|
| | | | Проблемы современной экономики, N 3/4 (19/20), 2006 | | | | СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ ГОСУДАРСТВ ЕВРАЗИИ | | | Пономарев К. Н.
первый проректор Института социальных и гуманитарных знаний,
профессор Российской международной академии туризма (РМАТ),
кандидат политических наук
| |
| | | |
Актуальность проблемы соотношения европейской и национальной идентичности предопределяется процессами глобализации всех отраслей современной социальной жизни. Ярчайшим их проявлением на европейском континенте стал в последние 60 лет Европейский Союз и ряд других европейских организаций, задачей которых, является унификация определенных областей ранее национально-обособленного существования. Кроме Европейского союза, к ним можно отнести Совет Европы, Европейскую ассоциацию свободной торговли, ОБСЕ, а также ряд иных объединяющих континент правовых и политических институтов, в частности, Европейскую конвенцию по защите основных прав и свобод 1950 г., Заключительное соглашение по безопасности и сотрудничеству в Европе 1975 г., Европейскую социальную хартию 1961 г., Европейскую хартию местного самоуправления 1985 г., десятки многосторонних конвенций и политических деклараций, имеющих общеевропейское значение.
Евросоюз признан наиболее успешным воплощением сближения, унификации и униформизации политической, правовой, экономической и социально-культурной жизни множества европейских государств, в числе которых не только 25 членов сообщества, но и ряд соседних государств Европы, включая, Норвегию, Сербию, Черногорию, Румынию, Болгарию, Швейцарию, Исландию, Белоруссию и Россию. Именно в Евросоюзе единообразие или лучше сказать, процессы европеизации национальной жизни затронули, а в ряде случаев и существенно вторглись в национальные сферы, внеся в национально - государственные сферы жизни более или менее качественные коррективы.
Стала фактом `европеизация` национальных рынков и преобразование их в единый европейский рынок со всеми его атрибутами. Национальные правовые порядки также претерпели существенные изменения в целом ряде отраслей под воздействием наднационального европейского права, включающего и европейские конвенции по защите основных прав и свобод человека. Система власти Европейского Союза, базирующаяся в Брюсселе, более или менее гармонично накладывается на системы власти государств и заменяет государства в традиционном смысле с границами, таможнями, территориями, рамками юрисдикций и т.п. Именно Евросоюз оказывается тем `плавильным котлом`, в котором постепенно формируется и закрепляется единая культура и единая [европейская] система ценностей, основанная на демократии и правах человека. Европа, намного опережая другие регионы и организации, демонстрирует тенденцию к регионализации.
Все эти факторы с течением времени оказали на внутреннюю жизнь государств и народов столь серьезное воздействие, что заставили говорить о появлении особой, так называемой, европейской идентичности с едиными, присущими почти всему европейскому континенту политическими, правовыми, экономическими и культурно-ценностными стандартами.
Таким образом, Европейский Союз и Совет Европы на своей арене наиболее эффективно и зримо воплощают в реальность интеграционные процессы, которые развертываются сегодня во многих регионах мира. Эти процессы и тенденции в основном типичны и присущи и другим интеграционным объединениям мира. В частности, можно назвать НАФТА, МЕРКОСЮР, КАРИКОМ, АСЕАН, где также происходит и унификация правил торговли, и экономического взаимодействия, и создание единых судебных учреждений, вплоть до унификации социальных и даже технических стандартов. Кроме того, сегодня более 150 государств входят во Всемирную торговую организацию, где действуют единые правила торговли. Каждая из указанных группировок, включая ЕС, является лишь частью, более или менее крупным регионом, где приняты те же, по существу глобальные правила хозяйствования, что и в ВТО. Поэтому все международные организации выказывают типичные цели, характеристики и даже механизмы сближения, что, как и в Евросоюзе, ведет в той или ной мере к возникновению своих `идентичностей` и единообразию в рамках самых разных сообществ государств и народов.
Такое сходство указанных выше характеристик не только формирует потребность в их теоретическом осмыслении и определенной классификации, но к началу ХХ1 века уже ставит перед исследователями целую группу вопросов: - а что получилось? Сложилась ли в рамках этих организаций, благодаря описанным выше тенденциям и политическим усилиям определенная идентичность, набор признаков, свойственный всей группе объединившихся и унифицирующихся государств? Можно ли утверждать и в какой мере, что, войдя в состав Евросообщества, европейским государствам, еще вчера принадлежавшим к разным правовым семьям и политическим культурам, исповедовавшим разные идеологии, теперь свойственно нечто общее, объединяющее их настолько, что уже можно говорить о появлении новой единой для всех идентичности или самобытности, как обычно переводится данный термин на русский язык. Наконец, насколько новая, в частности, европейская идентичность оказывает влияние на формирование единой внешнеполитической линии и подходов всей группировки государств. А это уже практическая и совершенно очевидная потребность.
Все эти вопросы назрели не только с практической, но и с теоретической точки зрения и требуют систематизации интеграционных характеристик и определенной типологизации явлений и политико-правовых процессов.
В то же время, зарубежная литература полна исследований и заключений о национальном консерватизме и эгоизме государств, противящихся процессам интеграции и формированию единых социальных, экономических и правовых стандартов. Новейшие документы Евросоюза нередко свидетельствуют о том, что государства крайне неохотно расстаются с узконациональными традициями в угоду новым общеевропейским стандартам, которые воспринимаются нациями порой с большим скепсисом. В Евросоюзе сложилась целая группа государств, резонно считающихся евроскептиками и оказывающими на становление европейской идентичности тормозящее воздействие. К ним традиционно относится Великобритания и Дания. Референдум по проекту принятия Евроконституции в 2005 году показал, что количество евроскептиков увеличилось еще за счет Франции и Голландии. Все это свидетельствует о том, что тенденциям формирования единой европейской идентичности противостоит национальный консерватизм, приверженность национальной культуре и, следовательно, национальной идентичности.
Таким образом, становление европейской идентичности не проходит безоблачно и наталкивается на противодействие государств. Это противоборство составляет значительную часть содержания современных процессов становления и развития европейской единой идентичности во всех указанных сферах. Следовательно, европейская идентичность это живое диалектическое явление, которое не может рассматриваться схематично в отрыве от реально происходящих глобализационных процессов. Ее укоренение на пространстве всего Евросоюза возможно только в случае, если стремление к единству возьмет верх над узконациональными традициями и мировоззрением. Отсюда вытекает актуальность и такой - более узкой проблемы, как соотношение европейской и национальной идентичностей, ибо `европейская` возможна только преодолев все еще сильные в ЕС национально-стремительные тенденции.
Избранный правовой, а точнее, политико - правовой ракурс исследования актуален еще и с той точки зрения, что вопросы европейской и национальной идентичности уже нашли отражение в целом ряде работ, посвященных культуре, социальным вопросам, экономической идентичности, но остаются серьезным пробелом юридические аспекты европейской идентичности и их соотношения с принципом национальной идентичности в разных его ипостасях. В частности, отсутствует анализ его нормативного содержания.
Если сфокусироваться на юридическом аспекте и попытаться определить нормативное содержание принципа европейской идентичности, то следует представлять, что это понятие, как и сам термин, еще не устоялись в понятийно - терминологическом обороте. Правда, в праве ЕС уже второе десятилетие, начиная с договора о Евросоюзе, пребывает понятие `принципа национальной идентичности`, но, все же не `европейской`. Идентичность (национальная) переводится на русский язык как (национальная) самобытность. В учредительном договоре о ЕС нет прямого указания на европейскую идентичность. Никакие особенности Евросоюза, которых действительно немало, не привели пока к выработке и юридизации этого уже довольно расхожего и широко употребляемого понятия. Оно имеет в основном пока только политологический и культурологический фундамент, но еще не юридический.
Так, например, Майкл Эмерсон противопоставляет `национализирующееся государство` [1] и `Европу размытой государственности` [2]. В политологическом отношении он совершенно точно уловил суть европейской идентичности - это `Европа размытой государственности`. Понимает ее, бывший глава Представительства Еврокомиссии в России следующим образом: `в европейском контексте термин `размытая государственность` - безусловная альтернатива `национализирующемуся государству`. Размытая государственность - это, во-первых, многоуровневая система правления, состоящая из пяти вертикальных уровней: местный, региональный, национальный (суверенное государство), европейский (ЕС) и глобальный` [3]. Во-вторых, по его мнению, `это система горизонтальных решений сложных проблем этнической мозаики` [4]. Он включает сюда несколько элементов: уважение прав меньшинств в вопросах языка и образования, технические приемы личного федерализма, перекрывающего территориальный федерализм (представители данного культурного сообщества могут обращаться в некоторые общественные службы безотносительно к тому территориальному субъекту, где они проживают), механизмы межрегиональных отношений между пограничными регионами соседних государств (включая ассиметричные случаи взаимодействия подгосударственного субъекта одного государства с другим полноценным государством как с партнером)` [5].
Он говорит о Европе, где достоянием всех граждан Европы становятся гражданские права. Содержание гражданства он видит также в значительной степени европеизированным. Субъективное содержание самобытности (идентичности) становится размытым и `размазанным` между региональным, национальным и европейским. `Размытая государственность` определяется автором как `модель, присоединению к которой активно приглашаются новые независимые государства Центральной и Восточной Европы` [6]. Это столь подробное представление является показательной иллюстрацией того, как понимается в политологическом плане западными авторами европейская идентичность.
В текстах европейских документов мы подобных юридических установлений не находим. Тем не менее, обращаясь к европейско-правовым документам ЕС и Совета Европы, все же, можно встретить немало косвенных свидетельств того, что адресация таких документов нередко имеет общеевропейскую направленность. В качестве фигуранта таких документов можно встретить: `Европейские ценности`, `Европейский народ`, `Народы Евросоюза`, `Европейский континент`, `Европейские нации`, `Европейское единство`, `Европейский дух` и т.п. Чаще всего такие выражения встречаются в политических актах и, конечно, в разного рода политологических и культурологических доктринах. Строгие юридические соглашение межгосударственного характера, как правило, избегают подобных формулировок, за исключением, пожалуй, преамбул и прочих декларативных частей, предваряющих сам юридически обязательный текст договора.
В то же время, если исходить из того, что `европейская идентичность` обозначает некое европейское единство, общность, тождественность (`самобытность`), то даже в базовых европейских договорах можно встретить относительно немало штрихов, формул, указаний нацеленных на построение такого единства и такой `европейской идентичности`. Это косвенные свидетельства того, что цель создания, выработки, складывания евроидентичности у их устроителей была и есть.
Чтобы не быть голословным, следует обратиться к самим юридическим текстам и определить степень нормативности данного понятия или, как чаще употребляют, принципа европейской идентичности. Попытаемся также выделить несколько основных сфер, интеграция [7], которых, по нашему представлению, наиболее показательна с точки зрения построения единого европейского правового и политического пространства и формирования `европейской идентичности`.
Учредительный договор о ЕС отразил и зафиксировал немало юридических терминов, которые с полным основанием можно было бы отнести к понятию европейского единства и европейской идентичности. Об этом свидетельствует немалый набор новой и неизвестной ранее терминологии. С договорами о Евросоюзе в правовой оборот хлынул поток `европеизированной` терминологии. Например, названия правовых актов ЕС: регламент, директива, решения. А в проекте Евроконституции 2005 г. мы уже находим: `Европейский закон`, `Европейский рамочный закон`, `Европейское постановление`, `Европейское решение` [8].
Нередко вместо типичного `сотрудничества` употребляется и другой термин - `партнерство`. Его нормативное содержание не раскрывается в договорах ЕС, но в политологической и даже `экономической` литературе мы встречаем его понимание как усиленное сотрудничество, более глубокое сотрудничество, более тесное переплетение экономик и политических институтов государств, более широкий объем взаимной торговли. Активно используется в договоре о Евросоюзе и другой термин, выражающий многоплановость сотрудничества в рамках ЕС - три `опоры` ЕС. Надо заметить, что этот термин не бесспорен с юридической точки зрения и не раз становился объектом критики со стороны исследователей - юристов.
Договоры о ЕС включили в себя и еще целый ряд юридических понятий, которые отражают всеевропейскую (имеется в виду ЕС) направленность договорных установлений и целей. Это, например, `Евроконституция`. Известно, что проект Евроконституции не прошел процедуры ратификации и был отклонен в двух государствах - Франции и Голландии. Тем не менее, само название, `Евроконституция`, вошло в международно - правовой оборот как правоустанавливающий акт для всех 25-ти государств - членов сообщества. К числу подобных понятий и терминов следует отнести и `европейское гражданство` [8], которому отведена отдельная `часть` (вторая) договора, учреждающего Европейское сообщество.
К числу `европейских` терминов можно отнести и `европейский ордер на арест`, и само `Европейское` сообщество и `Европейский` союз, и `единый европейский` рынок, и понятие `европейская` компания, и разного рода `европейские` сертификаты, разрешающие, например, тот или иной вид деятельности, в частности в области слияний и поглощений компаний и т.п.
Все это понятия и термины, которые нашли закрепление в правоустанавливающих договорах о ЕС и приобрели юридизацию. Однако, в юридическом списке нет самого главного - аккумулирующего понятия или принципа - `Европейской идентичности`.
В то же время договор о ЕС для того и заключался, чтобы сформировать единство, европейское единство, как минимум, в целом ряде социальных отраслей государств-членов. Соответственно данным в нем целям этот основной документ, по которому формируется так называемая евроидентичность и евроединство, содержит огромное количество формул, содержанием которых является европейское единство. Это дает основание утверждать, что принцип европейской идентичности, хотя и не отражен в договоре как таковой, в то же время имеет богатое нормативное содержание.
Так, он закрепляет структуру органов `европейской власти` [10], определяет перечень, порядок принятия и нормативную силу европейско-правовых актов ЕС, узаконивает правила унифицированного поведения государств в самых разных областях, предписывает быть верными европейскому единству [11], фиксирует единые для всех принципы публично-правовой и частно-правовой деятельности государств, распределяет полномочия всех управляющих в ЕС органов (на исключительные и совместные), закрепляет основные (европейские) единые для всех ценности, устанавливает единые для всех 25-ти членов цели и даже форму правления (демократия).
В частности, в статье 2, Союз ставит цели: создания пространства без внутренних границ, экономическое и социальное сплочение государств - членов, создание валютного и экономического союза (единого рынка), введение единой валюты, осуществление общей внешней политики и политики безопасности, поступательное формирование общей оборонной политики, которая могла бы привести к общей обороне, введение гражданства Союза, сохранять и развивать пространство свободы, безопасности и правопорядка, контроль на внешних границах. Следующая норма (ст.3) прямо устанавливает, что `В Союзе действует единая институциональная структура, которая обеспечивает согласованность и преемственность его деятельности`, согласованность внешней политики, внешних сношений, политики в области безопасности, экономики и содействия развитию. И ответственность за такую согласованность и единство возложена не на отдельные государства, а на Совет и Комиссию. Общие политические ориентиры Союзу и побудительный импульс дает Европейский Совет.
Принципы, положенные в основу деятельности Союза делают единую идентичность еще зримее, поскольку договор закрепляет, что Союз основан на единых для всех принципах. Они определяют, в том числе, и единую для всех форму правления государств - членов и прочие единые для всех ценности. Статья 6 устанавливает, что `Союз основан на принципах свободы, демократии, уважения прав человека и основных свобод, а также господства права - принципах, общих для всех государств - членов. Единство имеет и финансовую сторону. Согласно норме ст.6 ч. 4, `Союз наделяет себя средствами, необходимыми для достижения своих целей и осуществления своей политики`.
В числе общих положений договора находим, что `настоящий договор знаменует собой новый этап в процессе создания как никогда ранее сплоченного союза народов Европы` [12]. Во второй части также предписывается сплоченность и солидарность в отношениях между государствами - членами и между их народами.
Наконец, основной договор ЕС опирается на единую европейскую конвенцию по защите прав и свобод - `Союз уважает основные права личности, как они гарантированы Европейской конвенцией по защите прав человека и основных свобод, подписанной 4 ноября 1950 г. в Риме и как они вытекают из общих конституционных традиций государств - членов, являющихся общими принципами права Сообщества` [13].
Кроме этого, Договор содержит массу специальных норм, в которых прописано право Союза выступать от имени государств - членов. Немало норм, посвященных и субъектному составу европейской правотворческой и правоисполнительной деятельности. Так наднациональные структуры Брюсселя стали адресоваться не только к правительствам и президентам государств, но и к простым гражданам, предпринимателям, наемным работникам, физическим лицам, что демонстрирует особо доверительные отношения между государствами вступившими в единый союз. Все это показывает, что объединение в Евросоюзе потребовало от западноевропейцев большой ломки национальной системы ценностей. Договор о ЕС фиксирует множество сфер, которые переданы в `европейское` ведение и определены полномочия, требующиеся для их регулирования. Все эти правоустановления, сделанные в 1957, а некоторые и в 1950 гг. договором о ЕОУС, внедрялись в повседневную практику, что к исходу ХХ века, через несколько десятилетий дало основание говорить не только о немецкой, бельгийской или французской идентичности, но уже и о `европейской`, ставшей результатом объединительных процессов, предписанных цитировавшимися выше договорами.
Ознакомившись с тем насколько детально прописано единство европейских народов, их основные институты и методы их функционирования, можно сделать вывод, что вполне уместным было бы сформулировать и сам принцип европейской идентичности, аккумулирующий все указанные выше составные элементы его нормативного содержания. Вероятно, в ту пору учредители Евросоюза еще не задумывались о выработке термина аккумулирующего все указанные его составляющие.
Однако, если не ограничиваться одним действующим договором, а обратить свой взор на проект Евроконституции (учитывая тот факт, что он не принят), то можно существенно дополнить представление о европейской идентичности в праве и закреплении в договорах нормативного содержания данного принципа. Так, Проект Евроконституции, который хотя и не прошел необходимую процедуру ратификации, тем не менее, является самым свежим и наиболее определенным, с точки зрения будущего ЕС и его внутреннего единства, документом. Он не просто продолжил традицию и установку сообщества на сплочение и евроединство, но и максимально конкретизировал его, сделав по форме действительно очень похожей на единую `европейскую` конституцию.
Так, в отличие от действующего договора, в Евроконституции определяются единые европейские ценности. Они получили оформление как `Ценности Союза` [14]. В данной норме ст.2 , например, установлено, что `Союз создан на основе ценностей уважения человеческого достоинства, свободы, демократии, равенства, правового государства и уважения прав человека, включая права личности и права меньшинств. Эти ценности едины для всех государств - членов в обществах которых превалирует плюрализм, недискриминация, толерантность, справедливость, солидарность и равенство между женщиной и мужчиной`. По существу легко видеть, что основу европейской идентичности составляют перечисленные в статье 2 Евроконституции `ценности Союза`. Однако в действующем договоре 1957-1992 гг. они еще не были прописаны в столь четком виде.
Евроконституция уже устанавливает и `Символы Союза`: единый флаг, гимн (Ода радости), единый девиз (Единство в разнообразии), единство валюты (евро), дату празднования дня Европы (9 мая по всему Союзу). Определяются еще более конкретно единые сферы деятельности, контуры общего будущего, компетенции и цели единого Союза. В статье 1 документ даже определяет `открытость Союза для всех европейских государств, которые уважают эти ценности и согласны продвигать их совместно` [15].
В то же время, проект договора, учреждающий Евроконституцию, до сих пор обходит стороной юридическое оформление данного принципа. Если не вникать сейчас в причины этого явления, можно перечислить какие именно принципы Евроконституция обозначает как фундаментальные. Их всего три: субсидиарность, пропорциональность и принцип приданных компетенций. В правотолковании Суда ЕС обсуждаемый принцип также не нашел выражения. В то же время тексты исследованных выше базовых документов дают нам основание и право рассматривать указанные выше характеристики как элементы нормативного содержания европейской идентичности, оформление которой в принцип, вероятно, все же состоится в будущих институциональных реформах. | |
|
