Logo Международный форум «Евразийская экономическая перспектива»
На главную страницу
Новости
Информация о журнале
О главном редакторе
Подписка
Контакты
ЕВРАЗИЙСКИЙ МЕЖДУНАРОДНЫЙ НАУЧНО-АНАЛИТИЧЕСКИЙ ЖУРНАЛ English
Тематика журнала
Текущий номер
Анонс
Список номеров
Найти
Редакционный совет
Редакционная коллегия
Представи- тельства журнала
Правила направления, рецензирования и опубликования
Научные дискуссии
Семинары, конференции
 
 
Проблемы современной экономики, N 4 (24), 2007
К РАЗРАБОТКЕ КОНЦЕПЦИИ И ПРОГРАММЫ ДОЛГОСРОЧНОГО СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ РОССИИ
Пешков А. А.
заведующий отделом стратегии освоения недр Института проблем комплексного освоения недр Российской академии наук (г.Москва),
член-корреспондент РАН

Мацко Н. А.
ведущий научный сотрудник Института проблем комплексного освоения недр Российской академии наук (г.Москва),
доктор технических наук,


Современные данные о влиянии минерально-сырьевого сектора на темпы экономического роста

Проблемы экономического роста на основе развития минерально-сырьевого сектора очень важны для России, так как добавленная стоимость сырьевых отраслей составляет значительную долю валового внутреннего продукта. По официальным данным Госкомстата РФ за 2006 г. [1] доля промышленности в ВВП составляет 27%, добыча полезных ископаемых – 10,7% [2]. Эти данные серьезно искажают представления о структуре российского ВВП, так как основаны на методике расчета, по которой значительная часть добавленной стоимости, созданной в этих отраслях, переносится в сферу услуг, что связано с широким применением трансфертных цен. Такой подход к оценке структуры ВВП в свое время вызвал критические замечания со стороны Всемирного банка [3], представители которого в статье «Потемкинский ВВП» написали, что при исключении искажений, связанных с использованием компаниями трансфертных цен, доля сырьевого сектора в российской экономике должна быть увеличена в три раза. Руководители управления национальных счетов Госкомстата РФ признали, что они при оценке добавленной стоимости, например ТЭКа, получают две цифры: одна характеризует только производство; вторая – получается с учетом добавленной стоимости, созданной в результате оказания услуг по транспортировке и реализации продукции как на внутреннем, так и на внешнем рынках.
По различным данным, при учете трансфертных цен, налогов и субсидий за 2006 г. доля промышленности в ВВП приблизительно составляет 36,6% [4], ТЭК – около 30% [5]. Вообще для получения хотя бы приблизительных статистических сведений о состоянии экономики России требуются специальные трудоемкие исследования. Во всяком случае, авторам не удалось найти даже на официальных правительственных сайтах непротиворечивых сведений об отраслевой структуре ВВП России. Существует масса данных по темпам роста различных отраслей и их вкладе в рост ВВП. Однако непротиворечивые сведения о точной доле минерально-сырьевых отраслей в ВВП России с объяснением, какие виды деятельности включены или исключены при расчете, отсутствуют. Скорее всего, способы и формы представления статистических данных политизированы.
Почти без противоречий по различным источникам имеется информация о структуре экспорта России: в 2006 г. доля минерального сырья с учетом первичной переработки в экспорте составила 79%, в том числе топливно-энергетические товары 65,2% и металлы и изделия из них 13,8% [6].
Подавляющая доля добываемого в России минерального сырья экспортируется: нефть – 55,7%, фосфатное сырье – 90%, цветные и благородные металлы, алмазы – от 90 до 100%. Это и предопределяет столь высокую долю минерального сырья в структуре экспорта.
Приведенные данные с очевидностью свидетельствуют о том, что в настоящее время в России сырьевой сектор имеет не инфраструктурное назначение, связанное с обеспечением отечественной экономики сырьем, а исполняет роль экспортно-ориентированной отрасли, предназначенной для финансового наполнения бюджета.
Президентом России В.В. Путиным в качестве прагматической национальной идеи была поставлена задача удвоения ВВП за десять лет, что требует обеспечения в среднесрочной перспективе 7,2% ежегодного роста ВВП. При этом Министерство экономического развития и торговли не поддерживает таких планов и планирует рост не выше 6% в год [7]. Как ни странно, в 2003–2006 гг. темпы роста превышали прогнозы МЭРТ и составляли 7,3%; 7,2%; 6,4%; 6,8%, соответственно, что в среднем приближается к 7% ежегодного роста. Такие темпы по времени совпадают с периодом интенсивного роста цен на нефть. По прогнозам Минэкономразвития 2005 г. в среднесрочной перспективе рост ВВП должен был происходить на 2–2,5% за счет роста цен на нефть, на 1,5–1,7% – за счет инвестиций, на 1,7–2% – за счет роста доходов населения и на 0,8–1% – за счет совокупной производительности факторов, то есть научно-технического прогресса. В 2006 г. основным фактором роста был признан рост потребительского спроса. В 2007 г. Минэкономразвития изменил значимость факторов роста в перспективе до 2010 г. Теперь благоприятная внешнеэкономическая конъюнктура будет определять всего лишь 1–1,5% роста.
Очевидно, что влияние высоких мировых цен углеводородов и металлов на темпы роста российской экономики имеет неаддитивный характер. Так, рост машиностроения в 2003–2005 гг. происходил в основном за счет дополнительного выпуска бурового, горно-обогатительного и транспортного оборудования, то есть машин для добычи, первичной переработки и транспортированию полезных ископаемых. В этой связи достоверность оценок основных факторов роста, сделанных МЭРТ, очень сомнительна. Во всяком случае, по признанию руководителей этого министерства, переход на инновационный характер развития с существенной долей высоких технологий в ВВП займет не менее 15–20 лет.
Поэтому при указанной выше структуре ВВП и экспорта России рост экономики в среднесрочной перспективе будет происходить, главным образом, на основе развития сырьевого сектора. Возможно ли это и какие трудности и проблемы существуют при обеспечении экономического роста за счет развития минерально-сырьевого сектора? Этим вопросам посвящена данная статья.
Вообще проблема экономического роста давно занимает центральное место в макроэкономических исследованиях. Из всех 46 Нобелевских премий по экономике 10, в той или иной формулировке, были даны за вклад в теорию и эмпирическое обоснование процесса экономического роста.
Что касается теории экономического роста, то ее основы были заложены в трудах Р. Харрода и Е. Домара. Наибольшее влияние на ее развитие оказала модель роста, предложенная Робертом Солоу (1956). Критическое переосмысление некоторых ее предпосылок, в частности о свойствах технического прогресса, привело к появлению в середине 1980-х гг. «новой теории роста» (Romer (1986), Lucas (1988)). В 1970-е – 1990-е гг. также возникли модели роста, основанные на идеях Шумпетера (Нельсон и Уинтер (1982, 2000), Aghion, Howitt (1992)). В настоящее время ни одна из теорий не заняла доминирующего положения, скорее, они дополняют друг друга в объяснении факторов экономического роста и самого процесса роста. Попытки прогнозирования роста в различных странах на основе теоретических моделей, как правило, не приводили к успеху.
Теоретические модели трудно поддаются верификации, поэтому существуют многочисленные эмпирические исследования роста, основанные на регрессионных методах анализа статистических данных. Такого рода исследования позволяют выявить многие особенности экономического развития в разных странах, а также новые проблемы и факторы роста. Поскольку особенности экономического роста, основанного на развитии минерально-сырьевого сектора, недостаточно детально отражены в существующих теоретических моделях, основными объектами анализа и обобщения в данной статье являются результаты эмпирических исследований.
К настоящему времени накоплены обширные эмпирические данные, характеризующие процесс экономического роста. Существуют даже работы, в которых приводятся результаты реставрации темпов роста мирового валового внутреннего продукта за последние 1 000 000 лет. Так, согласно оценкам ученых калифорнийского университета [8] в течение почти миллиона лет мировой ВВП увеличивался только за счет роста населения. При этом средний ВВП на душу населения оставался постоянным, равным приблизительно 100 долларов США в ценах 1990 г., и только с началом буржуазных революций в Европе средний подушевой доход стал возрастать и к настоящему времени превысил 8500 долларов.
Для измерения экономического роста чаще всего используются два показателя: относительный годовой прирост валового внутреннего продукта и такой же прирост валового продукта на душу населения. Эти показатели постоянно критикуются с разных позиций. К примеру, феминистскими организациями отмечается, что ВВП не учитывает огромный вклад в валовой продукт работы домохозяек. Иногда говорят о том, что если учесть теневую экономику, то ВВП России удвоился бы. Часто высказываются замечания о том, что изменение ВВП и подушевого ВВП не отражают «качества роста», так как экономический рост может быть достигнут за счет интенсивного исчерпания минеральных ресурсов, а результат этого роста не приводит к улучшению жизни большинства населения. Очевидно, что в последнем случае понятие экономического роста пытаются расширить до понятия развития человечества. В связи с этим в докладе ООН о развитии человечества, опубликованном в 1996 г., был предложен краткий тезис: «развитие человечества есть цель, а экономический рост – средство». Наверно, следовало бы уточнить этот тезис: «…экономический рост – одно из средств». Несмотря на все недостатки показателей ВВП и ВВП на душу населения, они являются на сегодняшний день достаточно достоверными критериями для анализа процессов экономического роста в мире и в различных странах, так как методы их расчета стандартизированы путем широкого внедрения международной системы национальных счетов. В результате стало возможным сравнение темпов и результатов экономического развития различных стран.
Так, например, Россия, как показано на рис. 1, по объему ВВП занимает 9-е место в мире, а по уровню подушевого ВВП – 82-е место, что, впрочем, близко к среднему в мире значению этого показателя (10,2 тыс. долл. США).
Рис. 1. Рейтинг 20 стран по объему ВВП с учетом паритета покупательной способности и соответствующие значения ВВП на душу населения за 2006 г. Суммарный ВВП первых 20 стран составляет ~ 80% от мирового ВВП, равного 65,95 трлн. долл. (2006)

Средние темпы роста ВВП за длительный промежуток времени обычно невелики и для 80% стран находятся в диапазоне от 0,5 до 4,5%. Поэтому даже незначительное снижение долгосрочных темпов роста приводит к существенным изменениям в экономическом положении стран. Расчеты показывают, если бы США в XX в. развивались с темпом роста на 1% ниже, то сегодня по уровню ВВП на душу населения они равнялись бы Венгрии и намного уступали Испании [9].
Как показано на рис. 2, основные горно-добывающие страны за последние 50 лет имели невысокие средние темпы роста ВВП, за исключением Китая, где дополнительным экстенсивным фактором роста был относительно высокий темп прироста населения, а главное, темпы роста были очень неравномерные, за исключением Норвегии.
Рис. 2. Темпы роста ВВП для основных горно-добывающих стран за последние полвека
Рис. 3. Динамика подушевого ВВП для основных горно-добывающих стран за последние полвека

Однако, как показано на рис. 3, горно-добывающим странам, исключая Россию, ЮАР и Китай, удалось достичь высоких значений ВВП на душу населения.
В России в период 1961–1990 гг. по ретроспективным расчетам для РСФСР средний темп роста составлял 4,18%, а за период 1990–2006 гг. средний темп роста близок к нулю (–0,019%). Глубокий провал графика изменения темпов роста, связанный с падением в период 1990–1998 гг., компенсируется ростом в период 1998–2006 гг. Это наглядно показано на рис. 4.
Рис. 4. Темпы роста ВВП РСФСР-России 1961–2005 гг.

Ожидается, что в 2007 г. Россия по объему ВВП достигнет уровня 1990 г. В связи с этим непрерывный рост ВВП, начиная с 1998 г., пока может рассматриваться, как частичное восстановление разрушенной экономики. Хотя, как отмечают в Правительстве РФ, это не означает полного застоя экономики на протяжении 17 лет, так как ВВП 1990 г. состоял из продукции военно-промышленного комплекса и из некачественного ширпотреба, объемы же производства были фиктивны.
К сожалению, если это и так, то отсутствие количественного роста ВВП по сравнению с 1990 г. все равно является сильнейшим фактором, затормозившим развитие России. Кроме того, как было показано ранее, данные Роскомстата также вызывают сомнения, особенно в части отраслевой структуры ВВП, значительную долю которого составляют сырьевые отрасли.
Проблемы экономического развития, связанные с высокой долей минерально-сырьевого сектора в ВВП и экспорте различных стран, впервые были сформулированы Джеффри Саксом и Эндрю Уорнером в виде теперь уже широко известного парадокса: высокая доля минеральных ресурсов в национальном богатстве приводит к низким темпам роста ВВП на душу населения. В своих работах [10, 11] с выразительными названиями «Проклятье природных ресурсов», «Природные ресурсы и экономический рост» на основе статистической обработки информации о темпах роста в 97 странах мира за период с 1971 по 1989 г. эти авторы сделали вывод, что существует обратная зависимость между долей природных ресурсов в экспорте и темпами экономического роста. В соответствии с установленной в этих работах зависимостью средние темпы роста подушевого ВВП уменьшаются с 8 до –2% при увеличении экспорта природных ресурсов до величины, составляющей 60–70% от ВВП. Эти эмпирические результаты они объяснили отрицательными институциональными особенностями, которые, в свою очередь, порождаются рентной экономикой. Статьи Сакса и Уорнера вызвали целый шквал работ, направленных на изучение данного парадокса. В этих работах ученые связывали большую долю минеральных ресурсов с различными социальными и политическими особенностями стран: с низким уровнем демократии; преобладанием деспотических режимов; высоким уровнем коррупции, неравномерным распределением доходов, с вероятностью возникновения гражданских войн.
Рис. 5. Горизонтальное дерево проблемы обеспечения высоких темпов роста экономики с большой долей сырьевого сектора

Эти многочисленные результаты были обобщены авторами данной статьи с помощью одного из инструментов системного анализа – «горизонтального дерева целей», которое показано на рис. 5.
Рис. 6. Влияние доли природных ресурсов в национальном богатстве (в 1994 г.) на средние темпы роста подушевого ВВП (за период 1965–1998 гг.)

Обычно «горизонтальное дерево» представляет собой иерархию факторов или изменений системы и набор компенсирующих решений. На рис. 5 показаны два уровня факторов отрицательного влияния на рост: прямые и косвенные. Компенсирующие решения получены на основе систематизации и обобщения множества предложений, встречающихся в литературе по вопросам преодоления недостатков экономики, основанной на использовании природной ренты.
Если избыток минерально-сырьевых ресурсов действительно такое проклятие для экономического роста, то, как показано на рис. 5, существуют два подхода в борьбе с этим злом:
1. Предотвращение – уменьшение доли сырьевого сектора в ВВП за счет развития перерабатывающих отраслей. С этим подходом Россия опаздывает. По оценкам Минэкономразвития, даже если сейчас у нас начнут интенсивно создаваться высокотехнологичные отрасли, заметную долю в ВВП они будут составлять только через 20–25 лет.
2. Компенсация факторов, отрицательно влияющих на рост.
К отрицательным факторам прямого влияния на рисунке 5 относятся: снижение доступности минеральных ресурсов, сокращение инвестиций в разведку и разработку, высокая изменчивость цен на минеральное сырье и многие другие. Эти факторы отрицательно сказываются на темпах роста самого минерально-сырьевого сектора, а в результате и на росте ВВП страны.
Дж. Саксом и его последователями исследовались в основном косвенные факторы: «голландская болезнь», когда в результате «бума» цен на сырье происходит разрушение перерабатывающих отраслей; политэкономическое поведение в виде «поиска ренты», следствием которого является повышение уровня коррупции, сырьевое лобби в государственных органах; повышение уровня имущественного неравенства и другие.
В последние годы появились работы с противоположной точкой зрения, в которых ставится под сомнение факт отрицательного влияния ресурсного изобилия на экономический рост. Например, в статье ученых Стэнфордского университета отмечается [12], что процесс освоения минеральных ресурсов не сводится к простому черпанию природных богатств, а является сложным многостадийным процессом, требующим обширных знаний и развитых технологий. Поэтому минерально-сырьевой сектор не может, в отличие от других отраслей, оказывать отрицательное влияние на качество институтов. Что касается установленных Саксом зависимостей, в рассматриваемой работе утверждается, что они получены на слишком коротких интервалах времени, которые к тому же характеризуются пиковыми значениями цен на минеральное сырье.
В данной статье были проверены эмпирические результаты Сакса и Уорнера на основе современных данных ООН, Всемирного Банка и статистических данных России.
Что касается обратной зависимости темпов роста от доли природного капитала в национальном богатстве, то она действительно существует, как показано на рис. 6, построенном с использованием данных Всемирного Банка [13]. Данные о природном капитале, использованные для построения зависимости на рис. 6, включают в себя сведения не только о минеральном сырье, но и об остальных видах природных ресурсов. Использование таких смешанных данных (по сосредоточенным и распределенным ресурсам), как показали результаты многих исследований [14], не позволяет получить зависимостей с высокой теснотой связи. Несмотря на это, коэффициент корреляции зависимости, приведенной на рис. 6, достаточно высок – 0,64.
Рис. 7. Влияние доли природных ресурсов в национальном богатстве (в 2000 г.) на средние темпы роста подушевого ВВП (за период 1989–1999 гг.)

Однако, как показали расчеты, при уменьшении доли природных ресурсов до 15%, что показано граничной линией на рис. 6, коэффициент корреляции становится равным нулю. Кроме того, как видно из рис. 6, страны с долей природного капитала выше 20% не являются наиболее значимыми горно-добывающими странами.
С использованием более поздних данных Всемирного Банка, приведенных в работе [15], был построен аналогичный график (рис. 7), отличающийся от изображенного на рис. 6 меньшим сроком усреднения темпов роста (1989–1999 гг.). Как видно из этого графика, сокращение срока усреднения темпов роста с 35 до 10 лет привело к уменьшению тесноты связи (коэффициент корреляции зависимости –0,28), а также к существенному уменьшению угла наклона прямой. Все это свидетельствует о том, что на непродолжительных периодах до 10–15 лет отрицательное влияние большой доли минерально-сырьевого сектора в ВВП на экономический рост не наблюдается.
Из графиков, показанных на рис. 6 и 7, видно, что доля природных ресурсов, а тем более минерально-сырьевых, которые являются лишь частью природных, может оказывать влияние на темпы роста только при существенных (более 20–30%) значениях этой доли. Целью исследований, представленных в данной статье, являлось изучение влияния на экономический рост не доли природного капитала, а величины минерально-сырьевого сектора. При этом основное внимание было сосредоточено на изучении влияния прямых факторов, сдерживающих рост и связанных с низкими темпами роста самого горного сектора из-за чрезвычайной неравномерности его развития и низких темпов научно-технического прогресса в этой области.
Рис. 8. Изменение средней доли горного сектора и средних темпов экономического роста для групп стран с различным уровнем дохода на душу населения

Вообще средние темпы роста являются общим, агрегированным показателем, и на него влияет слишком много факторов. Получить зависимости с высокой теснотой связи от одного из факторов вряд ли возможно. Для выявления общего характера влияния доли горного сектора в экономике на темпы роста различные страны были сгруппированы по уровню подушевого дохода, и в каждой группе установлены средняя доля горного сектора и средние темпы роста за последние 50 лет. В результате, как показано на рис. 8 по левой оси, установлено, что чем выше подушевой доход, тем ниже доля горного сектора. Темпы роста (правая ось) снижаются как в бедных странах с высокой долей горного сектора, так и в богатых странах с низкой долей горного сектора.
Отрицательное влияние горного сектора резко возрастает при высокой доле минерального сырья в структуре экспорта. Этот показатель оказался наиболее значимым и в работах Сакса и Уорнера. По данным Всемирного Банка, приведенным в работе [16], для стран с долей минерального сырья в экспорте (без учета нефти и газа) 6–15% среднегодовые темпы роста подушевого ВВП в течение 90-х гг. составляли –0,7%. Для стран с долей 15–50% – 1,1%, а при доле минерального сырья в экспорте более 50% – –2,3%. В России в 2006 г. доля минерального сырья в экспорте с учетом первичной переработки составляла почти 80%, что на фоне изменения конъюнктуры сырьевых рынков способствовало снижению средних темпов роста ВВП России в течение 90-х гг. до –4,9%. Начиная с 1998 г., рост экономики происходит на фоне чрезвычайно благоприятной конъюнктуры.
Кстати, основные горнодобывающие страны, за исключением нефтяных арабских государств, имеют низкую долю горного сектора в ВВП: США – 1,3%; Канада – 3,5%; Австралия – 4%; Китай – 4,4%; ЮАР – 7,7%. Это почти на порядок ниже России – 33,9% от ВВП в 2000 г.
Рис. 9. Зависимость уровня коррупции от доли природных ресурсов в национальном богатств

Высокая доля горного сектора в экономике и природного капитала в национальном богатстве способствуют росту уровня коррупции и увеличивают неравномерность распределения доходов, что, в свою очередь, отрицательно сказывается на темпах роста ВВП. Такое влияние становится существенным, когда эта доля превышает 20–30% от национального богатства.
С использованием данных международной организации Transparency International [17] об уровне коррупции в виде СTI-индексов и коэффициентов Gini [18] для измерения неравенства распределения доходов построены графики, приведенные на рис. 9 и 10.
Рис. 10. Зависимость степени неравномерности распределения доходов от доли природных ресурсов в национальном богатстве

Индекс коррупции изменяется от 0 до 10, причем 0 соответствует максимальной коррупции, а 10 – минимальной. В России коррупция является национальным бедствием. Средний за период 1996–2005 гг. CTI-индекс равен 2,5. Приблизительно такие же значения CTI-индекса имеют высоко коррумпированные страны Африки, Центральной и Южной Америки: Нигер, Конго, Судан, Танзания, Уганда, Никарагуа, Гондурас, Боливия, Венесуэла, Эквадор и др.
Коэффициент Gini определяется в зависимости от кривизны кривой Лоренца и равен 100%, если весь доход присваивается одним человеком, или 0, если доход распределяется совершенно равномерно. Для России коэффициент Gini приблизительно равен 50%, в США – 41%, Нигерии – 51%, ЮАР – 59%, Бразилии – 60%. В бывшем Советском Союзе этот коэффициент был равен 25% – значение, которое имеют сейчас такие страны, как Япония, Норвегия, Швеция, Бельгия и Австрия.
Несмотря на достаточно высокие значения коэффициентов корреляции для зависимостей, представленных на рис. 9 и 10, как показали дальнейшие исследования, теснота связи между индексами коррупции и подушевым доходом еще выше (r=0,89). Коэффициенты Gini также теснее связаны с уровнем подушевого дохода, по сравнению с зависимостью от доли природных ресурсов в национальном богатстве (r=0,58). То есть, чем богаче страна, тем меньше коррупция и равномернее распределяются доходы. По-видимому, эти косвенные факторы отрицательного влияния на экономическое развитие в большей мере являются следствием бедности и социально-политической отсталости стран, чем высокой доли горного сектора, хотя эти причины тоже в некоторой степени взаимосвязаны. Поэтому некоторым странам с относительно высокой долей горного сектора удалось избежать высокой коррупции и неравномерности распределения доходов. К числу таких стран обычно относят: Норвегию с долей горного сектора 12,9%, индексом коррупции 8,9 (очень низкая коррупция), и коэффициентом Gini 25,8%; Ботсвану с долей горной сектора 35,6%, коррупция – 6,5, Gini 42%; Чили с долей горного сектора 8,5% индексом коррупции 7,3, правда, с высокой неравномерностью распределения доходов – Gini 51%.
Исходя из вышеизложенного, доля природного капитала в национальном богатстве и доля горного сектора в экономике оказывают отрицательное влияние на темпы роста, но при условии, что доли эти велики (более 20–30%) и, наряду с косвенными факторами, начинают действовать факторы прямого отрицательного влияния на темпы экономического роста. Кроме того, большая доля природного капитала начинает отрицательно сказываться на темпах роста экономики, когда сроки развития, основанного на интенсивной эксплуатации природных ресурсов, продолжительны (более 20 лет). Такая продолжительность анализируемых периодов роста, как правило, включает периоды и с благоприятной и с неблагоприятной конъюнктурой сырьевых рынков. В результате рост на фоне благоприятной конъюнктуры компенсируется падением в неблагоприятные периоды, что приводит к невысоким средним темпам роста экономики сырьевых стран.
Исследования выполнены при финансовой поддержке РГНФ в рамках научно-исследовательского проекта РГНФ «Парадоксы экономического роста на основе развития минерально-сырьевого сектора», проект № 07-02-00038а.


Литература
1. Российский статистический ежегодник /Госкомстат России. - М., 2007. - 900 c.
2. Экономика России в 2006 году и перспективы на 2007 год (дата последней проверки ресурса 5 июня, 2007).
3. Общественно-экономический сервер «Открытая экономика» // Тема: Конкурентоспособность. Экономика иллюзий. Ложь в российской статистике (дата последней проверки ресурса 5 июня, 2007).
4. Экономика России (дата последней проверки ресурса 5 июня, 2007).
5. Общественно-экономический сервер «Открытая экономика» //О текущей ситуации развития промышленного производства (январь-декабрь 2006) (дата последней проверки ресурса 5 июня, 2007).
6. Об итогах социально-экономического развития Российской Федерации за 2006 год – М.: МЭРТ, 2007.
7. Сценарные условия социально-экономического развития Российской Федерации на 2008 год и на период до 2010 года – М.: МЭРТ, 2007.
8. DeLong J. Bradford Estimating World GDP, One Million B.C. – Present // Department of Economics, U.C. Berkeley (дата последней проверки ресурса 5 февраля, 2006).
9. Туманова Е.А., Шагас Н.Л. Макроэкономика. Элементы продвинутого подхода: Учебник. – М: ИНФРА-М, 2004. – 400 с.
10. Sachs. J., Warner A. Natural Resource and Economic Growth. - National Bureau of Economic Research, Cambridge, 1995. - Working paper № 5398. – 54 p.
11. Sachs. J., Warner A. The curse of natural resources // European Economic Review. – 2001, № 45. – PP 827–838.
12. Wright G., Czelusta J. Mineral Resources and Economic Development. – Stanford University, October 2003, 13. Gylfason T., Gylfi Z. Natural Resources and Economic Growth: The Role of Investment ‑ Economic Policy Research Unit, Institute of Economics University of Copenhagen, EPRU Working Papers – 2001 (дата последней проверки ресурса 5 февраля, 2006).
14. Полтерович В., Попов В., Тонис А. Механизмы «ресурсного проклятия» и экономическая политика //Вопросы экономики.– 2007.– № 6.
15. Where Is the Wealth of Nations? Measuring Capital for the XXI Century, – 2006. – 200 p. (дата последней проверки ресурса 5 февраля, 2006).
16. Ross M. The natural resource curse: How wealth can make you poor. / In Bannon, I. and P. Collier (eds) Natural Resources and Violent Conflict: Options and Actions. Washington: The World Bank, 2003. – pp. 17-42.
17. Transparency International’s Annual Reports < http://www.transparency.org/publications/ _report > (дата последней проверки ресурса 9 февраля, 2006).
18. World Income Inequality Database < http://www.wider.unu.edu/wiid/wiid-introduction-2005-1.htm > (дата последней проверки ресурса 9 февраля, 2006).

Вернуться к содержанию номера

Copyright © Проблемы современной экономики 2002 - 2024
ISSN 1818-3395 - печатная версия, ISSN 1818-3409 - электронная (онлайновая) версия