|
| | | | Проблемы современной экономики, N 4 (28), 2008 | | | | ФИЛОСОФИЯ ЭКОНОМИЧЕСКИХ ЦЕННОСТЕЙ | | | Садыков М. Б.
профессор кафедры общей философии философского факультета Казанского государственного университета им. В.И. Ульянова-Ленина
| |
| | | | | В статье поставлена и рассмотрена проблема инаковости (Другого) человека применительно к контексту евразийства. Анализируются черты индивидуальности человека в реалиях полиэтнического, поликультурного, поликонфессионального общества, возможности достижения состояния толерантности в людях в процессах их многосторонних общений | | Ключевые слова: евразийство, индивидуальность, полиэтническое общество, поликонфессиональное общество, толерантность, ментальность, идентичность, эмиграция |
Евразийство как особый, своеобразный феномен социальной реальности воплощается ныне в расхожем и многоликом соответствующем понятии для обозначения существования многих стран, государств и этносов в условиях их сопредельности. В своих содержательных значениях евразийство предстает как историко-географическое, территориально-экономическое, национальное, культурно-духовное, конфессиональное политико-идеологическое образование. Конечно, все эти значения и составляющие евразийства не изолированные его стороны, отдельно стоящие друг от друга. Они теснейшим образом взаимосвязаны, взаимодействуют, диффузно сочетаются, образуя сложный узел связей и отношений, институтов, форм и видов духовной и материальной деятельности людей. Евразийство, можно сказать, в определенном смысле, – это некий социальный код генетического свойства, объясняющий историческое происхождение, становление и развитие народов, проживающих в их сопредельных пространствах. И что особо важно отметить, евразийство накладывает глубочайшие отпечатки на все без исключения сферы, сегменты и секторы жизни его субъектов.
Но надо вместе с тем сказать: все цивилизационные пространства евразийства не ограничиваются собственно пределами непосредственного смыкания Европы и Азии. В более всеобъемлющем измерении евразийство как таковое получает более широкое значение не только в территориальной сопредельности. Оно перерастает в современную систему политических, экономических, культурных и иных отношений в форматах «Запад-Восток». В этом, последнем видении, евразийство уже начинает восприниматься как органически составная часть всех современных глобализационных процессов, охвативших планету и порождаемых ими последствий. Хотя заметим, глобализационные течения являются более «молодыми», чем становление евразийства.
Сказанное надо иметь в виду прежде всего потому, что осмысление проблем евразийства нельзя ограничивать рамками отношений России со странами ближнего зарубежья и не видеть при этом взаимодействия ее с государствами Европы и Азии в целом.
Глубокое и всестороннее понимание сложного, многогранного и многоаспектного феномена евразийства, несомненно, содержит немалые трудности. Не секрет, что и в обыденно-практической жизни, и в ходе попыток системного исследования евразийства нередко, к сожалению, допускаются в экономике, в политике, в правовых отношениях и других сферах жизни упрощенно-поверхностные подходы, порой «вырываются» отдельные составляющие евразийства, не учитываются нерасторжимые связи ближайших и отдаленных перспектив развития государств и этносов, в него входящих.
Все это и другие положения, касающиеся природы евразийства, его места в современном социуме и исторической миссии, делают его исключительно актуальной проблематикой. На некоторых вопросах, заслуживающих, на наш взгляд, первоочередного внимания, остановимся ниже.
Жизнь людей в рамках евразийства в одних измерениях и оценках способствует установлению более тесных связей экономического и политического сотрудничества народов, обеспечению нахождения возможностей сочетания их национальных интересов. А в других, по разным причинам, возникают не комфортные, мягко говоря, социальные ситуации: ведь человек неизбежно сталкивается с различающимися картинами общественного устройства, сложившимися с давних времен системами обычаев и традиций, укоренившимися нравами, убеждениями, привычками, предрассудками и т.д. Поэтому, наверное, нравственно-духовная сторона современного евразийства не может быть представлена в полной своей гармоничности, образно говоря, с «ангельским» лицом. Все, что входит в реалии духовной сферы, малоподвижно, стабильно, образует как бы твердый, защитный панцирь социальности. Духовные стороны жизни – не вещи, не предметы, технологически производимые людьми, постоянно обновляемые, совершенствуемые. В противоположность этому духовные ценности могут при определенных обстоятельствах быть своего рода оковами, традиционно держащими людей в своих объятиях. В этом, конечно, и их сила, великая историческая роль, их постоянная востребованность обществом, их «классичность». Но вместе с тем некоторые явления и процессы духовного порядка в условиях евразийства могут выполнять и регрессивную функцию, представать как косный фактор, вносящий в жизнь людей духовную дискомфортность.
Разумеется, было бы неверно полгать, что лишь духовная сфера евразийства является каким-то «убежищем» вопросов, волнующих людей и требующих своего решения. Можно, как говорится, навскидку, привести лишь один пример из области торгово-экономических взаимодействий стран европейского сообщества и государств азиатского света, включая и Россию.
Известно, что страны Европы с точки зрения их экономического развития достигли высокого уровня в области тонких технологий, производства товаров неплохого в целом качества. Но для дальнейшего роста производства там крайне ограниченными оказались материальные ресурсы и пространственные пределы проживания народов. В этих условиях взоры Европы обратились к возможностям освоения неисчерпаемых пока природных ресурсов в России, в странах Азии. Сейчас на Западе разрабатываются соответствующие экономические концепции, направленные на осуществление подобных устремлений Запада, что не всегда и не во всем отвечает, в частности, национальным интересам России. Впрочем, сказанное – это предмет специального и отдельного рассмотрения.
Духовности народов евразийства причудливым образом взрастают на основе представлений о собственной уникальности, сознания национальной принадлежности, стереотипах норм и правил поведения, то есть на всем том, что принято обозначать понятием ментальности. Как совокупность стилей мышления и чувствования, эмоциональных реакций людей на окружающие их обстоятельства, предрасположенности к ним или их отвержения, ментальность находит себя в глубинных уровнях индивидуального и коллективного сознания. Складываясь в течение долгого исторического развития народов, она играет по-своему роль мощной цементирующей силы, является объединяющим все стороны жизни стержнем.
В пределах евразийства и укоренившихся ментальностей народов уже в современный период их развития особо актуальное значение получили процессы их дальнейшей политической, национальной, религиозной идентификации. Идентификация как самоопределение и самоотождествление самого себя всегда изначально присуща человеку и различным общностям людей.
Она, с одной стороны, есть фактор кооперирования (в широком смысле) людей, выявления ими своих сильных свойств, творческих задатков, а, с другой, и поиск в иных индивидах не свойственных себе качеств, обозначающих незримую грань отчуждения от остальных людей. В таких психологических ситуациях и рождаются противопоставления своего, родного, близкого и чужого, незнакомого, мало или совсем не понятного. Иными словами, достижению в осознании идентичности всегда нужен Другой. Без него самоопределение, самоотождествление невозможны.
Подобные дилеммы имеют наибольшую остроту и особое значение в силу известных причин (прямой и косвенной территориальной определенности) в условиях евразийства. Сказанное в полной мере относится к одному из крупнейших его субъектов – России. Сложившись в исторически отдаленных временах, российское евразийство всегда испытывало немалые трудности в определении магистральных путей развития, выборе западных или самобытных направлений своего движения с учетом своего евразийства, то есть освоения и европейских, и азиатских моделей цивилизаций.
Известно, что в истории всего человечества что-то отличное, особенное в каждом индивиде, обособляющее его от других людей, всегда составляло важную черту в образе их жизни. Людей уже на самых ранних этапах цивилизации различали (и противопоставляли) по видам занятий, укоренившимся обычаям и традициям, возрастным, родо-племенным и другим признакам. Однако следует со всей определенностью заметить: проблема различия людей, или скажем, вопросы Другого человека выходят далеко за пределы евразийства и охватывает масштабы всего человечества в сочетаниях и противопоставлениях типа Я и не-Я, Свой и Чужой, а на надиндивидуальном уровне Наши и не-Наши.
Понимание оригинально-неповторимого в себе, как и осознание подобных, но и иных качеств в Другом – это исстари идущая проблема в человеческих отношениях. Но вопросы инаковости в прошлых исторических эпохах не были остро обнаженными, так как изоляционные стили и способы проживания этносов, стран и государств, регионов, не говоря уже о континентах, тормозили в определенной мере экономические, культурные взаимодействия между людьми. Вопросы Другого поэтому не были столь рельефны, они не «царапали» так сильно души людей.
Иное дело сейчас, когда общество втягивается в многосторонние коммуникационные процессы и превращается в социум информационного типа. Многие страны живут и развиваются в глобализационных направлениях, все более усиливаются эмиграционные и иммиграционные движения значительных масс людей. Вследствие всего этого многие, что называется, лицом к лицу, встречаются с ситуациями Другого человека, переживают их и в позитивных, и негативных значениях.
Подобного рода ситуации особую существенно важную роль играют в человеческих общениях в реалиях современного евразийства. То, что мы называем евразийским пространством, предстает как некий конгломерат народов, вписанный исторически во взаимоскладывающиеся мультиэтнические, религиозные, ментальные, хозяйственно-экономические уклады на микро- и макро-уровнях жизни, оказывающие сильное воздействие на все проявления инаковости в человеке.
Было бы, конечно, в корне неверно абсолютизировать инаковость в людях. Ведь человек вместе с тем является и носителем одинаковых для многих черт и признаков, вкусов и наклонностей и т.д. Одинаковое, общетипологическое в людях – все то, что соединяет их, делает их не только разными, но и одинаковыми в их включенностях в жизненные потоки. Естественные и социальные различия в человеке, в принципе неустранимые и неискоренимые, по своей природе и компаративны по отношению к Другому. В таком сравнительном подходе людей друг к другу и выявляются свои и не свои качества и свойства, им даются взаимно совпадающие и несовпадающие оценки, ценностные характеристики и Я, и не-Я.
В канве подобных рассуждений нельзя не затронуть процессы идентификации и самоидентификации человека. В их реализациях существенное значение имеют познание и практика узнавания инаковости в людях. Узнавание как психолого-познавательная и практическая процедура в деятельности человека включает в себя два основных вектора–направленности: с одной стороны, он есть способ и возможность освоения самого себя, своей самости. А с другой, – узнавать себя можно только посредством и через раскрытие Другого, умение и стремление увидеть и принять его во включенностях в разнообразные материальные и духовные социальные ценности. Содержание складывающихся отношений между людьми, независимо от их социального статуса, места постоянного или временного проживания, этнического происхождения, ментальности и других разнящихся обстоятельств, может покоиться на принципах взаимности, равноценности всего инакового, строиться не на монологических, а на диалогических взаимодействиях.
В реальных процессах узнавания людей друг в друге особое место занимают явления психологического порядка – предрассудки, предустановки, предпонимания, привычные стереотипы. Причины и условия их формирования и укоренения имеют длительную историю. Раскрытие их природы, сверхконсервативности – необычайно трудная задача в исследовательских программах. Тем более, что не всегда правильное понимание психологических компонентов сознания и преодоление их негативных направленностей и значений прямо, непосредственно поддаются процедурам рефлексии и особенно в критических подходах. Ведь с позиций глубинно «спрятанных» привычных представлений не всегда удается соразмерно, взвешенно определить то, что есть во мне и не во мне, а главное придать различиям и общечеловеческое содержание, «нагрузить» их глубокой ценностной значимостью через узнавание инонационального, иноконфессионального, инорасового и многих других проявлений разноисторичности и разноментальности в евразийстве.
Трудность преодоления негативных предрассудков, предубеждений и других психологических «скрепов» во взаимодействиях людей состоит и в том, что вследствие вхождения подобных психологических образований в поле бессознательного, они не являются чаще всего предметом целенаправленного на них воздействия. Возможность отрешения от них людей, пусть и не в идеализированных горизонтах их видения, дело, требующее немалых усилий и терпения. В своеобразном очищении негативного в отношении к инаковости в сознании и поведении людей, бесспорно, должны занять подобающее место системы образования и другие формы и виды социализации личностей, их воспитания. Хотя сейчас, по разным причинам, идеи воспитания звучат не столь часто и широко, но достижение, создание высоких образцов культуры совместного проживания разных людей посредством осуществления целенаправленной деятельности в евразийстве не только не теряет, но, наоборот, получает еще большее значение.
В свете поставленных и рассмотренных выше вопросов нельзя не остановиться и на такой фундаментально значащей проблеме, как толерантность (терпимость) и интолернатность (нетерпимость) людей в отношениях к Другому. Толерантность – это не просто способность и желание человека не критически воспринимать и оценивать отличное в других людях, так сказать, терпеть все чужое, вбирать в себя их черты и свойства, вживаться, эмпатироваться в стиль и образ жизнедеятельности «чужого». В более точном понимании толерантность означает готовность сочетать все здоровые индивидуально-неповторимые качества человека, способствующие становлению и утверждению его как личности, и арсенала общечеловеческого духовного богатства, накопленного во всей истории развития общества.
Другая же, противоположная сторона в рассматриваемом вопросе – это нередко встречающиеся случаи нетерпимости одних людей к другим в их повседневных общениях, в разного рода контактах на базе восприятий иных культур, искусства, литературы, особенностей семейно-бытовых отношений, всего образа жизни. Конечно, интолерантность подпитывается представлениями о том, что мое, свое, наше гораздо лучше, более совершенно, правильно, чем все другое. Такой образ чувствований и мышления и может порождать конфликтогенные ситуации ксенофобии, расизма, шовинизма.
И. напротив, глубокая толерантность сопровождается неподдельными желаниями людей войти как бы в ауру другого, увидеть в нем здоровые начала в его страстях и наклонностях, вкусах, целеполаганиях, словом, во всем том, что способствует становлению и самоутверждению и Я, и не-Я, рождает радость встречи с инаковостью. Но надо признаться: не представляется возможным внедрять или насаживать терпимость искусственно с помощью императивных, внешних воздействий на людей по принципу – что-то делай, принимай и оценивай так, а не иначе, воспринимай и люби это, а не другое.
Рассмотренная в кратком очерковом изложении проблема Другого в условиях евразийства, думается, не лишена своей актуальности. Достижение высокой культуры человеческих общений – одна из основополагающих целей дальнейшего развития Российского общества по пути прогресса. Наша страна для многих народов ее населяющих, можно сказать, мультикультурный домен, от состояния которого во многом зависит полнокровная жизнь каждого человека. | |
|
