Logo Международный форум «Евразийская экономическая перспектива»
На главную страницу
Новости
Информация о журнале
О главном редакторе
Подписка
Контакты
ЕВРАЗИЙСКИЙ МЕЖДУНАРОДНЫЙ НАУЧНО-АНАЛИТИЧЕСКИЙ ЖУРНАЛ English
Тематика журнала
Текущий номер
Анонс
Список номеров
Найти
Редакционный совет
Редакционная коллегия
Представи- тельства журнала
Правила направления, рецензирования и опубликования
Научные дискуссии
Семинары, конференции
 
 
Проблемы современной экономики, N 1 (29), 2009
ЭКОНОМИКА И УПРАВЛЕНИЕ В СФЕРЕ УСЛУГ
Базуева Е. В.
доцент кафедры политэкономии Пермского государственного университета,
кандидат экономических наук


Экономика здоровья: необходимость внедрения в современной России
В статье представлен воспроизводственный подход к анализу здоровья населения. С этих позиций проанализирована эффективность функционирования действующей модели здравоохранения России, сопоставлены эффекты и потери для субъектов экономики России в результате действия «экономики нездоровья», обоснована необходимость и определены траектории внедрения экономики здоровья в нашей стране
Ключевые слова: экономика здоровья, инвестиции в капитал "здоровье населения", здоровье населения

В настоящее время представителями государственной власти все чаще поднимаются вопросы, связанные с проблемами ухудшающегося здоровья россиян. Приводятся ужасающиеся статистические данные о структуре смертности, заболеваемости населения и, как следствие, низкой ожидаемой продолжительности жизни. Значение данного показателя, как известно, в России соответствует уровню развивающихся стран. Более катастрофичным выглядит его гендерное значение. Так, например, в 2005 г. ожидаемая продолжительность жизни при рождении у мужчин составляла 58,9 лет, у женщин – 72,4 года. В результате, по сравнению с развитыми странами, возраст «недожития» российских мужчин составляет около 16,5 лет, а россиянок – 4,9 лет *. В этой связи, мировая общественность констатирует, что в России «7 млн «потерянных» мужчин» *. Иными словами, неравенство между полами сокращает общую численность населения почти на 5%» *.
Причем наиболее быстрыми темпами уменьшается доля экономически активной группы населения. Так, если по данным переписи 1959 г. две трети мужчин и 55% женщин в группе от 20 до 60 лет имели возраст менее 40 лет, то в 2002 г. этот показатель упал у мужчин до 53%, у женщин опустился ниже 50% *. В будущем можно ожидать еще большего сокращения данного показателя. В результате в составе активно действующей части населения нарастает доля старших возрастных групп, в определенной степени являющихся носителями устаревших знаний, что может вести к торможению общего обновления суммы знаний, используемых обществом, а, следовательно, снижения конкурентных преимуществ российской экономики.
Что касается негативных тенденций в динамике заболеваемости населения России, то специалисты подчеркивают: за 10 лет заболеваемость населения выросла относительно ненамного – в целом для всего населения на 10,3%, однако симптоматично, что этот рост является стабильным, сопровождается заметными изменениями в структуре заболеваемости. Увеличивается доля заболеваний с хроническим и рецидивирующим течением *. Кроме того, на протяжении последних десятилетий растет также число заболеваний, связанных с профессиональной деятельностью. Это является следствием работы во вредных и опасных для здоровья условиях труда. Так, в 2005 г. на таких рабочих местах было занято почти 30% мужчин и 15% женщин. Заметим, что данные показатели существенно занижены, т.к. в данном случае еще не учтены трудо- и здоровьезатратные технологии, используемые на предприятиях сферы услуг и торговли. В результате показатели производственного травматизма в России в 5–8 раз выше, чем в развитых странах. Несомненно, решающую роль в этом играет состояние оборудования. Причем, как отмечает Л.С. Ржаницына, в ближайшее время в связи с изменениями в трудовом законодательстве их уменьшения не предвидится. Это связано с реализацией принципа гендерного равенства – на вредных для здоровья рабочих местах могут сейчас работать и женщины. В условиях дикого капитализма в России и погонями за сверхприбылью большинство работодателей без санкционированного контроля со стороны государства не будет осуществлять долговременных инвестиций, связанных с заменой устаревшего оборудования и сохранением потенциала здоровья своих работников.
При этом объемы государственного финансирования сектора здравоохранения продолжают оставаться на крайне низком уровне. Так, согласно данным последнего Доклада ВОЗ о состоянии здравоохранения в мире, совокупные расходы на здравоохранение развитых стран составляют от 8% до 14% ВВП. В нашей стране финансирование здравоохранения с учетом расходов всех бюджетов и средств, выделенных в рамках национального проекта «Здоровье», составляет около 3% от ВВП *. Это не согласуется с постулатами современной власти, обозначенными в стратегических ориентирах развития РФ до 2020 г., где было провозглашено достижение качественно иного типа развития, который, «прежде всего, связан с масштабными инвестициями в человеческий капитал» *, а значит, и его составляющую – капитал здоровья.
Кроме того, основная часть выделенных денежных средств расходуется в нашей стране не на профилактические цели по поддержанию здоровья населения, а на восстановление уже потерянного ресурса здоровья. Так, сама система начисления заработной платы медицинским работникам напрямую зависит от количества поступающих больных. Получается, что врачам «выгодно» иметь большее количество посетителей, а, соответственно, и большее количество больных. Только в начале 2008 г. Д.Медведевым был отмечен данный «парадокс» функционирования российской системы здравоохранения. Однако кардинальных перемен в этой области пока отмечено не было.
Все вышеперечисленное является следствием воспроизводства в нашей стране «экономики нездоровья», когда здоровье не рассматривается в качестве стратегического, производительного ресурса, т.е. этот ресурс считается «бесценным». В результате, как отмечал социал-гигиенист С. Томилин еще в 30-е гг. ХХ в., человека рассматривают как природное благо, существующее в избытке, а его здоровье, подчеркивает академик В.Казначеев «выкачивается, как газ из-под земли» *. Такой подход к здоровью нации сохранился еще с советского периода, когда сектор здравоохранения рассматривался как непроизводственный и финансировался по остаточному принципу. Однако в настоящее время такой подход, с одной стороны, как было показано нами выше, обеспечивает растрату ресурса здоровья российской нации, с другой стороны, – становится фактором регресса экономики России. Данная зависимость экономики и здоровья была предметом исследования экономистов еще со времен У. Петти, когда здоровье рассматривалось в качестве многоресурсного фактора развития экономики *.
Так, У. Петти в книге «Слово мудрости» (1664 г.) подсчитал выгодность здоровых работников. Предполагая, что каждый из них зарабатывает 69 фунтов стерлингов, он писал, что «гибель 100 тысяч людей от чумной эпидемии сверх обычного числа смертных случаев означает для королевства убыток почти в 7 млн фунтов стерлингов и что, следовательно, выгодно израсходовать 70 тыс. фунтов стерлингов на предупреждение этой, в сто раз большей потери» *. Так У.Петти вывел объективную зависимость между гибелью людей от эпидемий и убытками государства, между затратами на предупреждение болезней и потерями в результате распространения последних.
В книге «Опыт закона о народонаселении» Т.Мальтуса «извлечение нищеты и бедствий связывается с законами демографии, а «здоровое, крепкое население», его размножение – с надеждами на улучшение общественного устройства и благотворительности *. Фактически он открыл в конце XVIII в. закономерность: чем больше численность населения, тем меньше его здоровье. Действительным подтверждением этого является ситуация со здоровьем населения в развивающихся странах Африки.
А.Смит многосторонне характеризовал объективную закономерность между рационально организованным трудом, достойным доходом работника и хорошим здоровьем. Он писал, в частности, что «человек, который работает не спеша и потому способен работать постоянно, не только дольше сохранит свое здоровье, но в течение года выполнит большее количество работы». И продолжал, что не может подлежать сомнению, «чтобы люди вообще работали больше при скудном питании, подавленном настроении и частых болезнях, чем при обильном питании, бодром настроении и хорошем здоровье». А.Смит связывал годы болезней и усиленной смертности с периодами роста «дороговизны» (инфляционного взлета цен), что не могло «не вызывать» уменьшения производительности труда. Неслучайно А.Смит писал, что «прогрессирующее состояние общества есть состояние бодрости и здоровой энергии всех его классов, неподвижное – уныло, упадочное – мрачно» *.
К.Маркс в I и III томах «Капитала» многосторонне исследовал причинно-следственную связь между продолжительностью рабочего времени, с одной стороны, условиями и продолжительностью «активного жизненного процесса» непосредственно работника, с другой *. Он подчеркивал, что «труд, продолжающийся более 12 часов, имеет своей тенденцией разрушение здоровья рабочего, преждевременную старость и раннюю смерть» *. К.Маркс рассматривал данный процесс на примере продолжительности жизни рабочих в различных отраслях английской промышленности. Он писал, что пекари относятся «к категории рабочих с короткой продолжительностью жизни… они редко достигают 42-летнего возраста». Кузнецы умирают в 37 лет вместо 50, их смертность превышает среднюю смертность мужчин в Англии. Класс гончаров и мужчины и женщины, представляют «вырождающееся население». Хлопчатобумажная промышленность в период жизни трех поколений английской расы «пожрала» девять поколений *. Такой дифференцированный отраслевой подход к проблеме, к сожалению, отсутствует в современной федеральной, ведомственной и региональной статистике, хотя в условиях катастрофического снижения продолжительности жизни мужчин в России и ухудшения условий их труда такой анализ, безусловно, был бы полезен для управленцев всех уровней власти.
Здоровье как одна из составляющих человеческого капитала упоминается в работах Г.Беккера о человеческом капитале, где им проводится аналогия между инвестициями в капитал здоровья и инвестициями в другие формы человеческого капитала, например образование. Являясь составной частью человеческого капитала, здоровье влияет на поведение и положение работника. При этом его важной характеристикой является то, что здоровье не только представляет ценность само по себе, но также влияет на срок накопления и использования (т.е. получения отдачи) других видов человеческого капитала – образования и опыта.
Основные результаты развития теоретической модели инвестиций в здоровье как в человеческий капитал, предложенной Г.Беккером, представлены в работах М.Гроссмана *. В данной модели предполагается, что здоровье само по себе не потребительское благо, а объект для инвестиций *. К предполагаемой отдаче от инвестиций в здоровье относятся: 1) более высокий уровень ожидаемых заработков в результате более широкого спектра выбора профессий; 2) большее удовлетворение от избранной работы в течение жизни; 3) более высокая оценка нерыночных видов деятельности и интересов.
Даже краткий ретроспективный обзор закономерных зависимостей различных сторон экономики и характеристик здоровья населения, осуществленный нами выше, позволяет определить, что ухудшение здоровья влечет за собой потери как на уровне экономики в целом, так и на уровне отдельного предприятия и индивида. Это обусловлено тем, что, как подчеркивает Т.Л. Лепихина, здоровье выступает в качестве воспроизводственного ресурса современной экономики, т.к. эффективное воспроизводство здоровья населения органично включено во все фазы общественного производства. В комплексе это означает, производство здоровых поколений, более равномерное распределение ресурса здоровья на все возрастные циклы жизнедеятельности человека, «обмен» (компенсация) недостающих резервов здоровья человека на поддерживающие лекарства, более благоприятную среду обитания, регулярную профилактику и т.п., рациональное потребление здоровья, т.е. его поддержание в состоянии биологического равновесия. Иначе говоря, расширенное воспроизводство здоровья населения – это максимально возможное сохранение его потенциала при наличных ресурсах природы и экономики *.
Воспроизводственный подход, на наш взгляд, наиболее близок к сущности экономики здоровья, когда здоровье рассматривается не только в качестве производительного ресурса, но и в качестве экономического блага, т.е. потребность в его сохранении и наращивании должна быть у всех субъектов экономики (государства, фирм, домохозяйств). Это становится особенно актуальным в условиях коммерциализации здравоохранения России, когда наряду с обязательным медицинским страхованием (ОМС) и бюджетным финансированием (его социализация), развивается система добровольного медицинского страхования (ДМС) и прямая оплата за оказание медицинской помощи. Каково сочетание социальности и рынка в национальной модели здравоохранения? Сохранился ли приоритет государственных гарантий, свойственный экономике советского периода? Для того чтобы ответить на эти вопросы проанализируем динамику соотношения государственных и частных источников финансирования в российской модели здравоохранения (см. табл. 1), используя данные системы счетов здравоохранения.
Таблица 1
Фактическое финансирование здравоохранения в РФ по источникам
финансирования за 2000-2004 гг., млрд руб. в текущих ценах

Таблица позволяет сделать следующие выводы. Во-первых, остаются на стабильно высоком уровне государственные расходы на здравоохранение, которые в 2004 г. составляли 59,7% от общих расходов, в 2000 г. – 59,2%. Как подчеркивают И.Н. Новикова и Т.Л. Лепихина, это обусловлено не только спецификой формирования российской модели социально-рыночного хозяйства. Причинами, с одной стороны, является привычка населения к таким гарантиям со стороны государства в советский период, с другой – низкий уровень жизни большинства семей, которые могут поддерживать уровень здоровья только за счет социальной составляющей здравоохранения *. Кроме того, неизменными остаются и технологии финансирования системы здравоохранения, которые до сих пор основаны на идеологии потребления, а не политике доходов. Поскольку финансирование лечебно-профилактических учреждений (ЛПУ) зависит от наполняемости государственного бюджета, а не от эффективности деятельности ЛПУ, поэтому они не планируют рентабельность, не определяют оптимальные методы расходования финансовых средств, не заинтересованы в получении доходов (средств производства) *. Так, если доходы ЛПУ в 2000 г. составляли 40,3% от суммы государственных источников финансирования системы здравоохранения, то в 2004 г. они снизились до 39,4%.
Во-вторых, не способствует развитию рыночной составляющей здравоохранения и динамика его финансирования за счет частных средств, несмотря на то, что объем частных платежей ежегодно увеличивался более быстрыми темпами, чем государственных. Сдерживающим фактором является их распределение между участниками рынка медицинских услуг. В 2004 г., по сравнению с 2000 г., более чем в 3 раза сократился объем средств работодателей, тогда как доля средств населения в общем объеме частных средств за этот период напротив возросла с 82,3% до 90,9%. Это означает, что система ДМС не развивается, в результате работники предприятий не могут пользоваться высококачественными платными услугами. Кроме того, как отмечают А.В. Плешанов и Д. Симпсон, большую часть частных макрорасходов на здравоохранение составляют неформальные платежи или соплатежи населения за оказанные медицинские услуги. Они носят вынужденный характер, противоречат Конституции РФ и представляют собой фактическое перекладывание на плечи населения значительной доли бремени расходов государства на здравоохранение в условиях его хронического недофинансирования22. Данный вид частного финансирования не только не способствует наращиванию коммерческой составляющей здравоохранения, но и «обворовывает» ее социальную (государственную) часть. Неслучайно по расчетам ВОЗ по справедливости финансовых взносов населения в систему здравоохранения, Россия оказалась на 185 месте из 191 *.
Отмеченные выше обстоятельства не только сдерживают объективно неизбежный процесс либерализации коммерческих отношений в сфере здравоохранения при переходе к цивилизованному рынку, но и воспроизводят субъективную асимметрию между растущими потребностями населения в высококачественных медицинских услугах и только частичной самодостаточностью отрасли. В результате, отмечают И.Н.Новикова и Т.Л. Лепихина новая модель функционирования здравоохранения в России в социальном аспекте «работает» преимущественно на «новых бедных», а в рыночном (коммерческом)– на новых русских *. Если учесть, что по оценкам экспертов почти 80% населения нашей страны можно отнести к бедному, то социальная результативность функционирования системы здравоохранения является для них более важной.
Кроме того, граждане России испытывают как социальные, так и рыночные антиэффекты функционирования действующей системы здравоохранения *. К первым можно отнести:
1) несбалансированность базовой программы ОМС с объемами финансовых ресурсов, направляемых государством в систему здравоохранения;
2) зависимость качества бесплатного здравоохранения от регионов и местностей, следовательно, мужчины и женщины, проживающие в городской и сельской местности, в больших и малых городах России имеют разные возможности в получении медицинских услуг через ОМС. Кроме того, отсутствует единая система оценки качества медицинских услуг. Как считает А.В. Тихомиров, для этого в России, как и за рубежом, необходимо создание института экспертизы здоровья; *
3) децентрализованность организационной структуры здравоохранения, в результате которой значительно увеличивается непрямая стоимость медицинских услуг, особенно для женщин из-за их меньшей социальной мобильности. Так, по данным российского мониторинга экономики и здоровья, на дорогу в медицинское учреждение 58,3% пациентов затратили менее часа, 19,3% – от 1 до 1,5 часов, 4% – от 1,5 до 2 часов, и, наконец, 16,7% пациентов тратит на дорогу в ЛПУ свыше 2 часов. Причем, женщины тратят на дорогу значительно больше времени, чем мужчины *.
Коммерческая неэффективность функционирования системы здравоохранения проявляется в нелегальном обороте средств в медицинской сфере, который, по данным фонда ИНДЭМ в 2000–2001 гг. достигал 600 млн долл. и фактически был равен легальным платежам в российском здравоохранении (800 млн долл.) *. Отсюда следует, что с одной стороны, пациенты, не имеющие денег, отрезаны от качественной медицинской помощи, государство – от налогов, а система здравоохранения от нормального развития *. С другой стороны, пациенты дважды оплачивают услугу – через налоги и непосредственно медработникам. Не способствует решению данной проблемы и ограниченность работы ЛПУ по времени, которое совпадает с рабочим временем пациентов. В результате и женщины, и мужчины вынуждены прибегать к двойной оплате медицинской услуги за предоставление ее вне очереди.
Кроме того, как показал анализ смешанного финансирования системы здравоохранения, добровольное медицинское страхование в России не развивается. Следовательно, «подпитывающая» коммерческая компонента, обеспечивающая нормальное функционирование здравоохранения в условиях социального рынка отсутствует.
На наш взгляд, для оптимального сочетания социальных и рыночных регуляторов в российской модели здравоохранения необходимо выявить, существуют ли экономические стимулы для совершения дополнительных инвестиций в здоровье мужчин и женщин как со стороны государства (социализация), так и со стороны фирм и домохозяйств (коммерциализация)? Какие потери несут субъекты здравоохранения от недофинансирования в гендерный капитал здоровья? Поэтому далее сопоставим эффекты и потери государства, фирм и населения от оценки (недооценки) здоровья в качестве воспроизводственного ресурса жизнеспособности экономики России.
Начнем с эффективности инвестирования в здоровье граждан со стороны государства. Так, если система здравоохранения будет переориентирована на профилактику, а не на лечение болезней, то это позволить снизить стоимость национального груза болезней в виде прямой стоимости медицинской помощи (больничной, амбулаторно-поликлинической, скорой) и социальной помощи заболевшим в период частичной утраты трудоспособности. Так, по данным государственного доклада о состоянии здоровья населения РФ экономический ущерб только от инфекционных заболеваний в 2004 г. составил более 91 млрд руб. «Лидерами» по экономическому ущербу являются такие заболевания как ОРВИ и грипп, государственные потери из-за которых в 2004 г. составили 79 192 800 000 и 3 425 323 100 руб. *Заметим, что эти заболевания значительно увеличивают также и непрямую стоимость (немедицинские затраты), выраженную в недопроизводстве ВВП, обусловленную потерей трудоспособности в связи с болезнью, отсутствием людей на работе и (или) снижением производительности труда *. В целом, согласно экспертным оценкам, недопроизводство ВВП в России в результате болезней, преждевременной смерти и инвалидности составляет около 14% ВВП в год *.
В этой связи, например, по оценкам В.И.Кашина вклад в прирост ВВП с учетом увеличения ресурсов здоровья только мужчин (т.е. увеличения продолжительности их жизни всего на 1 год) будет обеспечивать прирост ВВП по 3%–3,5% в год. Эти 3% прироста ВВП за счет увеличения ресурсов здоровья, подчеркивает В.И.Кашин, надо считать необходимым условием его удвоения *. Именно поэтому ВОЗ в своих документах рассматривает здравоохранение как социальный институт, который, воздействуя на формирование и эффективное использование человеческого капитала, может выступать в качестве социальной предпосылки экономического роста, фактора обеспечения конкурентоспособной экономики страны на мировом рынке.
Для того, чтобы государство могло использовать такой стратегический ресурс как здоровье в качестве составляющей роста экономики России, необходимо рассматривать здравоохранение как реальный сектор рыночной экономики. Это означает, что и органы управления системой, и ЛПУ должны осуществлять менеджмент заболевания, т.е. ставить достижимые цели при оказании медицинских услуг, используя эффективные методы, обеспечивая достаточную и своевременную поддержку (финансирование) всех участников лечебного процесса и распределения ответственности за результат *. Причем, стандарты и индикаторы качества медицинской помощи должны определяться независимым институтом экспертизы здоровья. В этом случае интересы производителей услуг и контролирующих органов будут разделены, что, несомненно, с одной стороны, повысит эффективность медицинской помощи. С другой стороны, обеспечит переход от нормативного распределения к политике доходов, которая предполагает кратко и долговременное планирование рентабельности деятельности ЛПУ.
Кроме этого, необходимо постепенное внедрение менеджмента здоровья, направленного на перманентную оценку гендерного капитала здоровья населения России и обеспечение максимально возможного сохранения его потенциала при наличных ресурсах природы и экономики. Для этого государство должно обеспечить возможность получения воспроизводственной составляющей заработной платы и мужчинам, и женщинам на предприятиях независимо от форм собственности, в т.ч. включающую ренту здоровья (компенсацию вреда жизни и здоровья граждан). Следствием этого станет повышение качества воспроизводства человеческого капитала населения нашей страны, преодоление депопуляции, а также рост социального мира и спокойствия в обществе *. Последнее является необходимым условием устойчивого развития стран в третьем тысячелетии.
Величина выгоды фирм от инвестиций в здоровье своих работников зависит от многих факторов. Во-первых, определяющим из них является продолжительность срока трудовых контрактов. Как отмечал Г.Беккер, фирмам будет выгодно беспокоиться о взаимосвязи между условиями труда в настоящем и будущем только тогда, когда работники будут работать в фирме долговременно, т.к. «только тогда заработная плата и предельный продукт (отдача от каждого работника) будут зависеть от текущего поведения фирмы» *. Следует отметить, что временной лаг между затратами и отдачей от подобных инвестиций может запаздывать на целое поколение. Еще А.Маршалл писал: «платя своим рабочим высокое жалованье и заботясь об их счастье и культуре, либеральный предприниматель предоставляет выгоды, действие которых не завершается в течение жизни его собственного поколения. Ими пользуются также дети его рабочих, они вырастают физически и духовно сильнее. Цена, которую он платит за труд, включает издержки производства расширяющегося предложения высоких технических способностей в последующем поколении, однако эти способности окажутся собственностью тех, кто будет иметь право сдавать их в наем по самой высокой цене, которую удастся заполучить; ни наш предприниматель, ни даже его наследники не могут рассчитывать на получение большой материальной выгоды от сделанного ими добра *. Следовательно, социально ответственный бизнес вкладывает средства и в жизнеемкость последующих поколений своих работников, увеличивая качество их жизнедеятельности. Государству это должно быть выгодно, поэтому необходимо создавать условия, стимулирующие подобных предпринимателей.
Во-вторых, величина доходности инвестиций в здоровье сотрудников определяется также степенью монопсонической власти фирмы на рынке. Если рассмотреть государство в качестве основного работодателя на рынке социальных услуг, то инвестировать в здоровье работников бюджетной сферы с этих позиций государству должно быть выгодно.
Заметим, что фирмы могут инвестировать в здоровье своего персонала разными способами, организуя, например, медицинские осмотры, предоставляя бесплатные ланчи, т.к. доброкачественное питание увеличивает силу и выносливость, а значит также повышает уровень потенциальных заработков. Так, с этой целью некоторые фирмы в Великобритании практикуют выдавать часть заработной платы в натуральной форме для предотвращения излишнего потребления алкоголя и других вредных продуктов *. Фирмы, могут отказываться от деятельности, связанной с высоким риском травматизма и несчастных случаев. Как отмечал Г.Беккер, улучшение условий труда, так же как и возросшая заработная плата, введение перерывов на отдых и т.п. – может повлиять на производительность и моральное состояние работников *. Так, например, на одном из пермских предприятий в 2002 г. была создана группа женщин в возрасте от 25 до 39 лет, оздоравливающихся со своими детьми в физкультурно-оздоровительном центре предприятия в выходные дни. В результате общая заболеваемость работниц снизилась на 36,5%, в т.ч. простудная на 17,8%. Таким образом, в результате подобных профилактических мероприятий произошло улучшение состояния здоровья матерей и их детей, а экономический эффект для предприятия составил 37,3% сэкономленного рабочего времени женщин *.
При этом если учесть, что в экономике здоровья растрата ресурсов здоровья работников должна быть компенсирована в полном объеме, то применение трудо- и здоровьезатратных технологий производства будет сопряжено с высокими издержками. Так, например, в Дальневосточном институте оценки здоровья, была рассчитана адекватная компенсация ущерба здоровья работников одного из предприятий данного региона в 4 раза превышающая размер, определенный работодателем. В результате чего заработок работников данного предприятия при переходе в цех с вредными и опасными условиями труда, должен был возрасти не на 20%, с 200 до 240 долл., а на 80% и составить 360 долл. В итоге был найден компромисс: работники (9 человек) согласились сменить цех с повышением зарплаты на 60% *. В целом в результате тестирования потенциала здоровья дополнительные издержки фирмы, применяющей здоровьезатратные технологии, составили 1440 долл. в месяц. Следовательно, государство должно создавать условия для стимулирования работодателей по выводу таких рабочих мест с производства, а за применение здоровьезатратных технологий применять адекватную систему штрафных санкций. Все вышесказанное позволит сократить количество предприятий, «пожирающих» ресурс здоровья россиян.
На индивидуальном уровне могут быть три исхода, связанные с ухудшением здоровья: смерть, полная утрата трудоспособности (инвалидность), частичная потеря здоровья, приводящая к ограниченной трудоспособности или снижающая производственные возможности человека.
Таким образом, ущерб от заболевания для отдельно взятого человека состоит из следующих компонентов: альтернативные издержки времени, потерянного из-за болезни; потерянная полезность (снижение качества жизни) из-за возникших боли и страданий; затраты на профилактику и лечение заболеваний. В результате действия данных антиэффектов недооценки ресурсов здоровья индивидами срок использования их человеческого капитала сокращается, а, следовательно, уменьшается отдача от него. Последняя может быть выражена как в виде прямых потерь в доходе, так и косвенных издержек.
Что касается первого вида потерь, то, по данным исследований Митчелл и Буркхаузер, они существенно различаются у мужчин и женщин в результате проявления гендерного неравенства. Так, например, наличие заболевания снижает заработную плату на 27,7% для мужчин и 42% для женщин; годовые заработки – на 19% для мужчин и 27,7% для женщин; отрицательно влияет на предложение труда, измеренное как количество часов, отработанное за год, снижая его на 42% и 36,7% для мужчин и женщин соответственно *. Данную ситуацию связываем с тем, что, как правило, именно женщины осуществляют уход за больными членами семьи, в результате, несмотря на более высокие показатели здоровья, они в большей степени проигрывают в доходе. Более того, данная ситуация усугубляется еще и тем, что существует, по данным И.Назаровой, также обратная зависимость уровня здоровья от таких структурных показателей социально-экономического неравенства как род занятий и неравенство в доходах. Известно, что доходы у мужчин значительно превышают доходы женщин, следовательно, налицо еще один вид гендерной дискриминации, когда, несмотря на более высокие показатели здоровья, доходы у женщин от этого показателя в отличие от мужчин являются независимыми.
Косвенные потери от недоинвестирования в здоровье для индивидов проявляются, во-первых, в том, что в результате сверхсмертности мужчин сужаются брачные рынки для повторных браков, высок процент образования материнских семей, повышается вероятность вдовства и, как следствие, снижается благополучие российских семей.
Во-вторых, сокращается возможность выбора сфер профессиональной деятельности (к примеру, существуют определенные медицинские требования при поступлении в ВУЗы на некоторые факультеты), что также может приводить к эффекту неблагоприятного отбора. Кроме того, доступ людей с плохим здоровьем может быть ограничен на высокооплачиваемые рабочие места, требующие напряженной и интенсивной деятельности.
Однако, несмотря на то, что «хорошее здоровье и долгая жизнь представляют собой важные цели для большинства людей, каждому из нас достаточного минутного размышления, чтобы убедиться, что эти цели далеко не единственные: иногда лучшим здоровьем или большей продолжительностью жизни можно пожертвовать, потому что они вступают в конфликт с другими целями», например, материальным благополучием. В результате низкие заработки на основной работе вынуждают и мужчин, и женщин России «жертвовать отрезком жизни» для повышения материального благополучия своих семей, постепенно «убивая сами себя» или снижая уровень своего здоровья. Неслучайно Г.Беккер называл «большинство смертей (если не все!) … до некоторой степени самоубийствами – в том смысле, что они могли бы быть отсрочены, если бы больше ресурсов инвестировалось государством, фирмами и самими гражданами в продление жизни *. В этой связи становится понятным, почему ВОЗ обеспокоена низкими заработками большинства населения России, размер которых составляет 1,0–1,5% от западноевропейских и рекомендует Правительству РФ разрешить данное противоречие в наиболее короткие сроки.
Такие низкие заработные платы возможны только в условиях экономики «нездоровья», т.к. в нее не включена, т.н. «рента здоровья». Так, по расчетам В.И Кашина., у россиянина с прожиточным уровнем 70 долл. в месяц ренты здоровья в год изымается 1,6 тыс. долл., а при 100 долл. – 1 тыс. долл. Для России объем не восстановленных ресурсов здоровья в 2002 г. оценивался им в 172 млрд долл. (около 43% от ВВП). Такое паразитирование государства на жизни и здоровье своих граждан воспроизводит, пожалуй, самую крупную теневую экономику – экономику нездоровья. С учетом веса самого здравоохранения как фактора (10%) оздоровления людей необходимый объем добавочного финансирования медицинских услуг должен составить 17,2 млрд долл., или почти 3,5–3,7% от ВВП *. Это как раз часть тех средств работодателей, которые должны составлять коммерческую составляющую финансирования сектора здравоохранения.
Таким образом, получается, что переход от экономики «нездоровья» к экономике здоровья выгоден для всех субъектов экономики. В этой связи, здоровье россиян становится стратегически важным ресурсом экономики нашей страны, который позволит вывести ее на новый качественно иной этап развития.

Вернуться к содержанию номера

Copyright © Проблемы современной экономики 2002 - 2024
ISSN 1818-3395 - печатная версия, ISSN 1818-3409 - электронная (онлайновая) версия