|
| | | | Проблемы современной экономики, N 4 (44), 2012 | | | | ТЕКУЩАЯ БИБЛИОГРАФИЯ | | | Беккин Р. И.
старший научный сотрудник Института Африки РАН (г. Москва),
доктор экономических наук, кандидат юридических наук
| |
| | |
| |
Предисловие к своему известному сочинению «Евреи и хозяйственная жизнь» немецкий исследователь Вернер Зомбарт сопроводил большим числом оговорок. Предупреждая аргументы тех, кто мог заподозрить его в необъективном подходе, Зомбарт без обиняков говорит, что его исследование односторонне в том смысле, что посвящено исследованию исключительно роли евреев в формировании капиталистической системы1. Автор не скрывает, что все приводимые в книге факты имеют целью доказать решающее значение евреев в деле формирования капитализма.
Книга Зомбарта была написана в начале XX века. Тогда человечеству уже было известно, что такое мировой кризис. Однако многие негативные явления, ставшие обыденным явлением для современной экономической жизни, еще не проявили себя столетие назад в полной мере. Еще не наступила постиндустриальная эпоха, и финансовый капитал не одержал окончательный верх над капиталом промышленным. Многие сопутствовавшие росту промышленности и торговли явления в экономической жизни Запада рассматривались исследователями как неизбежное зло. Не является здесь исключением и труд Зомбарта. Несмотря на некоторые недостатки, присущие капитализму, немецкий ученый позитивно оценивает как сам капитализм, так и роль евреев в формировании данной системы.
Автор книги «О проценте: ссудном, подсудном, безрассудном» В.Ю. Катасонов лишь мимолетом цитирует Зомбарта, но его основной тезис тот же: отцами-основателями современного капитализма являются евреи.
Под евреями, правда, Катасонов понимает не представителей известной нации и не людей, исповедующих иудаизм. Для него еврей — любой человек, который практикует ростовщичество. Для защиты этого тезиса Катасонов призывает Маркса, а именно — его работу «К еврейскому вопросу»: «Химеричная национальность еврея есть национальность купца, вообще денежного человека»2. Зомбарт же, напоминаем, считает евреями всех представителей этого древнего народа — независимо от религиозной принадлежности. Не случайно ключевую роль в основании капитализма он отводит марранам — крещеным евреям Испании и Португалии.
Но этим отличия в подходе двух авторов не ограничиваются. Катасонов крайне негативно оценивает как сам капитализм, употребляя в качестве его синонима термин «денежная цивилизация», так и роль евреев в формировании капиталистической системы. Евреи, по мнению Катасонова, не обогатили христианский мир прогрессивной экономической системой, а лишь заразили ее вирусом ростовщичества. В глазах автора «О проценте: ссудном, подсудном, безрассудном» «денежная цивилизация» крайне враждебна христианству: «Духовные и политические лидеры стран “денежной цивилизации” — сторонники перманентной “денежной революции”. Мы прекрасно видим это на примере той подрывной работы, которую вели “денежные цивилизации” против христианской цивилизации»3.
Какие конкретно цивилизации следует считать «денежными», а какую — христианской, автор поначалу не раскрывает, ограничиваясь не вполне убедительными историческими примерами. Так, гибель Византии он относит исключительно на счет ростовщиков из Западной Европы «...Например, против Византии, которая прекратила свое существование в 1453 году. Формально это был захват Константинополя турками, однако за Османской империей, воевавшей против православной империи, стояли ростовщики “денежной цивилизации”»4.
Данный исторический пример демонстрирует желание автора подогнать исторические факты под заранее заданную схему: плохие ростовщики (евреи) против честных предпринимателей (христиан). Однако известно, что в период, предшествовавший падению Византии, ростовщичество развивалось в империи на собственной основе. Еще при императоре Льве VI Мудром (886–912) взимание ссудного процента было официально легализовано: «Это распоряжение, — писал Лев VI о существовавшем прежде запрете ростовщичества, — вследствие бедности народа, привело не к лучшему, как думал законодатель, а к худшему. Раньше, в надежде на процент, многие охотно давали ссуду; когда же появился закон, согласно которому нельзя было извлекать выгоду из представления ссуды, некоторые стали бесчеловечными, жестокими и неотзывчивыми к нуждающимся в подобной ссуде... В результате... закон, сам по себе доброжелательный, не только не принес пользы, но причинил вред... Природа человека не достигла той высоты, на которой находится тот закон, и поэтому мы отменяем этот прекрасный закон»5. Допустимая ставка процента установлена в пределах 8,33–16,67%. Однако в реальности ставка процента достигала трети суммы долга. К концу XIV столетия минимальная ставка процента составляла 15%6.
Иными словами, в случае с падением Византии, речь идет не о противостоянии ростовщиков и христианской цивилизации, а о борьбе интересов одной «денежной цивилизации» (в терминологии Катасонова) с другой такой же «денежной цивилизацией». К слову, в другой православной империи — России — ростовщичество также было довольно широко распространено. Ссудный процент упоминается в «Русской правде». Около 20 статей посвящено договору займа. Под процент выдавались не только деньги, но и продукты питания (хлеб, мед). Процентная ставка зависела от срока предоставления ссуды: по краткосрочным займам она была выше. «Русской правде» было известно и закупничество: должник обязан был погасить долг физическим трудом.
Как и в поздней Византии, на Руси была установлена максимально возможная ставка процента. Например, в «Уставе» Владимира Мономаха устанавливалась ставка 10 кун за гривну. Так же, как и в Византии, реальный процент на Руси был выше, чем установленный законом. Вот, например, что писал о ростовщической практике посетивший в XIV веке Москву барон С. Герберштейн: «Ссужать деньги под процент у них в обычае, хотя они (жители Московии, — Р.Б.) и говорят, что это большой грех, никто почти от него не воздерживается. Но процент прямо-таки невыносим, именно с пяти (рублей, — Р.Б.) всегда один, то есть со ста двадцать. Церкви, как сказано выше, поступают более мягко, именно они берут, как говорят, десять со ста»7. Но Катасонов стыдливо умалчивает об этих известных специалистам фактах8, поскольку это разрушает придуманную им схему.
Впрочем, у автора готов ответ со ссылкой на классика марксизма: «следовательно, по Марксу, потенциально в еврея может превратиться любой человек — независимо от этнической принадлежности и формальной принадлежности “к той или иной конфессиональной группе”»9.
Следует отметить, что к Марксу автор книги «О проценте: ссудном...» демонстрирует потребительское отношение. Там, где идеи классика вписываются в заданную концепцию, Маркс упоминается в позитивном ключе (в основном это касается упоминавшейся выше работы «К еврейскому вопросу»). Если же взгляды Маркса в чем-то противоречат замыслу автора, то основоположник марксизма обвиняется во всех смертных грехах: от некомпетентности до сотрудничества с ростовщиками.
В самом деле, крещеному еврею, внуку раввина Марксу в схеме Катасонова просто нет иного места, как только в лагере противников христианской цивилизации. Не причислять же его к защитникам христианских ценностей! Не случайно Катасонов именует Маркса «талмудистом», утверждая, что в Америке в конце XIX столетия книга Генри Джорджа «Бедность и прогресс» («Poverty and Progress») была настольной чуть ли не каждой домохозяйки и «делала “Капитал” талмудиста Маркса неконкурентоспособным интеллектуальным продуктом»10.
Своими заигрываниями с Марксом автор «О проценте: ссудном...» сам загнал себя в ловушку. Ему ничего не остается, как причислить Маркса к союзникам ростовщиков. В итоге, Катасонов договаривается до того, что Маркс находился на содержании у воротил финансового бизнеса. В защиту своих доводов он ссылается на американского автора Э. Саттона: «Для каких целей элита (банкиры–ростовщики — В.К.) финансировала Маркса? Цель одна — ... добиться господства элиты. Марксизм — это средство укрепления власти элиты. Он не ставит своей задачей облегчить страдание бедных или способствовать прогрессу человечества. Это всего лишь план элиты...»11.
Катасонов не останавливается на этом «смелом» утверждении и называет вслед за Саттоном конкретных спонсоров Маркса — семью Ротшильдов: «Однако, судя по всему, “любовь” между Марксом и Ротшильдами не была сугубо “платонической”. Как сказал известный американский ученый Энтони Саттон в своих книгах, “основоположник” получал от финансистов деньги под “социальные заказы” последних. Вот вам и “научное” объяснение “циклического развития экономики”!»12.
Нет, не спроста Катасонов даже не упомянул в своем двухтомном исследовании Ф. Энгельса. Автор просто не нашел, к какому лагерю отнести друга, единомышленника и промышленного фабриканта: к ростовщической среде вроде как нет повода, а к христианской тоже по понятным причинам нельзя: ломается вся схема.
Следует, правда, оговориться, что слугами ростовщиков Катасонов объявляет не только Маркса, но и большинство профессиональных экономистов. Современную экономическую науку он именует хрематистикой — наукой о приумножении богатства, а не наукой о ведении хозяйства (т.е. собственно экономикой). Преподавателям экономических дисциплин в вузах, по мнению Катасонова, отведена особая роль — пропагандировать идеи ростовщиков.
Важно отметить, что, как и полагается для книг, написанных в таком жанре, «О проценте: ссудном...» буквально пронизана конспирологией. Щупальца ростовщического спрута мерещатся автору повсюду. Своими страхами он щедро делится с читателем.
Иногда автор настолько увлекается, что переигрывает самого себя: «Особое внимание уделялось вопросам оперативной секретной связи между центрами финансовой сети. Была создана собственная почтовая служба, а также голубиная почта. Применялись и шифры. Для почтовых отправлений использовался особый язык, который представлял собой диалект немецкого, на котором говорили в гетто Франкфурта, при этом буквы были позаимствованы из иврита»13.
Этот «тайный» язык, как уже, наверное, догадался читатель, — не что иное, как идиш, на котором говорили ашкеназские евреи. Это, к сожалению, не единственный «прокол» автора «О проценте: ссудном...». В книге встречаются и фактические ошибки. В частности, говоря о всесилии клана Ротшильдов, Катасонов пишет: «А в 1981 году при левом президенте Франсуа Миттеране был национализирован банк Ротшильдов во Франции. Однако Ротшильды активно содействовали смене правительства и президента. В 1986 году к власти пришел правый президент Жак Ширак, который вернул Ротшильдам банк»14.
Небольшая поправка: Миттеран был президентом Франции два срока подряд (1981–1995). Ширак же стал премьер-министром в 1986 году и пробыл на этой должности два года.
Возможно, некоторые ошибки автора продиктованы использованием им недостоверных источников. Список используемой литературы и в самом деле вызывает вопросы. Это исключительно литература на русском языке. Причем, как правило, не научная, а научно-популярная: значительная часть источников взята из Интернета и оформлена некорректно, например: Карасев Д. Банки-убийцы (другая версия работы называется «Менялы», обе версии закона — в Интернете), или: Шелдон Эмри. Миллиарды — банкирам, долги — народу (Интернет).
Круг подобранных источников — так же, как и само содержание книги, — подчинены основной задаче работы: показать непримиримые противоречия между «денежной» цивилизацией и христианством, сражающихся не за кошельки, а за души людей.
Основная проблема сочинения Катасонова состоит в том, что в нем в избытке встречаются примеры ростовщической практики, но отсутствуют «правильные» примеры, продемонстрированные представителями христианской цивилизации15. Автор ограничивается общими рассуждениями, цитированием Евангелий и использованием образа Антихриста для демонизации сторонников «денежной» цивилизации: «Продолжая тему “духовной миссии” ростовщиков, — пишет Катасонов, — следует отметить, что в современном обществе еще сохранились “островки” христианского духа, поэтому “миссионерская” работа ростовщиков не завершена. Ростовщики — предтечи Антихриста, они расчищают ему дорогу. Дорога до конца еще не расчищена, надо уничтожить эти самые “островки”»16.
К сожалению, автор так и не уточняет, где надлежит искать эти «островки». Наверное, — решит читатель, — в целях конспирации автор сознательно умалчивает об этом, чтобы предтечи Антихриста не уничтожили оазисы христианской добродетели.
Лишь в последней главе Катасонов наконец приоткрывает завесу и называет эти «островки», противостоящие ростовщичеству. Ими оказываются КНР и бывший Советский Союз! Интересное признание в конце книги, где говорилось о противостоянии ростовщиков и христианской цивилизации! Выходит одно из двух: либо Советский Союз и Китай олицетворяют подлинную христианскую цивилизацию, либо то, что никакого антагонизма между христианской и «денежно» цивилизациями не существует, и все это не более, чем фантазия автора, который просто невнимательно читал Зомбарта и Вебера.
Стало быть, рецепт спасения христианского мира от ростовщического спрута следует искать в опыте Китая и СССР с мощной ролью государства в экономике!
В последней, 33-й главе «Как победить... процентный вирус», автор, державший на протяжении всей книги читателя в ожидании, предлагает, наконец, свои «революционные рецепты». Их два. Первый — «мягкое упразднение процента» («налоговое изъятие процента»). В этом случае денежно-кредитная система остается в частных руках, финансовые учреждения смогут продолжать брать процент по кредитам, но большую часть (или всю) полученного ими процентного дохода они должны передать государству в виде налогов. Полученные налоги государству надлежит направлять в реальный сектор.
Существовать же денежно-кредитные учреждения смогут за счет получения комиссии за свои услуги. Эти комиссии не будут облагаться налогом.
Рассматривая вышеприведенное предложение, нельзя не задаться вопросом: а как же быть с денежным мультипликатором? Разве он перестанет функционировать в этих условиях, и процесс создания денег банками не будет остановлен?
Впрочем, автор и сам прекрасно понимает утопичность своего предложения, оговариваясь, что вероятно государство «проиграет банкам в игре под названием “налоговое изъятие процентных доходов”»17. Слово «игра» выглядит здесь странно. Какие могут быть игры с Антихристом...
Второй вариант — жесткое (декретное) упразднение процента. Банкам будет запрещено взимать процент, и будет предложено зарабатывать деньги, а не делать их из воздуха: «Подобно тому, как это делают сегодня некоторые кредитные организации, которые принято именовать “исламскими банками”18. Sic! Иными словами, в конце своей работы автор приходит к выводу, что наиболее адекватным решением проблемы ростовщичества будет использование практики исламских банков! Вернее он оговаривается об этом, стыдливо оставляя исламскую альтернативу ссудному проценту в тени. Почему он это делает понятно: в сформированной им самим схеме противостояния двух цивилизаций: «денежной» и христианской просто нет места третьей силе, которая как раз и предложила альтернативный путь ссудному проценту.
Безусловно, исламская экономика или исламская экономическая модель не лишена недостатков, но проблема в том, что с момента деградации и краха системы социализма в мире никто не смог предложить ничего более адекватного в качестве альтернативы мировой финансовой системе. Понимание этого факта и осознание существенного вклада исламской цивилизации в реальную, а не мнимую борьбу с ссудным процентом поможет читателю не ждать, следуя рекомендации автора, прихода Антихриста, который накажет своих слуг ростовщиков, а более детально изучить опыт развития исламской экономической модели — с тем, чтобы еще более усовершенствовать ее. К этому важному делу, на наш взгляд, должны подключиться представители всех конфессий. В первую очередь это касается представителей православной культуры. Своим выбором они могут либо подтвердить тезис Катасонова о тотальном противостоянии «денежной» (ростовщической) цивилизации и христианской или, напротив, опровергнуть его. |
| |
|
|
