|
| | | | Проблемы современной экономики, N 3 (23), 2007 | | | | ФИЛОСОФИЯ ЭКОНОМИЧЕСКИХ ЦЕННОСТЕЙ | | | Смирнов И. К.
профессор кафедры экономической теории Санкт-Петербургского государственного университета,
доктор экономических наук,
заслуженный деятель науки Российской Федерации
| |
| | |
| |
В докладе Д.Ю. Миропольского заслуживает внимания прежде всего плодотворная попытка использования диалектического метода исследования как единства его исторического и логического моментов.
Конечно, исторический и формально-логический методы могут существовать как таковые, т.е. самостоятельно. В этом случае традиционно исторический метод в экономических исследованиях определяется как описание конкретно-экономических форм развития в их временной последовательности. Но для их объяснения и понимания, установления внутренней связи между ними простого описания недостаточно.
Явление, событие, факт можно созерцать и описывать внешним образом, находясь вне его, а можно, находясь внутри, наблюдать и описывать его внутреннюю сторону, его содержание, сущность.
Исторический метод предполагает активность исследователя. Последний не должен довольствоваться тем, что предлагает ему история. Метод обязывает его ставить перед историей вопросы и искать ответа на них, «допрашивать» историю.
Историк – исследователь не может наблюдать прошлое непосредственно. Он должен воссоздать его в своем сознании, или, как выражался Коллингвуд, «пережить заново», «переиграть» прошлое. А это означает полное слияние исследователя с объектом исследования. Таким образом, логическое (субъект) неумолимо вторгается в историческое (объект), становится его моментом.
С другой стороны, логическому как мышлению о мышлении, без исторического грозит опасность фрустрации, коррупции сознания, иррационализм. Историческое становится моментом логического. Оба эти момента, предполагая и отрицая друг друга, переходя друг в друга, образуют единство как одну из определенностей диалектического метода
Историческое в диалектическом методе есть снятое собственно историческое, а логическое – снятая, опосредствованная формальная логика.
Для объективного идеалиста Гегеля, исходившего из тождества мышления и бытия, никакой проблемы в соотношении исторического и логического не существовало, Действительно, логическое у него – это абсолютная идея, осуществляющая свое движение в стихии чистой мысли (логика), в своем инобытии (природа) и в их диалектическом единстве (дух). Абсолютная идея, выходящая из стихии чистой мысли и превращаясь в природу, не имеет истории, не развивается во времени. Отрицая свое инобытие - природу, абсолют возвращается в сферу чистой мысли как абсолютный дух, который приходит к самосознанию.
Материалист Маркс, используя диалектический метод Гегеля, исследовал движение не абсолютной идеи, а современного ему общества. У него логический метод «в сущности является не чем иным, как тем же историческим методом, только освобожденным от исторической формы и от мешающих случайностей. С чего начинается история, с того же начинается и ход мыслей и его дальнейшее движение будет представлять собой не что иное, как отражение исторического процесса в абстрактной и теоретически последовательной форме; отражение исправленное, но исправленное соответственно законам, которые дает сам действительный исторический процесс, причем каждый момент может рассматриваться в той точке его развития, где процесс достигает полной зрелости, своей классической формы»[1. 1].
Тождество логического и исторического не предполагает их абсолютного совпадения. Было бы ошибочным всегда рассматривать экономические категории в той последовательности, в которой они исторически возникли или в которой играли исторически решающую роль. Деньги, например, исторически существовали раньше капитала. Они и логически предшествуют капиталу как менее богатая по своему содержанию категория. В данном случае ход абстрактного мышления, восходящего от простого к сложному, соответствует действительному историческому процессу. Земельная рента также возникла раньше капитала. Казалось бы, она должна быть рассмотрена раньше него. Однако логически раскрыть содержание земельной ренты можно только после того, как раскрыто содержание капитала.
Д.Ю. Миропольский прав, считая, что производимый и потребляемый продукт имеет определения единичного, особенного и всеобщего, что все эти три определения присущи продукту всегда. Но вызывает вопросы его утверждение, что в движении продукта от его начала к результату эти определения следуют друг за другом и сменяют друг друга в той же последовательности.
Как же соотносятся названные определенности, какая из них является исходной и какая результативной? Может быть, вообще не имеет значения определение их места в системе?
В логике Гегеля различаются диалектические категории всеобщность (Allgemeines), особенность (Besonderеs) и единичность (Einzelnes) как моменты чистого, абстрактно-всеобщего понятия. Началом их движения является всеобщность, результатом – единичность.
Наряду с диалектическими категориями, Гегель рассматривал единичность (singulär), особенность (partikulär) и всеобщность (universell) как определенности рассудочных умозаключений. Он утверждал, что здесь «исходят из единичного как первого, непосредственного и возводят его через суждение во всеобщность равно как и наоборот – всеобщее, сущее лишь в себе, нисходит в единичном до наличного бытия или становится чем-то для себя сущим »[2.С.65 ].
В суждении рефлексии (формальная логика) единичность, особенность и всеобщность не моменты чистого понятия, а нечто самостоятельное, соотносящееся друг с другом внешним образом как субъект (единичность) и предикат (всеобщность). Опосредствует это соотношение как среднее звено особенность (качество). Однако, равнодушные друг к другу самостоятельности не могут соотноситься, не имея между собой ничего общего. Каждая из них имеет в себе в качестве момента свое иное: всеобщее – особенное и единичное, особенное – всеобщее и единичное, единичное – всеобщее и особенное.
Как же относились к такому пониманию рассматриваемых категорий ученики Гегеля, наследники и критики его идей ?
Не успевший создать логики с большой буквы, всеобщей диалектики, но оставивший после себя специфическую диалектику специфического предмета - капитала, К. Маркс в одном из писем к Ф.Энгельсу вопрошал: «… что сказал бы старик Гегель, если бы узнал на том свете, что общее [Algemeine ] означает у германцев и скандинавских народов не что иное как общинную землю, а частное [Sundre, Besondre ]не что иное, как выделившуюся из этой общинной земли частную собственность [Sondereigen]. Проклятие! Выходит, что логические категории все же прямо вытекают из «наших отношений» [aus «inderem Verkehr» [3. C 45].
Ф. Энгельс называл гегелевскую классификацию рефлективных суждений гениальной [ 4.С.39].
В «Капитале» К. Маркса развитие исследуемого предмета рассматривается как движение единичности к особенности и всеобщности, так и по формуле всеобщность – особенность – единичность. Первое иллюстрируется движением форм стоимости: простая или случайная (единичность) – полная или развернутая (особенность) – всеобщая (всеобщность).
Движение в обратном направлении представлено развитием капитала вообще в особенные (промышленный, торговый, ссудный) и в единичные (капиталы, участвующие в конкуренции).
Чем же определяются различные направления экономического движения исследуемого предмета?
Думается, что это зависит от уровня или сфер, в которых оно рассматривается. Движение в сфере сущности осуществляется от всеобщности к особенности и единичности. Здесь логическое движение не совпадает с историческим. Движение в сфере действительности имеет обратную направленность. Здесь моменты сущностного движения приобретают самостоятельность и в то же время сохраняют в себе свои противоположности как моменты.
Д.Ю. Миропольский рассматривает логическое движение прозводимого и потребляемого продукта в сфере действительности и поэтому оно предполагает отражение движения исторического.
История не оставила нам почти ничего, что могло бы быть использовано для характеристики хозяйства первобытного общества. На помощь истории должна прийти диалектическая логика. В соответствии с ней характер продукта определяется, прежде всего, характером создавшего его труда.
Чем же является неразличенный в себе и нерасчлененный первобытнообщинный труд? Не требует доказательств утверждение, что он не является трудом особенным. Не может он быть и трудом всеобщим, поскольку таковым по своему понятию является труд, лишенный особенности, специфичности. Первобытнообщинный труд нельзя лишить того, чем он не обладает. Остается признать, что он является неразличенным, монолитным , совместным трудом как единичностью.
Признав это, нельзя не согласиться с Д.Ю. Миропольским в том, что начальный продукт первобытной общины выступает как единичный. С разделением труда он становится особенным, а с преодолением разделения труда – всеобщим. Следует согласиться с ним и в том, что, став самостоятельным, единичный, особенный и всеобщий продукты проходят в своем движении определенные стадии и определенным образом соотносятся друг с другом.
Заслуживает внимательного изучения осуществленный Д.Ю. Миропольским анализ движения особенного продукта в условиях России. Этот продукт выступает как собственность в двух ее основных формах – индивидуально частной и общей частной, которые соответственно реализуют себя как товарность и капитал, и как планомерность и план. Если это так, то логическое и историческое движение хозяйства России невозможно понять без логического и исторического рассмотрения становления и развития в ней отношений собственности и, прежде всего, собственности земельной.
Известно, что эти отношения возникают тогда, когда объект присвоения ограничен Этого нельзя сказать о безграничных земельных пространствах древней Руси. С незапамятных времен имущественные отношения здесь регулировались обычаями и непосредственно государственной властью (властью князя) В отличие от Западной Европы, где государство возникало на основе отношений собственности, оформляло и закрепляло их, в России эти отношения были производными от государственной власти.
Любопытно, что долгое время в русском языке отсутствовало само слово «собственность». Как правовая категория собственность оформилась в России лишь в XVII веке.
Существенное влияние на формирование российской идеологии собственности оказала русская Православная Церковь. Профессор Киевской духовной академии В.И.Экземплярский в своей изданной в 1910 г. книге «Учение древней Церкви о собственности и милосердии» писал: Право собственности не принадлежит к области благодатной христианской жизни, к сфере Божьего царства, и потому не может быть рассматриваемо как святыня для христианской совести и к нему не может быть прилагаем предикат «священное», но лишь «неприкосновенное». Это потому, что право частной собственности, как оно осуществляется в жизни людей, принципиально противоречит началу всеобъемлющей христианской любви, не знающей границ «моего» для «другого»; право собственности возникает поэтому не на основе христианского братства людей, но на основе недостатка такого братолюбия, когда человек противополагает себя и свое другому. Христианская любовь, разрушающая эгоистические перегородки жизни, ставит идеалом своим не отобрание чужого, но свободное отдание своего на общую пользу. Ясно само по себе, что при таком отношении к началу личной собственности, идеалом устроения материальной стороны жизни христианской церкви должно явиться общение имущества на основе свободной братской любви по примеру жизни первохристианской общины» [5.С.37]
Отношения земельной собственности на Руси развивались медленно.
Только в 1785 г. Российское государство признало за дворянами право собственности на землю и только в 1861 г. крестьянин был наделен землей, но не собственностью на землю.
Именно неразвитость имущественных отношений и несобственническое сознание большинства российского народа сделали его таким восприимчивым к социалистическим идеям и обеспечили победу Октябрьской революции 1917 г., направленной против частной собственности и обеспечившей завершение «длительной исторической тенденции планомерности в России». Это же явилось основной причиной мирной и быстрой приватизации общей (государственной) собственности в 90-е гг. прошлого века.
Таковы исторические реалии движения в России единичного и всеобщего продукта через реализацию индивидуальной и общей частной собственности. Эти же объективные исторические условия определяют и перспективы России. Она не может не включиться в единую мировую систему хозяйства. Однако движение в этом направлении отнюдь не означает триумфального шествия «товарности и капитала». |
| |
|
|
