издержки на оплату труда, ужесточить условия работы, снизить издержки на охрану труда, добиться уменьшения страхования и т.п. Это явление, играющее всё большую роль в условиях глобализации и европейской интеграции, получило название «социального демпинга».
На повестке дня стоит очередной виток сокращения социальных выплат и/или повышение налоговых ставок и ставок отчислений, особенно для тех стран, которые находятся в группе высокого риска, к которым, как мы видели, относится половина членов ЕС. В рыночных системах этот процесс сворачивания социального государства может вызывать эффект мультипликации, которого не смогут избежать даже те страны, которые находятся в зоне среднего или низкого риска.
Говоря о реформировании экономического и социального порядка в ЕС, следует учитывать тот факт, что специфика европейского экономического и валютного союза заключается в том, что единая валюта является зоной совместной ответственности, а заработная плата, социальная и налоговая политика, главным образом, остаются в руках национальных правительств. В результате социальный демпинг оказывается структурно неизбежным. В такой системе рыночной экономики национальные государства конкурируют за иностранные инвестиции, предлагая всё более благоприятные для бизнеса условия, включая смягчение законодательных требований к уровню заработной платы, уменьшение размеров социальных выплат и корпоративных налогов. Европейский экономический и валютный союз запустил в действие общий процесс борьбы за снижение затрат на заработную плату, сокращение расходов социального государства и снижение налоговой нагрузки на бизнес. Эту разбалансированность между странами можно избежать только в случае установления единых правил, касающихся оплаты труда, социальных затрат и налогов на всём общеевропейском пространстве.
Что касается политики в сфере заработной платы, то со времени Дорнской декларации 1998 г. и принятия координационных директив различными европейскими филиалами Европейской конфедерации профсоюзов (ЕКП), профсоюзы всеми силами пытаются препятствовать снижению уровня заработной платы в ЕС. Эти директивы призывали организации-члены ЕКП жёстко увязывать уровень заработной платы с уровнем инфляции и ростом производительности труда. Однако анализ динамики изменения заработной платы по отдельным отраслям свидетельствует, что европейские профсоюзы пока далеки от достижения своей цели.
Тем не менее, все сильнее звучат призывы активизировать усилия по проведению единой общеевропейской политики в отношении заработной платы, поскольку усиление внутриевропейской конкуренции в этой сфере ведет ко всё возрастающему внешнеэкономическому дисбалансу между странами ЕС. В то же время в результате перераспределения соотношения между зарплатой и прибылью в составе добавленной стоимости в пользу капитала неравенство распределения доходов внутри национальных государств становится всё более заметным.
Кроме того, все 27 государств — членов ЕС должны установить минимальную ставку заработной платы, определённую на общеевропейском уровне. Так, по мнению К. Буша [7], она должна составлять 60% средней заработной платы в соответствующей стране. В качестве первого шага должна быть установлена планка в 50%.
Сегодня всё более очевидной становится необходимость срочной координации социальных мероприятий на общеевропейском уровне для того, чтобы приостановить процесс демонтажа социального государства под влиянием глобальной экономической конкуренции. С этой целью предлагается заключить на уровне ЕС Европейский пакт социальной стабильности, в рамках которого была бы зафиксирована связь между размером социального государства и уровнем экономического развития конкретной страны. На современном этапе в ЕС обычно выделяют четыре или пять групп стран, отличающихся друг от друга по уровню среднедушевых доходов. В связи с этим предлагается установить для каждой группы коридор допустимого уровня социальных пособий по отношению к базовым экономическим показателям. Чем выше уровень ВВП страны, тем более широкий коридор социальных выплат может быть установлен. По мере достижения более высокого уровня экономического развития страны будут переходить в группу с более высоким уровнем социальных выплат.
Введение такого рода регулирования поможет смягчить издержки рыночной экономики. В соответствии с Европейским пактом социальной стабильности, можно будет добиться гармонизации экономической и социальной политики в ЕС. Таким образом, с самого начала окажется возможным предотвратить осуществление стратегий социального демпинга, аналогичных тем, которые были использованы Ирландией и Испанией, а в настоящее время используется странами Балтии и Словакией.
Маастрихтский договор не только укрепил систему общего рынка государств, но и привел к пересмотру экономической политики в рамках экономического и валютного союза в соответствии с неолиберальной идеологией. Решающими элементами здесь являются односторонняя ориентация монетарной политики Европейского центрального банка на ценовую стабильность, ответственность финансовой политики государств-членов ЕС за консолидацию государственных бюджетов и отсутствие общеевропейского экономического правительства.
Такое положение дел значительно осложняет одновременное решение двух крайне необходимых, но с трудом сочетающихся друг с другом задач: сокращения государственного долга и мобилизации ресурсов для государственного инвестирования в образование, здравоохранение и охрану окружающей среды. Однако если решение найдено не будет, то под угрозой окажется само существование европейской модели государства. Дело в том, что в последние годы наблюдается резкий рост неравенства по уровню доходов и распределению богатства, что, по мнению ряда критиков, как раз и стало одной из главных причин мирового финансового кризиса[8]. Так, в Германии доля ВВП, используемая на заработную плату, сократилась с 69% в 1991 г. до 62% в 2006 г. Одновременно с этим доля инвестиций не возросла, как это можно было бы ожидать, а наоборот сократилась с 23,25% в 1991 г. до 17,84 % в 2006 г. То же самое в большей или меньшей степени относится и к остальным странам ЕС. В то время как доля прибыли возросла с 24 до 35%, за тот же период времени доля инвестиций в странах-членах ЕС упала — с учетом некоторых циклических флуктуаций — с 24% до 20,5% [9].
Согласно исследованию, проведённому ОЭСР [10], разрыв между богатыми и бедными в ЕС растет. Так, в Великобритании 10% самых обеспеченных граждан получают в 12 раз больше 10% самых бедных. В Италии средняя заработная плата самых состоятельных граждан более чем в 10 раз превышает среднюю зарплату самых бедных жителей. За последние 20 лет разрыв между богатейшими и беднейшими в странах ОЭСР увеличился — тогда соотношение доходов составляло 8 к 1, в настоящее время это уже 9 к 1.
Разрыв увеличивается и в более социально ориентированных странах ЕС, таких как Германия, Дания и Швеция: он вырос с 5 в 1980-х гг. до 6 к настоящему времени. Такая ситуация не только ведёт к росту социальной напряженности, радикализации политической жизни, но и оказывает негативное влияние на экономику. Отсюда и активизация научных дискуссий по поводу возможных путей преодоления кризисных явлений, которые большинство исследователей считают порождением жёсткого неолиберального курса, проводившегося в последние десятилетия.
Основная проблема заключается в том, каким образом можно сократить нарастающее социальное неравенство и одновременно стимулировать экономическое развитие. Основные выводы, к которым приходят сегодня европейские специалисты, заключаются в следующем [11]:
1. Важное значение имеет политика в сфере образования. В том случае, если она нацелена на увеличение числа выпускников средней и высшей школы и создание условий для равного доступа к образованию, то она способствует уменьшению неравенства.
2. Необходима хорошо продуманная, сбалансированная политика в отношении рынка труда. Относительно высокий уровень минимальной оплаты труда сужает распределение трудового дохода и если он окажется слишком высоким, то может привести к снижению уровня занятости, что, в свою очередь нивелирует его влияние на снижение уровня неравенства. Укрепление профсоюзов способствует сглаживанию различий в уровнях заработной платы.
3. Уменьшению неравенства способствует политика, направленная на социальную и трудовую адаптацию мигрантов, уничтожение всех форм дискриминации.
4. Ключевую роль в снижении уровня неравенства призвана сыграть налоговая система и система социальных трансфертов.
5. Подоходный налог на физических лиц, как правило, является прогрессивным, отчисления же в фонды социального страхования, потребительский налог и налог на недвижимость носят регрессивный характер. Однако в настоящее время необходимо усилить налоговое бремя на богатых, с одной стороны, путем повышения ставки прогрессивного налога, а с другой стороны, отказом от различного рода налоговых льгот для этих групп населения.
Речь идет о принятии ряда радикальных мер, в том числе:
• регулировании политики в сфере заработной платы, налогообложения и социальной защиты на общеевропейском уровне;
• создании в рамках ЕС своего рода экономического правительства;
• выплате государственного долга за счёт дополнительного налогообложения наиболее обеспеченных групп населения, а также увеличении налоговых ставок в финансовом секторе;
• увеличении государственных расходов на образование, здравоохранение и экологию и создании максимально благоприятных условий для привлечения в эти сферы частного капитала.
Если эти идеи будут реализованы на практике, то можно будет, на наш взгляд, говорить о новом этапе в развитии европейского социального государства, а не о его демонтаже. В противном случае стремление к повышению уровня экономической конкурентоспособности в условиях господства неолиберальных рецептов приведет к разрушению той европейской модели идеального государства, которая на протяжении второй половины ХХ века, служила ориентиром для менее развитых стран мира, давая надежду на возможность создания общества с высоким уровнем благосостояния для всех и отсутствием непримиримых социально-классовых противоречий. |
| |
|
|
